– Бассейн! – вдруг выпалил Егор, указывая пальцем (и тут же убирая руку, вспомнив про «стояк»). – Можно? Я… я хочу в воду. Там темно, – добавил он с надеждой.
Максим рассмеялся – уже искренне.
– Конечно, адмирал! Только крем не смывай. И… эээ… постарайся не превращаться в маяк на воде, ладно?
Анна нежно толкнула Киру к шезлонгам.
– Давай полежим. Посмотрим на море. Просто… море.
Они двинулись вперед. Босые ступни коснулись нагретой солнцем палубы. Ветер обдувал кожу, не встречая преград. Стыд отступал, уступая место странному ощущению… легкости. Анна опустилась на шезлонг, ее тело приняло солнечные лучи, как долгожданное объятие. Кира села рядом, поджав колени, но уже не пряча грудь. Егор, прикрываясь полотенцем, как щитом, рванул к бассейну – его мальчишечье любопытство наконец перевесило смущение.
Максим стоял, глядя на них. На жену, чье лицо начало расслабляться. На дочь, которая украдкой разглядывала других девушек, сравнивая, ища сходство. На сына, ныряющего в воду с брызгами и диким воплем – не от стыда, а от восторга. Он видел море, огромное и синее, видел голый город на палубе, живущий своей жизнью, и чувствовал, как внутри тоже что-то отпускает.
– Сандалии без носков, говоришь? – он пробормотал себе под нос, глядя на свои босые ступни. – Да мы тут вообще… без всего. И ничего. – Он улыбнулся солнцу, ветру и этому безумному, обнаженному миру, который вдруг стал их миром. Пока – на одну пробную минуту. Потом – на час. А там, глядишь, и до конца круиза дойдут.
***
Кира устроилась на шезлонге рядом с мамой, старательно разворачивая полотенце, чтобы прикрыть больше… ничего. Солнце грело кожу приятным теплом, соленый ветерок охлаждал спину. Она закрыла глаза, пытаясь расслабиться. Шум воды в бассейне, где плескался Егор, смешанный со смехом и музыкой, казался убаюкивающим.
Но расслабиться не вышло. Ее любопытство, сначала робкое, а потом все более настойчивое, взяло верх. Она начала осматриваться, стараясь делать это ненавязчиво – будто просто рассматривала палубу, море, облака. Ее взгляд скользил по отдыхающим.
Пара на шезлонгах метрах в пяти. Мужчина лежал на спине, женщина прилегла рядом. Казалось бы, просто отдыхают. Но Кира заметила легкое, ритмичное покачивание женщины, едва уловимое движение ее плеч, скрытое от посторонних телом мужчины. Ее рука лежала у него на груди, пальцы слегка шевелились. Женщина чуть запрокинула голову, губы ее были чуть приоткрыты, а веки полуопущены. Она не издавала ни звука, но все ее тело было сосредоточено на каком-то внутреннем, очень тихом действии. Кира резко отвела глаза, почувствовав, как кровь приливает к лицу. Орально, – мелькнула мысль с пугающей ясностью. Прямо тут? На глазах у всех?
Ее взгляд, теперь уже нервный, метнулся дальше. У самого борта, в тени большого вентиляционного короба, стояла другая пара. Они обнялись, казалось, просто целуются – обычная нежность на отдыхе. Но Кира, присмотревшись, увидела, как бедра мужчины плавно, почти незаметно двигаются вперед. Женщина прижалась спиной к металлической стенке, ее ноги были слегка согнуты, одна обвивала его бедро. Их тела сливались в единое целое, движения были медленными, скрытыми складками кожи и тенью. Никакой страсти, только спокойное, почти ленивое единение. Они смотрели не друг на друга, а куда-то вдаль, на море, будто делали что-то самое обыденное – чистили зубы или завязывали шнурки.
Кира почувствовала, как сжимается желудок. Она украдкой посмотрела на маму. Анна лежала с закрытыми глазами, лицо обращено к солнцу, казалось, она дремлет. Но уголки ее губ были чуть напряжены. Она тоже видит? – подумала Кира с ужасом.
– Пап, – Кира прошептала, наклоняясь к Максиму, который сидел на соседнем шезлонге, изучая программу круиза (будто там могло быть что-то важнее происходящего вокруг). – Ты… ты видишь?
Максим медленно опустил листок. Его взгляд был направлен куда-то в ту же сторону, что и у Киры, но выражение лица оставалось нарочито спокойным, почти философским.
– Вижу, солнышко, – тихо ответил он. – Вижу море, небо, людей… отдыхающих. По-разному.
– Но они же… они же этим занимаются! Прямо тут! – выдохнула Кира, едва слышно. – Это… нормально? Так можно?
Максим вздохнул, отложил программу.
– Кира, мы на тематическом круизе, – сказал он так же тихо, но твердо. – Нудизм – это не только про отсутствие одежды. Это… про принятие тела, его естественности. И его потребностей. Для многих здесь это – часть свободы. Никто не кричит, не привлекает внимания, не нарушает покой других. Просто… живут. Без запретов. В рамках этого места.
– Но я не хочу это видеть! – чуть не плача прошептала Кира. – Это же… интимное!
– Тогда не смотри, – просто сказал Максим. Он повернулся к ней, его глаза были серьезными, но без осуждения. – Смотри на море. На Егора в бассейне. На чаек. Или закрой глаза. Их выбор – их дело. Наш выбор – куда направлять взгляд и мысли. Мы здесь гости, Кир. Пробуем. Если что-то не нравится – у нас есть каюта. Но судить или паниковать – точно не вариант.
Анна приоткрыла глаза. Она не спала.
– Он прав, дочка, – тихо сказала она. – Это их пространство, их правила. Мы можем уйти, если станет невыносимо. А пока… – Она протянула Кире тюбик с кремом. – Может, обновим защиту? Или пойдем посмотрим, как Егор горку осваивает?
Кира взяла тюбик, ее пальцы дрожали. Она кивнула, не в силах говорить. Она снова посмотрела на ту пару у борта. Они все так же стояли, слившись в медленном ритме, глядя вдаль. Это было так… спокойно. Так обыденно для них. И так дико для нее. Она оторвала взгляд, устремив его на синюю гладь воды, где Егор с визгом съезжал с горки. Ее сердце все еще колотилось, но паника начала отступать, сменяясь странным, тяжелым осознанием: Здесь все по-другому. Совсем. И тебе решать, как к этому относиться.
Она нанесла крем на руку, чувствуя, как солнце греет ее обнаженную спину, а ветер обдувает места, которые всегда были скрыты. Рядом родители молчали, каждый переваривая увиденное. А за кормой лайнера расстилалось бескрайнее море свободы, где все было возможно, и где Кира чувствовала себя одновременно потерянной и на пороге какого-то нового, очень откровенного понимания мира. И себя. Пока Егор ликовал в бассейне, не подозревая, что его сестра только что получила куда более сложный и взрослый урок.
***
Егор, как счастливый тюлень, носился от горки к бортику бассейна, пытаясь сделать сальто (получалось комично, с громким шлепком о воду). Солнце, прохлада, ощущение невесомости – он почти забыл про свою наготу, про первые минуты шока. Почти.
– Эй, новичок! – веселый голос раздался рядом. Он обернулся, вытирая лицо. К нему подплыла девушка. Та самая, с рыжими волосами, которую он украдкой разглядывал с палубы. Вблизи она казалась старше – лет двадцати. Капли воды блестели на ее плечах, веснушках, на маленькой, упругой груди. Егор почувствовал, как кровь резко приливает вниз, и инстинктивно пригнулся глубже в воду.
– Я Лера, – улыбнулась она. Улыбка была открытой, без тени смущения. – Скучно просто болтаться? Давай повеселимся?
Егор растерялся. "Повеселимся"? Что она имеет в виду? Игру? Гонки? Показать сальто?
– Э-э… Давай? – неуверенно ответил он, мысленно перебирая варианты веселья в бассейне. Мяч? Догонялки?
Лера легко подплыла вплотную. Слишком вплотную. Ее ноги под водой коснулись его ног. Егор замер. Он почувствовал тепло ее кожи сквозь прохладную воду. Она положила руку ему на плечо, не отрывая улыбки, и ее свободная рука скользнула под водой, мимо его живота, вниз. Егор ахнул, почувствовав, как ее пальцы обхватывают его уже напряженный, как трос, стояк. Его мозг отключился. Он не сопротивлялся, не отплывал. Шок смешался с оглушительным, всепоглощающим любопытством и тем самым запретным возбуждением, которое преследовало его с момента выхода на палубу.
– Расслабься, – тихо прошептала Лера, ее дыхание коснулось его мокрого уха. – Здесь так принято. Просто веселье.
Она легко приподнялась в воде, обвила ногами его бедра и, без лишних слов, плавно, уверенно опустилась на него. Егор вскрикнул – коротко, глухо. Не от боли (его тело, к его собственному удивлению, было готово), а от невероятного, ошеломляющего ощущения. Тепло, теснота, полное погружение в нечто совершенно новое и невообразимо приятное. Лера начала двигаться – медленно, ритмично, будто танцуя медленный танец, только под водой. Ее руки легли ему на плечи, она смотрела ему в глаза, все так же улыбаясь. Егор стоял, как вкопанный, его руки бессильно повисли вдоль тела. Он не знал, что делать. Двигать бедрами? Обнять ее? Он мог только чувствовать – каждое движение внутри него, биение своего бешеного сердца, взгляды людей на палубе, которые вдруг показались ему невидимыми.
***
Кира, следуя совету отца, перевела взгляд с моря на бассейн, чтобы отвлечься от пар у борта. Она искала знакомую светлую голову брата. Нашла. И застыла.
Сначала она не поняла. Думала, они просто стоят близко, болтают. Но позы… Движения Леры… Выражение лица Егора – не испуганное, а растерянное, почти отрешенное, с полуоткрытым ртом. Кире не нужно было видеть то, что скрыто водой. Она знала. Это был тот же медленный, слитный ритм, что и у пары у вентиляционного короба. Только посреди бассейна. И ее младший брат… был участником.
