Они сидели так долго, пока свет не стал другим, пока в комнате не воцарилась та самая мягкая близость, которая приходит после признания уязвимости, и в которой уже не было места для притворства: Алекс знала, что завтра она вернётся к переговорам и к игре хищников, но теперь внутри неё жила ещё одна мысль, крепче всех — мысль о том, что она не одна, с ней Нора.
Алекс сидела, устало опустив плечи, глядя в одну точку — словно даже свет лампы казался ей лишним.
Нора подошла тихо, почти неслышно, и какое-то время просто стояла за её спиной, изучая линию шеи, как будто решала, можно ли к ней прикоснуться.
Потом её пальцы осторожно легли на плечи Алекс — лёгкое, неуверенное прикосновение, которое становилось увереннее, когда та не отстранялась. Нора наклонилась, её дыхание коснулось кожи, и она прошептала:
— Не думай. Просто побудь здесь. Со мной.
Алекс медленно повернулась, их взгляды встретились — уставший, сдержанный, и тот, другой, тёплый, зовущий.
Нора села рядом, потом ближе, её колени коснулись коленей Алекс. Она подняла руку, убрала прядь с её лица, задержала пальцы на щеке.
Всё происходило неторопливо, почти беззвучно.
Когда Нора наклонилась и поцеловала её — не страстно, а мягко, как будто боялась разрушить хрупкое равновесие, — Алекс впервые за день выдохнула по-настоящему.
Её тело перестало быть бронёй. Руки нашли Нору, и вместо напряжения появилось тепло — не пламя, а спокойный огонь, в котором можно спрятаться.
Она не думала о переговорах, о врагах, о страхе.
Была только Нора — тихая, настойчивая, и эта внезапная, редкая роскошь — чувствовать себя в безопасности.
Глава 37: Свет в темноте
Нора постепенно возвращалась к жизни. Сначала она просто выходила из комнаты, потом начала сама ходить к детям, рассказывала сказки, иногда просто сидела рядом, пока они играли. В их смехе было что-то лечебное — простое, не требующее усилий. Там, где раньше была боль, теперь стало тихо.
Алекс в это время всё чаще исчезала. Её дни проходили в переговорах и вылазках — она возвращалась поздно, пахнущая пылью и табаком. Нора знала — у Алекс слишком много ответственности, слишком много чужих судеб, и слишком мало сна.
Но когда та всё-таки появлялась, Нора не могла отвести взгляда. Она любила смотреть, как Алекс раздевается — как стягивает одежду, и на плечах под смуглой кожей перекатываются мышцы. Её тело было сильным, жилистым, с глубокими тенями от шрамов и чёрными татуировками, тянущимися от ключиц до запястий — будто карта войны, по которой можно было читать её жизнь. Кудрявые, тёмные волосы Алекс вечно путались, спадали на лицо, и Нора часто ловила себя на том, что хочет просто провести по ним пальцами, распутать, убрать за ухо.
Нора чувствовала, как в груди поднимается волна — не просто желание, а что-то первобытное, смешанное с благодарностью. Её взгляд скользил по силуэту Алекс, задерживался на каждом движении, на дыхании, на её привычке запрокидывать голову, когда она устала. И в эти мгновения весь мир сжимался до одной точки — до того, чтобы прикоснуться, почувствовать тепло, убедиться, что она настоящая.
Нора не всегда осмеливалась подойти, но когда их взгляды встречались, всё становилось ясно без слов. Между ними было что-то, что нельзя было объяснить — смесь притяжения, нежности и тихого безумия, которое делает живым даже того, кто давно разучился чувствовать.
Иногда она просыпалась ночью и видела, как Алекс сидит у окна, глядя куда-то в темноту анклава — и тогда в Норе просыпалось странное, тёплое чувство: не страсть даже, а тихая, бережная любовь к человеку, который никогда не признается, как ему тяжело.
Глава 38: Нахальная Рей
Нора всё чаще приходила к детям — к брату и сестре, которые уже привыкли жить в этом странном мире.
Там же часто появлялась Рей — девчонка, которой Алекс когда-то спасла жизнь и фактически вырастила как дочь. Рей выросла в бойкую, красивую, но заносчивую девушку, и чувствовала себя хозяйкой везде, где ступала. И каждый раз, когда Алекс не было рядом, Рей словно чувствовала возможность уколоть. Её громкий смех заполнял комнаты, и от него у Норы иногда сводило скулы. Она любила быть в центре внимания, любила, когда на неё смотрят. Иногда она приводила парней из охраны или из соседних отрядов — прямо сюда, в жилую зону, где всё слышно. Нора пару раз видела, как Рей выскальзывает из комнаты, запыхавшаяся, с растрёпанными волосами и лукавой улыбкой на лице.
Однажды, когда Нора с малышами собирала конструктор, Рей вошла в комнату, громко, как всегда — с запахом дешёвых сигарет и вызова.
— Слышала, — произнесла она, облокотившись на дверной косяк, — ты теперь спишь с Алекс. Поздравляю, это достижение, девочка из камеры добралась до командирской койки. Не расслабляйся, детка. У неё таких, как ты, было — не сосчитать. Сегодня ты для неё новая игрушка, а завтра она даже имени твоего не вспомнит.
Нора подняла голову.
— Ты ревнуешь, да? — спокойно спросила она, не отрываясь от конструктора.
Рей усмехнулась, шагнула ближе.
— О, милая, я не из тех, кто унижается ради внимания. Просто забавно смотреть, как ты думаешь, будто у тебя есть шанс удержать её.
— Ага, похоже тебе совсем не интересно кого-то удерживать, — хмыкнула Нора, — поэтому ты ищешь утешение в постели с любым, кто под руку подвернётся. Интересно, тебе хоть кто-то из них запоминается по имени?
Глаза Рей сверкнули.
— Прикуси язык, — прошипела она, — ты не знаешь, о чём говоришь.
На секунду в комнате стало тихо. Нора погладила Кейт по голове и указала ей на потерянную детальку, которую она все никак не могла найти.
Рей подошла почти вплотную, глядя прямо в глаза:
— Знаешь, я хотя бы не строю из себя святую. Алекс просто любит ломать тех, кто сначала сопротивляется. А ты... ты у неё как проект.
Нора чуть усмехнулась, но в глазах у неё мелькнула боль.
— Ну что ж, — тихо сказала она, — лучше быть проектом, чем закончить как неудачный эксперимент.
Между ними вновь повисла густая тишина. В коридоре что-то грохнуло, и дети настороженно притихли.
Рей сжала кулаки, будто собиралась сказать ещё что-то едкое, но лишь процедила сквозь зубы:
— Не надейся, что она выберет тебя навсегда. Алекс не из тех, кто держит рядом слабых.
— Тогда тебе стоит держаться подальше, — спокойно ответила Нора
Рей метнула на неё взгляд, полный яда, и вышла, громко хлопнув дверью.
Глава 39: Встреча с Габриэлой
В другой вечер Нора сидела с детьми в общей комнате, читала им старую книгу с выцветшими страницами. Всё вокруг казалось обыденным — тёплый свет лампы, тихий смех брата, — пока не открылась дверь.
На пороге стояла Габриэла.
Без привычной формы, без бронежилета, без оружия — и от этого она почему-то выглядела ещё опаснее. Белая майка плотно обтягивала её плечи и грудь, подчёркивая силу, от которой исходило нечто почти животное. Короткие домашние шорты открывали мощные, загорелые бёдра, на которых извивались линии татуировок — чернила, будто нарисованные поверх живых мышц. На руках — такие же тату, следы историй, о которых Габриэла, вероятно, никогда не рассказывала.
Она стояла, скрестив руки на груди, и от этого движения каждая мышца под кожей словно обозначалась — живая карта силы и самоуверенности. Шрам на брови — старый, чуть выбелившийся — придавал лицу хищное выражение, которое никак не смягчали большие губы. Взгляд был тяжёлым, внимательным, безжалостным — как у человека, который не ищет оправданий ни для себя, ни для других.
Волосы были собраны в небрежный пучок. Несколько прядей упали на лицо, делая её вид одновременно домашним и странно интимным. Но этот домашний облик только усиливал тревогу — в ней не было ни расслабленности, ни простоты. Она выглядела как человек, которому достаточно одного шага, чтобы превратить любую комнату в зону контроля.
Кейт и Сэм знали Габриэлу и не боялись ее, но для Норы голос детей растворился, а воздух стал вязким. Она замерла, книга выскользнула из рук и упала на пол.
— Алекс просила, чтобы я присмотрела за малышами, — ровно сказала Габриэла, не глядя прямо на Нору. — Она тоже не ожидала ее здесь увидеть, но для нее это было, скорее, приятной неожиданность, а не кошмаром, как для Норы.
Эти слова ударили, как хлыстом. Алекс… попросила её? Сердце забилось быстрее, в голове вспыхнула мысль: Она не знает. Алекс не знает, кто это.
Нора медленно поднялась. Её тело дрожало — не от холода, а от страха, смешанного с яростью.
— Нет, — выдохнула она. — Нет, ты не останешься здесь.
Габриэла подняла взгляд — спокойный, почти ленивый. В нём было что-то хищное, знакомое.
— У меня приказ, — ответила она тихо. — Алекс сказала, ты можешь отдохнуть.
Нора старалась сохранять спокойствие, чтобы брат с сестрой не заметили ее волнения. Она подняла книгу и дала Сэму, попросив его продолжить чтение для Кейти. А сама встала с дивана, смотря на Габриэлу.
— Я сказала — уходи, — Нора сделала шаг вперёд, чувствуя, как дрожь пробегает по ногам. — Мне не нужно, чтобы ты здесь была.
Габриэла чуть наклонила голову, и в уголках её губ мелькнула тень ухмылки.
