Анна вздохнула, глядя им вслед. Напряжение последнего часа немного спало, она взяла яблоко, надкусила сочный плод, стараясь не смотреть на Артема, который тихо напевал что-то под гитару. Софи сидела рядом, поджав ноги, ее взгляд был рассеянным, устремленным куда-то вдаль.
Прошла минута, две. Анна ловила обрывки мелодии, смотрела, как Лиза пытается нарисовать кузнечика в блокноте, потом почувствовала на себе взгляд. Тяжелый, изучающий.
Женщина повернула голову.
Софи смотрела прямо на нее без тени улыбки, ее карие глаза были темными, нечитаемыми. В них не было ни дружелюбия, ни кокетства, что она демонстрировала Марку совсем недавно. Было что-то звериное, знающее, предлагающее.
Взгляд длился всего пару секунд, но Анна успела прочесть в нем целый роман: воспоминание о лесе, о ее стонах под языком Артема, о ее наготе под их прикосновениями. И что-то еще, возможно, вызов.
— Ой, — Софи сказала ровным голосом, отводя взгляд и вставая с грацией кошки. — Кажется, меня тоже природа зовет. Пойду, освежусь.
Девушка потянулась, ее топ задрался, обнажив плоский, загорелый живот:
— Лиза, не отпустишь моих букашек, пока меня нет? — Она улыбнулась девочке, и в улыбке снова появилась привычная легкость, но Анна уже знала – это маска.
— Ладно! — Лиза кивнула, увлеченная рисованием.
Студентка бросила последний, быстрый взгляд на Анну – многозначительный, как пароль – и пошла той же тропинкой, что и Марк с Максимом. Ее бедра мягко покачивались.
***
Анна сидела, как на иголках. Яблоко в ее руке теперь казалось безвкусным. Артем тихо бренчал на гитаре, напевая что-то неразборчивое, звуки парка – крики детей вдалеке, стрекот кузнечиков, шелест листьев – вдруг стали громкими, навязчивыми.
«Почему их нет так долго?» - мысли крутились в голове женщины с нарастающей тревогой. Марк и Максим ушли минут десять назад, Софи – минуты три. Максим мог задержаться, разглядывая что-то по дороге, но Марк? Он обычно делал свои дела быстро.
И Софи…
Зачем ей этот многозначительный взгляд? Этот странный тон?
Анна вспомнила, как Софи смотрела на Марка, как касалась его, как ее бедро прижималось к его бедру - легкое, но настойчивое.
«Нет, не может быть. Это паранойя. После всего, что было…»
Но в глубине души копошился червь сомнения, подогретый ее собственным недавним грехом.
Артем закончил напевать, звуки гитары стихли. Парень аккуратно положил инструмент на покрывало, потянулся:
— Обстоятельный у вас муж, — произнес он небрежно, глядя в сторону тропинки. — И сын. Уже минут пятнадцать, наверное. Ни слуху, ни духу, — студент посмотрел на Анну. Его взгляд был открытым, но в глубине – та же знающая искорка, что и у Софи. Игра.
— Может, заблудились? Или… — Артем сделал паузу, нарочито долгую. — Или нашли что-то интересное по дороге? Птицу редкую или гриб.
Анна почувствовала, как по спине пробежал холодок. «Он знает. Он точно знает, что она подозревает. И он подливает масла в огонь.»
— Не думаю, — ответила женщина, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Максим, может, и засмотрелся, а вот Марк бы уже вернулся.
— Ну, я бы на твоем месте сходил, проверил, — Артем пожал плечами, его губы тронула едва заметная усмешка. — Мало ли. Вдруг ему помощь нужна? Или просто скучно одному возвращаться.
Студент наклонился, поправил ремешок гитары:
— Я тут с Лизой посижу. Букашек охранять буду.
Провокация была настолько очевидной, настолько наглой, что у Анны даже дыхание перехватило. Он толкал ее туда, хотел, чтобы она увидела... нечто.
Почему? Чтобы унизить? Чтобы связать ее еще крепче общей тайной? Чтобы… доставить ей удовольствие от этой боли и нездорового возбуждения?
Лиза подняла голову:
— Мам, а что, папа с Максом потерялись?
— Нет, солнышко, — Анна быстро улыбнулась дочери. — Просто папа, наверное, Максиму что-то показывает. Я… я пойду, посмотрю. Сиди с Артемом, хорошо? — она встала, ноги были ватными. — Скоро вернемся.
***
Анна пошла по тропинке. Сердце колотилось так громко, что, казалось, заглушало все звуки парка. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь листву, казались теперь колючими. Воздух был густым, трудным для дыхания. Женщина шла медленно, прислушиваясь. Шаги? Голоса? Только шелест и пение птиц.
Тропинка вилась между старых дубов и кленов, углубляясь в более дикую часть парка. Туалеты были уже видны впереди, за поворотом. Анна замедлила шаг.
«Глупость. Они просто задержались. Максим что-то нашел. Марк ему объясняет. Софи… Софи просто в туалете.»
Но ноги сами понесли женщину не к домикам, а в сторону, в густую полосу кустарника и папоротников, окаймлявшую тропинку. Инстинкт? Предчувствие?
Она осторожно раздвинула ветви густого орешника. Колючки малины зацепились за подол платья. Анна замерла.
Звук донесся первым. Тихий, прерывистый стон: женский, знакомый.
Софи.
Потом – низкое, хриплое дыхание: мужское - Марка.
И еще звук. Влажный, ритмичный шлепок кожи о кожу. Быстрый, настойчивый.
Анна затаила дыхание, ее пальцы впились в ветки куста. Она пригнулась ниже, заглядывая в просвет между листьями.
Полянка - небольшая, скрытая от глаз со стороны. Марк стоял на коленях, его шорты и трусы были спущены до середины бедер. Спина мужчины, мощная и загорелая, напряжена, мышцы играли под кожей при каждом движении. Перед ним, опершись руками о ствол старого вяза, стояла Софи. Ее шорты и трусики были сдернуты до колен, ноги были широко расставлены, спина выгнута дугой, подставляя Марку пизденку.
Голова девушки была запрокинута, длинные темные волосы растрепались. Марк держал студентку за бедра, его пальцы впивались в ее упругую плоть. Он мощно, почти яростно, засаживал в нее свой член. Каждый толчок заставлял молодое тело подаваться вперед, а ее груди – мелко трястись под тонким топом.
Шлепок живота мужа о ягодицы студентки был тем самым звуком, который Анна слышала.
— Да… вот так… — выдыхала Софи, ее голос был густым от наслаждения. — Сильнее, Марк… Засаживай глубже…
— Ты… чертовка… — рычал Марк в ответ, ускоряя темп. — Такая… тесная… — он шлепнул ее по ягодице ладонью, звонко. Софи вскрикнула, но не от боли – от удовольствия. — Завела меня… как сучка…
— Да! — застонала она в ответ. — Я твоя сучка… Трахни меня… как следует!
Анна стояла, прикованная к месту. Мир сузился до этой картинки: ее муж, ее Марк, который час назад спал рядом с ней на покрывале, который целовал ее утром… Он был здесь, с этой девчонкой, трахал ее по-собачьи, дико, страстно, так, как он давно не трахал Анну.
Его лицо было искажено гримасой животного наслаждения, посиневшая головка его пениса то появлялась, то исчезала в розовой, мокрой щели Софи. Ее писька жадно принимала его, сжимаясь вокруг него, блестя от обильной смазки и его слюны – Анна увидела, как муж наклонился и лизнул спину студентки, прежде чем снова вогнать в нее член до самого основания.
Боль. Острая, режущая, как нож в сердце. Ревность, черная и ядовитая, заполнила грудную клетку Анны.
«Как он мог? С ней? Эта… стерва!»
Слезы застилали глаза, Анна хотела крикнуть, броситься на них, рвать волосы этой потаскухе, бить Марка по лицу… Но ноги не двигались, она была парализована.
И тогда, сквозь боль и ярость, пробилось другое чувство. Волна тепла - низкая, коварная волна возбуждения. Она шла из самого низа живота, разливаясь по бедрам, заставляя сжиматься ее собственную писю.
Анна почувствовала, как между ног становится тепло, влажно. Ее дыхание участилось, стало поверхностным. Женщина смотрела на мощные толчки Марка, на то, как его ягодицы напрягаются, на то, как Софи подмахивает ему навстречу, закинув голову, и стонет так громко, что, казалось, ее слышно на поляне.
Анна видела, как ее муж снова шлепнул Софи по попе, и девушка завыла от удовольствия. Женщина вдруг представила себя на месте Софи. Чувствовала бы она эту боль от шлепка? Нет. Она бы чувствовала… власть. Его желание. Его неконтролируемую страсть.
Ее рука сама потянулась вниз, к животу. Пальцы дрожали, когда они скользнули под подол платья, нашли край трусиков. Ткань была уже влажной. Анна провела пальцем по губам своей вульвы, ощущая набухшую, чувствительную плоть.
«Боже… Я возбуждаюсь. Смотрю, как мой муж изменяет мне, и возбуждаюсь».
Это осознание было шокирующим, унизительным и… невероятно возбуждающим. Любопытство подогревало вожделение.
«Как он ее трахает? Так же, как меня? Или по-другому? Глубже? Жестче?»
Анна наблюдала, затаив дыхание. Марк ускорился до предела, его толчки стали короткими, судорожными. Мужчина издал хриплый рык, впился пальцами в бедра Софи и замер, глубоко вогнав в нее член.
Его тело затряслось. Софи закричала, высоко и пронзительно, ее тело выгнулось еще сильнее. Анна видела, как мышцы его ягодиц судорожно сжались – он кончал в нее. Пульсируя, изливая в нее свою сперму. Софи продолжала стонать, мелко подрагивая, принимая его семя.
Любовники замерли так на несколько секунд – он, согнувшись над ней, она, прижатая к дереву. Потом Марк медленно вытащил свой пенис, уже мягкий, блестящий от смеси ее смазки и его спермы.
Мужчина тяжело дышал, Софи опустилась на колени, потом перевернулась на спину, на траву. Ее лицо было раскрасневшимся, блаженным, она не спешила натягивать трусики и шорты.
