Казалось бы, эта вполне логичная идея лежала на поверхности, но юная Элли была ею обескуражена. Она никак не могла согласиться с тем, что ей придётся снять или хотя бы поднять футболку и прислонить младенческий ротик к столь интимному месту на своём теле.
Однако материнский инстинкт пересилил, и она всё же решилась. Удостоверившись, что ведущий на мансарду лаз плотно закрыт, девочка залезла с ногами на кровать, приставила к стене подушку и уселась, прислонившись к ней спиной. Затем взяла на руки пупса и, ещё раз взглянув по сторонам, нерешительно задрала футболку так, что её левая сисечка оказалась оголена.
Недолго мешкая, она аккуратно и медленно поднесла к ней головку малыша и позволила миниатюрному сосочку проникнуть меж приоткрытых детских губ. Сначала пупс никак на это не отреагировал. Но спустя пару мгновений Элли вдруг показалось, что маленький ротик шевельнулся.
От неожиданности она ойкнула, отстранила ребёнка и одёрнула на себе майку. Однако вид скривившегося в плаксивой гримасе младенческого личика быстро заставил новоявленную мамочку передумать, и она снова дала ему сисю. Её маленький нежный сосок тотчас мягко вплыл в резиновый зев малыша, и всё повторилось.
В это невозможно поверить, но кукольный ребенок и в самом деле стал совершать сосательные движения, сжимая губками грудь и плавно двигая подбородком. Восторгу «мамы» не было предела! Она ликовала и любовалась этим зрелищем как заворожённая. А тот факт, что игрушка стала проявлять странную активность, совсем не свойственную неживым предметам, её теперь не беспокоил.
От ритмичных и вполне ощутимых посасываний её чувственную плоть начали пронзать едва ощутимые приятные покалывания. Будто молнии, они разлетались эхом по всему телу, заставляя забыться в приятной неге незадачливую милашку.
Так прошло минут десять, и Элли, растаяв в слащавой улыбке, прикрыла от удовольствия глаза. А когда она их открыла, с удивлением обнаружила, что рука пупса уже не свешена вниз, как прежде, а лежит на её налитой грудке и легонько массирует её своими маленькими пальчиками.
Но и это не насторожило наивную родительницу. И даже когда, вдоволь насосавшись, малыш отпрянул от заметно порозовевшего соска, и затем шалунишка слизнул своим крошечным язычком с губы маленькую капельку белёсого молозива, это вызвало у неё только умиление.
Целый час потом девочка так и сидела на кровати, не выпуская из рук крепко уснувшего малыша. И, разумеется, о случившемся никому не рассказала.
Утром следующего дня Элли вновь поспешила наверх к своему дитя. У родителей это вызвало снисходительную улыбку, но они оба, не сговариваясь, скрыли её, чтобы не смутить свою неожиданно вошедшую в роль матери дочь.
Уже поднимаясь по лестнице на мансарду, она вдруг остановилась. Поразмыслив несколько секунд, Элли всё же решила заглянуть в свою комнату, чтобы переодеться. Она вспомнила, как неудобно было вчера задирать край футболки, исполняя материнский долг, и захотела сегодня надеть что-нибудь более подходящее.
Стоя перед зеркалом в одних трусиках, она брала с вешалок пижамы, платья и туники, прислоняла к себе и придирчиво оценивала. Выбор пал на ситцевое платье со свободными бретелями и довольно глубоким вырезом спереди. Прошлым летом она носила его без смущения, а в этом году её груди подросли, и она уже стала стесняться выходить в нём из дому.
Зато в данном случае оно пришлось как нельзя кстати! Облачившись в невесомое одеяние, Элли тихо, как мышка, скользнула в свою импровизированную квартирку.
Уединившись там с малышом, она плотно прикрыла за собой мансардный люк. А чтобы постоянно с опаской на него не озираться, ещё и поставила сверху небольшой табурет, в надежде, что тот загремит, если родители решат вдруг неожиданно её тут навестить.
Пупс встретил хозяйку пристальным взглядом пары голубых глаз. Ей показалось, что он как-то изменился со вчерашнего дня, но как именно – сказать не могла. Она просто взяла кукольного младенца на руки и принялась обнимать и целовать, как делала до этого каждый день.
Затем усадила к себе на колени и долго расчёсывала маленьким гребешком его тонкие золотистые волосики. День с самого утра выдался знойным, и Элли самой даже в лёгком платьице было сейчас жарковато. Капелька пота прокатилась у неё по виску и защекотала щёку.
Спохватившись, она раздела малыша и протёрла всё его тельце влажной салфеткой. А потом решила оставить на какое-то время его совсем голеньким.
В Интернете все в один голос пишут, что в жару кожа ребёнка должна дышать. Но до сегодняшнего дня ей было неловко смотреть на его наготу. Ведь он, что ни говори, всё же мальчик!
Надо сказать, для этой неловкости у новоявленной мамы были причины. Всё дело в том, что интимные места этого пупса были воспроизведены весьма реалистично. Пожалуй, даже как-то уж слишком!..
Маленькая, чуть сморщенная мошонка и нависающий над ней обтянутый мягким чехликом крайней плоти стручок детского пениса вызвали немалое смущение у девочки при первом переодевании новой куклы.
В тот раз, переборов стыд и поддавшись любопытству, она пару раз, будто невзначай, всё же дотронулась до его мальчишеского хозяйства.
Ощущение было очень странным – волнительными почему-то приятным. Ей ужасно захотелось его повторить, но злоупотреблять этой возможностью Элли постеснялась.
А сейчас он, такой хорошенький, лишённый всякой одежды, покорно сидел у неё на коленях, непринуждённо раздвинув свои толстенькие ножки. И девичий взгляд стал снова и снова скользить по его нагим причиндальчикам.
Элли развалилась, сидя на кровати с пупсом на руках, и тайком любовалась его ничем не прикрытым кукольным писюном. Он сейчас отчего-то набух и торчал вперёд. Под ним, в отвислом кожистом мешочке, отчётливо виднелись два маленьких овальных яичка.
Странным образом это зрелище парализовало юную неискушённую красотку. Она долго сидела неподвижно в нерешительности. А потом всё же набралась смелости и робко коснулась непонятно из-за чего приподнявшегося фаллоса. Он в самом деле заметно удлинился и затвердел. А ещё его упругая плоть приятно пружинила в её тонких пальчиках.
У неё самой от этих ощущений где-то глубоко между ног что-то вздрогнуло, и по всему телу разлилась приятная волна. Элли смутилась и отдёрнула руку. Она развернула младенца лицом к себе и дала ему наконец сисю.
Крохотные силиконовые губы тотчас втянули девичий сосок, а миниатюрная ручонка легла рядом и стала плавно мять материнскую грудь. В эту минуту всепоглощающее блаженство вновь окутало молодое тело Элли. Её голова откинулась назад на прижатую спиной к стене подушку.
«Выходит, всё же я не напрасно назвала тебе Дики!» – улыбнулась она промелькнувшей в голове мысли, когда вспомнила, как сжимала подушечками пальцев налитой стручок размером не больше её мизинца. Дело в том, что по-английски Dick – это не только мужское имя, но ещё и завуалированное название мужского органа.
Дики с аппетитом сосал мамину сиську и даже слегка причмокивал. Он почти не двигался, но в какой-то момент дернулся и повернулся так, что его коленка угодила Элли промеж ног и прижалась к промежности. Она попыталась убрать шаловливую ножку, но малыш снова и снова делал так, что она оказывалась у неё под платьем.
Пупс будто бы нарочно стремился как можно плотнее прислонить свою прорезиненную ляжку к обтянутому тонкой хлопковой тканью девичьему лобку. И как бедняга ни сопротивлялась, как ни силилась сдвинуть свои ноги и изъять детскую конечность у себя из-под подола, это лишь приводило к недовольному сопению с его стороны.
В конце концов она сдалась и разрешила маленькому шалуну не только касаться своего интимного места, но под конец ещё и слегка потереться о него маленькой нежной коленкой.
Когда Дики уснул, Элли переложила его в колыбель. Ей вдруг показалось, что малыш заметно подрос и теперь уже не так вольготно помещается в своей постели. И это было странно, ведь игрушечные малыши не растут…
Размышляя об этом, девочка тихонько спускалась по мансардной лестнице. И в этот момент почувствовала, что трусики на ней не просто влажные, а насквозь мокрые! Она решила, что всему виной жара, и она просто вспотела.
На следующий день всё повторилось. Утром ей снова почудилось, что Дики ещё больше вырос. А когда кормила его, он опять озорничал ножкой у неё под платьем. И, по правде говоря, ей это было даже как-то приятно. Поэтому спорить она уже не стала и просто позволила балованному крохе делать всё, что он пожелает.
На этот раз мокрое пятно, которое Элли потом увидела спереди на своих трусиках, стало ещё шире. Их тонкая ткань насквозь пропиталась и стала полупрозрачной. Через неё отчётливо проглядывали очертания пары пухленьких половых губок.
Ей это показалось очень странным, потому что мылкая на ощупь прозрачная слизь потом точно не являлась. Да и день за окном был дождливым, так что на жару пенять больше не приходилось. А ещё бесстыдница вспомнила, что её девочка становится такой же мокрой и скользкой, когда она иногда трёт её перед сном у себя под одеялом …
С каждым днём сладостные ощущения, которые Элли получала от общения с кукольным пупсом, становились всё более красочными. Тут была странная смесь эмоций от утоления давней потребности поиграть в дочки-матери, от того, что эта игра теперь, с появлением игровой зоны на мансарде, стала куда более реалистичной, а ещё от чего-то другого – яркого и непонятного, так неожиданно и дерзко ворвавшегося в её юное сознание.
Понятное дело, что ни с кем говорить о таком она не решалась. Подруг, которым можно настолько довериться, у неё не было. Ну, а с родителями общаться на подобные темы она и вовсе не привыкла.
День за днём Элли приходила в свой кукольный домик и по несколько часов проводила вместе с Дики. Малыш за это время заметно подрос. Точнее сказать, он увеличился в размерах. Ничуть не меняясь внешне и оставаясь всё тем же грудничком, он окончательно перестал помещаться в свою кроватку, и Элли приходилось укладывать его спать в большую «родительскую» кровать в игровой комнате.
