(лукаво мне улыбается)
— На самом деле это важно, . .. что не удовольствия ради. Ты ведь понимаешь?
— Ну, конечно. Что я дурак, ты ведь в первую очередь мама, а потом уже женщина.
— Блядь,. . . мне даже жаль, что мы больше не увидимся.
Рита развязала пояс халата и усевшись на меня сверху, стала целовать моё лицо и водить по нему грудью.
Пётр сделал вид что уснул на кресле, а Алиса, хихикая с Даганом листала Инсту.
Нас будто и не было в комнате.
Скинув свои брюки, я, целуя Ритины лодыжки, пристроился своим членом к её вечно мокрой киске и недолго поводив по ней головкой, вошёл.
— Мм.. . (Рита нарочито прикусила губку и выгнулась, подавая бёдрами на встречу). Знаешь, что мне в тебе сразу понравилось?
— Нет.
— То, что ты всё решаешь за свою женщину сам. (довольно улыбается, наконец принимая меня полностью)
— А ты моя женщина?
— В том то и дело что нет.
Закинув красивые ножки чужой жены на свои плечи, я ритмично и глубоко драл её без устали, желая вытрахать из неё признание, которое уже какое-то время вертелось у неё на языке.
Блажь, конечно, чистой воды, ведь у нас с ней не было никакого будущего, а сказанные в порыве страсти слова грозили окончательно разрушить, её уже и без того пошатнувшийся брак. Но для меня почему-то это было важно услышать, скорее даже не от неё, но в её исполнении.
Дважды финишировав Риту, я снова сменил позу, и уже выводил её на третий, когда она наконец сдалась и беззвучно прошептала мне то, что я хотел услышать:
— Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, РАФФИ.
Теперь, наконец, я мог расслабиться и кончить, ведь чужая женщина становилась моей и в понедельник, я мог забрать Риту у Петра и Алисы. Разрушить их семью, чтобы попытаться вернуть свою.
Но Рита, как бы я не старался, никогда не стала бы Мариной.
На таких вот эмоциональных качелях я и отрубился, даже не вынимая из любовницы спустившего члена.
Проснулся внезапно, от странного сдавленного мычания, приглушённых стонов и сопения.
Петино кресло перевёрнуто, он валяется за ним без сознания, ногами к верху, Рита Лежит связанная в позе эмбриона, с заклеенным ртом, а Даган с энтузиазмом вылизывает пушистую Алисину киску. Девочка абсолютно голая, её руки связаны за головой, а рот так же, как и у матери заклеен.
Даган голый и с Алисой у него уже почти готово и, если я не вмешаюсь, он вот-вот станет её первым мужчиной.
Мне хватило одного лишь взгляда в заплаканные Алисины глаза, чтобы принять это решение. Я отшвырнул друга от жертвы и обезумевшие Даг, схватился за нож. Думая, что буду быстрее, я успел выстрелить. Даган упал замертво, но и его нож уже застрял у меня в груди.
Спасённая ценой жизни целочка, забыв про стыд отодрала скотч со своего рта и бросилась развязывать маму, а я, стремительно теряя силы опустился на пол.
Рита плакала и сидя передо мной на коленях, целовала мне руки.
— Спасибо, спасибо, спасибо тебе!
— Прости, . .. в чёрных сумках бабки,. . . купите себе уже трёшку.
В место Риты я вдруг отчетливо увидел свою Марину и широко ей улыбаясь провалился в холодную темноту.
Последний свой ножевой бой я проиграл.
