Елена решила разбудить его. Она мягко коснулась его плеча, ее голос был нежным, как утренний бриз: «Вставай, соня, все проспишь». Фраза, в свете вчерашних событий, прозвучала двусмысленно, и она сама почувствовала легкую искру озорства. Саша открыл глаза, потянулся и сел на край полки. В его взгляде мелькнула тень вчерашнего напряжения, смешанная с испугом, словно он пытался понять, знает ли она о том, что произошло. Елена смотрела на него, этого милого, чуть растерянного юношу, и улыбалась — тепло, успокаивающе.
«Как спалось, соня?» — спросила она, ее голос был мягким, почти ласковым, как будто она разговаривала с ребенком. Саша, чуть расслабившись, ответил: «Да, очень хорошо», но его глаза все еще метались, выдавая внутреннее смятение. Елена, не удержавшись, сменила тон на шутливо-поучительный, как у учительницы младших классов: «Сашенька, я, конечно, понимаю, что мои трусики тебе понравились, но зачем их надевать?»
Саша, словно ужаленный, вскочил с полки и посмотрел на себя. Осознание того, что он стоит перед ней в ее прозрачных трусиках, через которые все было видно, накрыло его волной смущения. Его щеки вспыхнули, глаза округлились, и он замер, не зная, куда себя деть. Елена смотрела на него, ее улыбка была одновременно нежной и чуть насмешливой, но в ней не было ни капли злобы. Она видела его растерянность, его уязвимость, и это только усиливало ее желание быть для него той, кто дарит уверенность, а не отнимает ее.
«Ничего страшного, мой хороший», — добавила она тихо, ее голос был как шелк, успокаивающий и обволакивающий. Она шагнула ближе, позволяя халатику слегка распахнуться, открывая тонкую полоску кожи на груди, и посмотрела на него с теплом, которое могло бы растопить любое смущение. Саша, все еще краснея, пробормотал что-то невнятное, но в его глазах мелькнула благодарность — за то, что она не высмеяла его, за то, что этот момент остался их маленькой тайной.
Поезд продолжал свой путь, стуча колесами, а утренний свет наполнял купе мягким теплом. Елена чувствовала, как внутри нее все еще тлеют искры этой ночи, этого странного, запретного танца, который вернул ей ощущение собственной силы и красоты. Она не знала, что будет дальше, но в этот момент, глядя на Сашу, она знала, что подарила ему нечто большее, чем просто воспоминание, — она подарила ему миг, когда он почувствовал себя желанным, смелым, живым.
