Гомосексуалы: Порно рассказы

Походу этим туристам так и не суждено будет взобраться на гору. Их так захватила пьянка вперемешку с дикими гомосексуальными оргиями, что о самом походе все уже и думать забыли!

Радисты - те еще извращенцы. Один из таких превратил наивного новобранца в подопытного кролика и теперь проводит всяческие эксперименты на его члене своим приборчиком.

«И это была правда, слово он сдержал. Больше ничего не было. Были истерики, разговоры, скандалы, сцены ревности. Таблетки, больница, затишье. Пьянка, бегом по карнизу по крыше дома, стащил, спас. У него появилась постоянная девушка. У меня появилась депрессия. Сбежал из дома, двое суток где-то ходил, куда-то ездил, по другим городам, где-то ночевал. Вернулся еще хуже. Ушел в себя, ни с кем не разговаривал. Две недели в психбольнице. Он приехал, вместе с моими родителями и Ленкой. Тогда я стал разговаривать и вернулся в жизнь. Когда я был на первом курсе, Сережка женился. Я не пошел на свадьбу, честно, хотел пойти, но не смог. Он обиделся, что я не пришел. Я обиделся, что он женился. Не общались пять лет. Потом я тоже женился. Его не пригласил. А потом мы случайно встретились на день города. Поздоровались, поговорили. И я понял, что ничего не изменилось. Все по-прежнему. И, как идиоты, 5 лет мучили друг друга и не общались. Стали опять встречаться. Как старые друзья. И все. Так было, пока в прошлом году он сам ко мне не полез. Я был в шоке неделю. Я звонил ему и плакал. Что теперь делать, говорю? Все будет хорошо, говорил он, не переживай. Все будет по-прежнему. Но я не хотел по-прежнему, я готов был все бросить и уйти к нему. А он был не готов. Потому что натурал. А меня любит просто как друга. А как же наша ночь любви, Сережа? Зачем ты это сделал? В первый и последний раз? В последний? Ничего, я подожду. Тогда ты тоже говорил, что это было в последний раз. Нам тогда было по 15 лет. И это повторилось через 15 лет. Я подожду. Ты не торопись. Я буду ждать, я уже научился терпеть и ждать. Терпеть и ждать. Ждать. Ждать. Ждать:»

Герой рассказа до сих пор недоумевает мужчина он или женщина. Его настроение изменчиво, а окружающие ему в этом помочь не могут.

«- Хм! - Максим, вскидывая брови, изображает на лице приятное изумление. - Вообще-то, Артёмчик... ты, как будущий писатель, должен знать, что слова "садизм" и "мазохизм" имеют несколько расширительное значение, а термин "садо-мазо" имеет смысл более узкий и вполне конкретный, а именно: обозначает некий способ сексуального удовлетворения... ты что - хочешь написать об армии книгу сексологическую?»

«что... что ты говоришь? "стыдно"? постой, я не ослышался? - ты сказал "стыдно"? о, боже! опять - двадцать пять, - стыдно ему... что тебе - стыдно? миллионы парней ебутся в жопу, и - ничего, от стыда не умирают, а ему, видите ли, стыдно... блин, не будь ты таким наивным! стыдно, кому видно, но мы, если хочешь, сделаем так, что никто - слышишь? - никто никогда не увидит нашего наслаждения, и потому стыдиться кому-либо за нас будет просто-напросто некому, - мы не станем расстраивать ни случайных прохожих, ни своих высоконравственных соседей, которым, как известно, всегда есть дело до всего, что касается чужой частной жизни... да-да, всегда были, есть и будут такие высоконравственные люди, которые считают себя бескорыстными носителями эталонов морали, и - никуда от этого не деться... нет, это не я - это они так считают, по простоте своей души ежесекундно взваливая на свои плечи бремя недремлющей заботы о моральном облике других... о, конечно, конечно! никто не лишает этих высоконравственных и бесконечно правильных людей их конституционного права иметь своё личное мнение по самым животрепещущим вопросам, но - стоят ли они того, чтобы мы, ты и я, об их мнении знали? ничего не могу сказать про тебя, а я, к примеру, не настолько любопытен, чтобы бесплатно интересоваться мнением тех, кто мне совершенно неинтересен... да, именно так: на вкус и цвет товарищей нет - у каждого из нас свои гастрономические пристрастия, и наивны те, кто думает, что можно повсеместно внедрить единое общепитовское меню...»

Герою рассказа непросто привыкнуть к жизни в США, тем более его новая жена хочет его то как женщину, то как мужчину!

«Стоя в центре казармы, Юрчик смотрит, как стриженые пацаны, повинуясь его голосу, стремительно соскакивают с коей, как они, толкая друг друга, суетливо натягивают штаны, как, на ходу застёгиваясь, выскакивают, толкая друг друга, в проход, и - глядя на всё это, Юрчик в который раз невольно ловит себя на мысли, что эта неоспоримая власть над телами и душами себе подобных доставляет ему смутное, но вполне осознаваемое удовольствие... может быть, Максим, говоря о "стержне", не так уж и не прав? И еще, глядя на пацанов, повинующихся его голосу, он невольно вспоминает, как точно так же когда-то он сам соскакивал с койки, как волновался, что что-то забудет, что-то сделает не так, как смотрел на сержантов, не зная, что он них ждать, - когда-то казалось, что всё это ад, и этому аду не будет конца, а прошло, пролетело всё, и - словно не было ничего... смешно! В начале службы - в "карантине" - он, Юрчик, был в одном отделении с Толиком, и вот они вновь оказались вместе - опять в "карантине", но между этими двумя "карантинами" пролегла целая жизнь, измеряемая не временем, а опытом познания себя и других, - "кто знает в начале, что будет в конце... " - думает Юрчик, глядя, как парни, сорванные с коек его приказом, суетливо строятся перед кроватями, рядами уходящими в глубь спального помещения...»

«слушай, давай... давай еще раз! да, в попку... говорю: в попку - ещё один разик... ну, то есть, по разику... что? ты хочешь меня первым? ну, давай... говорю: давай, ты меня первым... понравилось, да? понравилось... конечно, кайф! распробовал... слушай! а тебя как... как тебя зовут? ну-да, имя твоё... как ты сказал? как?!»

Хирург в военкомате трогает нашего героя за писюн и не собирается отпускать. Неужели попался озабоченный доктор? Он дрочит его член прямо на приеме!

Сегодня герой рассказа идет в особый клуб, интересно, ему там придется быть послушным мальчиком или смирной девочкой?

«Но ведь так бывает: вдруг окажется в электричке или в автобусе-троллейбусе ватага парней - ты скользнешь по ним взглядом, и - ни на ком твой взгляд не задержится, никого из ватаги не выделит, и ты, равнодушно отворачиваясь, тут же забывая эти лица, снова продолжишь смотреть в окно; а бывает: взгляд зацепится за чьё-то лицо, и ты, о человеке совершенно ничего не зная, вдруг почувствуешь к нему живой, невольно возникающий интерес - неслышно дрогнет в груди никому не видимая струна, зазвенит томительная мелодия, слышимая лишь тебе одному, и ты, стараясь, чтоб взгляды твои были незаметны, начнешь бросать их на совершенно незнакомого парня, с чувством внезапно возникшей симпатии всматриваясь в мимику его лица, в его жесты, в его фигуру, и даже его одежда, самая обычная, банальная и непритязательная, покажется тебе заслуживающей внимания - ты, исподтишка рассматривая мимолётного попутчика, будешь по-прежнему казаться отрешенно погруженным в свои далёкие от окружающих тебя людей мысли-заботы, и только мелодия, внезапно возникшая, никем не слышимая, будет томительно бередить твою душу, живо напоминая о несбывающихся встречах - о том, что могло бы случиться-произойти, но никогда не случится, никогда не произойдёт, и ты, вслушиваясь в эту знакомую тебе мелодию о несовпадающих траекториях жизненных маршрутов, будешь просто смотреть, снова и снова бросая исподтишка свои мимолётно скользящие - внешне безразличные - взгляды; а через две-три-четыре остановки этот совершенно неизвестный тебе парень, на мгновение оказавшийся в поле твоего внимания, выйдет, и ты, ровным счетом ничего о нём не зная, не зная даже его имени, с чувством невольного сожаления о невозможности возможного проводишь его глазами... разве так не бывает, когда, ничего о человек не ведая, мы без всякого внешнего повода выделяем его - единственного - из всех окружающих, совершенно не зная, почему так происходит - почему мы выделяем именно его, а не кого-либо другого? . . Сержанты, стоявшие в коридоре, были еще совершенно одинаковы, совершенно неразличимы, но при взгляде на одного из них у Игоря в груди что-то невидимо дрогнуло - неслышно ёкнуло, рождая в душе едва различимую мелодию, упоительно-томительную, как танго, и вместе с тем сладко-тягучую, как золотисто-солнечный мёд, - Игорь, еще ничего не зная о сержанте, стоящем наискосок от него, вдруг услышал в своей душе ту самую мелодию, которую он слышал уже не однажды... но вслушиваться в эту мелодию было некогда: дверь, на которой была прикреплена табличка с надписью "канцелярия", в тот же миг открылась, и в коридоре появился капитан, который оказался командиром роты молодого пополнения; скользнув по прибывшим пацанам взглядом, он велел им построиться - и, называя сержантов по фамилиям, стал распределять вновь прибывших по отделениям; Игорь стоял последним, и так получилось, что, когда очередь дошла до него, он оказался один - капитан, глядя на Игоря, на секунду запнулся... "мне его, товарищ капитан", - проговорил один из сержантов, и Игорь, тревожно хлопнув ресницами, тут же метнул быстрый взглядом на сказавшего это, но капитан, отрицательно качнув глазами, тут же назвал чью-то фамилию, которую Игорь из-за волнения не расслышал, добавив при этом: "забирай ты его", - Игорь, снова дрогнув ресницами - не зная, кому из сержантов эта фамилия, прозвучавшая из уст капитана, принадлежит, беспокойно запрыгал взглядом по сержантским лицам, переводя беспомощный, вопросительно-ищущий взгляд с одного лица на другое, и здесь... здесь случилось то, чего Игорь, на секунду переставший слышать мелодию, не успел даже внятно пожелать: тот сержант, которого Игорь невольно выделил, глядя на него, на Игоря, чуть насмешливым взглядом сощуренных глаз, смешно постучал себя пальцем по груди, одновременно с этим ему, Игорю, говоря: "смотри сюда", - и Игорь, тут же снова услышавший своё сердце - снова услышавший мелодию своей души, совершенно непроизвольно улыбнулся, глядя сержанту в глаза... он, Игорь, улыбнулся невольно, улыбнулся, движимый своей вновь зазвучавшей мелодией, улыбнулся открыто и доверчиво, как улыбаются дети при виде взрослого, на которого можно абсолютно во всём положиться, но сержант, проигнорировав этот невольный, совершенно непреднамеренный порыв, на улыбку Игоря никак не отреагировал, - коротко бросив Игорю "следуй за мной", вслед за другими сержантами он повёл Игоря в глубину спального помещения, чтоб показать, где располагается отделение, в которое Игорь попал, и где будет на время прохождения курса молодого бойца его, Игоря, кровать и, соответственно, тумбочка... всё это произошло неделю назад, - через полчаса от пацанов, которые прибыли чуть раньше, Игорь узнал, что сержанта его отделения зовут Андреем...»

Нашел способ наш герой как раздеть своего сослуживца. Придумал специальный секс-прибор и предложил поучаствовать в эксперименте ради науки.

Парень едет в Америку с другим парнем. И да, они не просто друзья. Или друзьям можно драть друг друга в задницу?

Если ты не можешь определиться со своей ориентацией - тебе дорога в Штаты. там тебя поймут ипримут с распростертыми объятиями. Герой рассказа попробовал и ему понравилось

Опыты нашего героя над сексуальностью молодого добровольца продолжаются! Самому экспериментатору доставляет нереально наслаждение созерцать обнаженного юношу с торчащим членом в своей лаборатории.

Думаете, лесбиянство - заразная вещь? Герои этого рассказа прямо сейчас открыто спорят над этим вопросом.

В остальном жизнь шла своим чередом. Никто из наших друзей или соседей по общежитию ничего не подозревал... Но первому разу суждено было случиться.