Впервые за множество лет её не беспокоило, насколько правильно то, что она делает. Особенно после того, что позволяют себе окружающие, она со своими скромными желаниями всё равно останется среди них идеалом чистоты и нравственности!
Андрей молча сидел рядом и ждал её решения. Вера поднялась, поправила халат и вышла из спальни. Ей нужна была новая стратегия, новые правила, и она только начала их нащупывать.
Она стояла на кухне, глядя в окно. Мысли медленно кружились в голове, не задерживаясь. В теле стояла приятная истома после серии разрядок. Рука дочери проскользнула и обвила её локоть.
— Мам…
— Что, дочь?
— Ты нас простила?
— Кого «нас»?
— Меня и папу!
— Тебя я ни в чём не винила. Ты была ребёнком, не могла отвечать за такие вещи.
— А папу? Это же я его просила так делать!
— А там, где ты ему ртом?!
— Ну, мне хотелось, чтобы и ему было приятно! Сама просила показать, как! Сама!
— Ой, всё! Давай больше об этом не говорить! А то у меня опять голова разболится!
— Ну, так простила?
— Не так быстро! За годы совместной жизни у меня к твоему отцу длинный счёт, и ваши «вась-вась» — хоть и самая крупная, но не единственная графа! Если он разрушил мою идеальную семью с первого дня, то я тоже имею право хорошенько испортить ему жизнь!
— Мамуля, только не отправляй его в тюрьму!
— Конечно, дочка, я не буду этого делать! Не хочу тебя в это впутывать, да и как мне потом людям в глаза смотреть? Но я обязательно придумаю, как его наказать, уж поверь! Не сегодня, так завтра! — Вера тяжело выдохнула и, мысленно окинув взглядом всё случившееся, кисло улыбнулась.
В её «идеальной семье» не было настоящей любви, дочь-прелюбодейка спала с отцом, а она позволила мужу «загладить вину» оральными ласками. Кто бы сказал ей до замужества, что в её правильных убеждениях найдётся место таким компромиссам, она бы утопилась в первом же водоёме. Но теперь она стоит рядом с дочкой, с которой они делят одного мужчину — нелюбимого для одной и обожаемого для другой, — и единственное, что её беспокоит, это чтобы никто об этом не узнал.
Жизнь ломает не только тела и лица, но и перемалывает убеждения — безжалостно и неотвратимо. Ты можешь смириться или уйти. Прощаться с жизнью Вера точно не хотела. Реальность была странной, порочной, но, освободившись от заблуждений и ложных стремлений, она вдруг поняла, что всё возможно, и для неё тоже. Муж исчез из её мыслей как значимая фигура, растворился как несущественное обстоятельство. Семья перестала казаться незыблемой святыней, которую нужно беречь и превозносить. Вера понимала, что теперь будет жить иначе, но пока не решила, как именно. Планы ещё предстояло построить, но её собственные желания займут в них не последнее место.
Конец
