В заботах о доме, ребёнке и неспешном развитии карьеры Вера вошла в режим полного однообразия. Нахлопотавшись за день, она с тоской ждала ночи, когда муж, вернувшись с работы, ложился на спину, откинув одеяло и выставив к потолку свой торчащий от нетерпения член. Она, подобрав ночнушку, устало склонялась над ним, «работая» сначала ртом, затем руками, «выдаивая» его минимум дважды, чтобы потом, поменявшись местами, он мог совершить свой короткий, нетерпеливо-агрессивный акт. Вера успевала почувствовать лишь досаду, борясь с омерзением. Но семья требовала жертв, а муж — удовлетворения, и она терпела ради брака.
Теперь она читала о женском удовольствии с кривой усмешкой, подозревая авторов в обмане. Завывания женщин на экране, имитирующих любовные наслаждения, вызывали у неё лишь раздражение от очевидной лжи, которая ей, опытной женщине, была понятна.
Если не считать этой мелочи, их семья была идеальной. Муж — проектировщик со свободным графиком, позволявшим оставаться с детьми, пока Вера была на работе. Она — отличный главный бухгалтер, дочка — отличница, сын — светленький маменькин сыночек, умный и ласковый. Глядя на детей, Вера убеждалась, что всё было не зря, и её усилия окупились.
Её женские потребности однажды нашли неожиданное удовлетворение.
Однажды, подмываясь в душе, Вера направила струи воды чуть выше. Сначала было щекотно, потом приятно. Струи хлёстко играли с её складками, набухшими от прилива крови. Вера наслаждалась внезапным удовольствием, продолжая поливать себя, пока острое наслаждение не сбило её с ног. Охнув от силы чувств, она опустилась в ванну. Не понимая зачем, она развела ноги и целенаправленно продолжила поливать «туда», ощущая искры удовольствия. Как заворожённая, она разглядывала себя. Среди раскрывшихся, покрытых короткими курчавыми волосами складок промежности набух и выделился воспалённый желанием клитор. Струи воды, ударяясь в него, наполняли тело томительным наслаждением. Вера не могла остановиться, поливая себя и понимая со стыдом, что занимается постыдным самоудовлетворением — тем, чего так боялась обнаружить у своих детей, укладывая их ручки поверх одеял.
Сил сидеть больше не было. Вера легла на спину в ванне, широко расставив ноги и положив их на края. Теперь она лежала, словно падшая женщина, подставив своё естество упругим струям воды и хватая ртом воздух. Минуты шли, вода журчала, и вдруг внутри всё сжалось, закружилось, поднялось вихрем и разорвалось горячим, сладостным взрывом, затопив её тело жаркой волной. На миг Вера лишилась чувств. Ослабевшая, опустошённая, в полной прострации, она лежала на дне ванны, свернувшись в комок, под шелест льющейся воды, терзаемая стыдом и радостью удовлетворения.
Из ванной Вера вышла другим человеком, будто помолодев на десять лет и сбросив столько же килограммов. Она не чувствовала ног, но, несмотря на гнетущие мысли о грехе, настроение было чудесным, дела спорились, а жизнь казалась прекрасной. Неделю Вера вспоминала свой запретный опыт — то с теплотой, то с отчаянием. Она смаковала полученное удовольствие и боролась с желанием повторить.
Надо ли говорить, что этот бой с собственными убеждениями Вера проиграла? Забавы с душем стали её излюбленным занятием. Они не только приносили яркое удовольствие, но и снимали стресс, избавляли от мучивших её болей внизу живота. И хотя чувство вины перед семьёй ощутимо кололо, отказаться от этой маленькой радости она уже не могла.
Однажды Вера взяла отгул, чтобы прибраться дома, пока дети в школе, а муж на работе. Оставшись одна в квартире, обычно полной суеты и звуков, она отдыхала душой, любовно раскладывая детские вещи. Прибираться приходилось с усилием воли: ей хотелось на полчаса уединиться в душе, не сдерживая стонов, а затем полежать с книгой перед телевизором. Но Вера не позволяла себе расслабиться, заранее составив список дел и освободив для этого целый день.
Однако планы рухнули из-за работы. Из офиса позвонили с просьбой срочно завизировать служебный документ, без подписи главного бухгалтера его не пропустили бы. Вера прошла в кабинет мужа, благо его компьютер не был запаролен, открыла облачный диск и нашла нужный файл. Возникли вопросы: кто-то, пользуясь её отсутствием, пытался провести неодобренные расходы! Только не при Вере!
Пока она звонила в офис, требуя пояснений, она сидела в кресле мужа, рассеянно листая папки на компьютере. В основном там были файлы проектов, названные по датам или заказчикам. Но одна папка, просто «Игры», привлекла внимание. Думая, что это домашние фотографии детей, которые муж любил снимать, Вера открыла её.
Это действительно были фотографии. Открыв первую, она долго не могла поверить своим глазам. Тело среагировало быстрее: её покрыл холодный пот, и она задрожала. Только потом разум признал увиденное, и сердце замерло от ужаса. На экране была её дочь! Раздетая, на кровати с покрывалом из её комнаты, она лежала на спине, широко разведя худые ноги, держа их на весу. Весело глядя в камеру, она растягивала пальцами промежность, выставляя напоказ розовые складочки, блестящие и безволосые. Было видно всё: неровные края девственной плевы, мягкие валики малых губ, массивный холмик клитора.
Глаза Веры защипало от слёз. Она никогда не видела дочь в таком виде, хотя заботилась о ней всю жизнь! Непотребное фото на огромном экране ошеломило её. В трубке что-то спрашивали, но Вера, не в силах говорить, молча положила её, обмякнув в кресле.
Череда догадок и подозрений захлестнула её. Муж! Андрей! Это он! Кто ещё так близок с дочерью, чтобы она позволила ему такое?! «Это его компьютер, дура, конечно, он!» — крутилось в голове. Но фотография не исчезала, выворачивая её наизнанку. Собравшись с силами, дрожащей рукой Вера начала листать другие снимки. Некоторые были скромнее, но на всех дочь была либо голой, либо без нижнего белья. Беззаботная, весёлая, она позировала отцу без стеснения. Были и старые фото, и недавние, где уже виднелись редкие волоски на лобке и набухшие холмики груди. «Совсем большая», — отметила Вера.
Чем дольше она смотрела, тем спокойнее становилась, уговаривая себя: «Это просто нудизм, ничего извращённого. Папа любит дочку, это нормально!» Вера отчаянно искала оправдания. Дойдя до конца списка, она заметила папку «Игры+» и, предчувствуя худшее, обречённо открыла её.
Первая же фотография оказалась откровенно порнографической. Личности угадывались лишь частично, но Вера почувствовала, кто на ней. Сверкая смешливыми глазами, девушка держала во рту мужской член. Родинки, лобковые волосы — это был Андрей! Несколько снимков, где она старательно облизывала его, улыбаясь одними глазами. Затем — кадр, от которого у Веры помутилось в голове: лицо девушки, покрытое белой спермой на лбу, щеках, губах. Зажмурившись, она довольно улыбалась под вспышкой камеры.
Следующие фото были ещё хуже. На одном лицо мужа ясно различалось между девичьих ног. Длинным языком он касался тёмно-розового клитора, казавшегося большим на фоне нежной плоти. Девушка, счастливая и озорная, держала его голову. Вера почти улыбнулась, глядя на весёлый кадр, пока ужас снова не накрыл её. «По крайней мере, без насилия», — успокаивала она себя. Муж, оказывается, любил дочь сильнее, чем она думала.
Это было постыдно, непотребно, но не повод сажать мужа в тюрьму и разрушать семью. Вера решила это сразу. В висках пульсировало, в затылке ломило. «Мне он никогда там не лизал», — кольнула ревность. «Господи, что делать?!» Фотографий было много. Скопировав их на флешку и передав в полицию, она могла избавиться от мужа навсегда. Но какой ценой? Позор, травма для дочери, пересуды, суд…
«Почему ты наказываешь меня? Разве я не была честной и добродетельной?!»
«Это я виновата, не любила мужа. Он искал тепла в другом месте и нашёл. Хорошо, что не любовницу. Хорошо?!» — спорила она с собой.
Вера достала бутылку коньяка, выпила полстакана, раскашлялась и закусила помидором. Её развезло. Слёзы разочарования текли по щекам, а она, будто подстёгивая боль, пересматривала снимки, пока не свалилась на кровать и не забылась в беспокойном сне.
Так её застали вернувшиеся из школы дети, а затем муж. Она не отвечала на их вопросы, отмахивалась, плача, когда проснулась. Андрей, побледневший, с трясущимися руками, вышел из кабинета, где всё осталось как было, отвёл дочь на кухню и переговорил с ней. Теперь оба выглядели виновато, с опаской глядя на мать, бьющуюся в тихой истерике.
«Не смей ложиться со мной, уйди!» — пригрозила Вера мужу. «Мамочка, прости», — захныкала дочь, но отец цыкнул на неё, и она исчезла. «Давай утром поговорим!» — умолял он, поправляя одеяло. «Сволочь, как ты мог!» — засыпая, укоряла его Вера.
***
Она не нашла в себе сил поговорить с мужем и на следующий день. Много дней в их доме витало недосказанное напряжение. Все вели себя тихо, как шелковые: не шумели, мыли за собой посуду, старались не попадаться друг другу на глаза. Только сынок не понимал, почему все такие подавленные, и вёл себя как обычно. Вера, умиляясь, ловила его, усаживала на колени и, обнимая, плакала, чем приводила мальчугана в замешательство.
«Мама, ты чего плачешь? Тебя кто-то обидел? Давай я ему отомщу!»
«Отомстишь, сынок, обязательно отомстишь, когда вырастешь!» — всхлипывала женщина.
Через неделю она набралась решимости и, почти мельком, глядя в сторону, бросила мужу:
«Удали там всё, чтобы я больше этого не видела! И никто не видел!»
«Уже, сразу!» — вкрадчиво заверил Андрей.
«Как ты вообще мог?! Как у тебя совести хватило?! С собственной дочерью?! Боже!» — Вера не удержалась и задала свой главный вопрос.
