– И что там веселился? – не удержалась Кира, голос ее прозвучал резковато. – Какая… игра была?
Егор встрепенулся, его щеки вспыхнули ярким румянцем, но сияние в глазах не погасло.
– Э… да так… – он замялся, но потом широко улыбнулся, глядя на море. – Просто… познакомился. Весело. Очень весело. Правда, пап? – Он вдруг повернулся к отцу, глаза его светились каким-то новым, почти взрослым пониманием. – Ты же говорил, что тут все… натурально? Вот. Натурально и весело.
Максим медленно кивнул, его взгляд стал чуть более пристальным. Он видел это сияние. Видел смущенный, но восторженный взгляд сына, который только что пережил нечто большее, чем просто купание. Он видел и Кирину настороженность. Он глубоко вздохнул, глядя на бескрайнюю синеву.
– Натурально, сынок, – тихо подтвердил он. – Иногда… слишком натурально. Но раз весело… – Он не стал продолжать. Мысли о "традициях" и "пузиках" витали в воздухе, но произносить их вслух было пока рано. Или поздно. – …главное – отдыхай. Но умно. Всегда умно.
Егор кивнул с энтузиазмом, явно не вникая в подтекст. Он был счастлив. Растерян, оглушен, но счастлив. Он снова улыбнулся морю, его тело, еще не остывшее от воды и недавнего экстаза, жадно ловило солнце. Он был частью этого мира. И это было… круто. Очень круто. Пока страх последствий не накрыл его с новой силой, он купался в лучах своего взросления.
Кира сжала тюбик крема так, что белая масса вылезла из горлышка. Она смотрела на брата, на его сияющее, наивное лицо, и ледяной комок страха за него сжимал ей сердце еще сильнее. "Официально здоровы" – это одно. Но это совсем другое. И цена этого "веселья" могла оказаться слишком высокой. Она знала, что должна поговорить с ним. Скоро. Пока его эйфория не развеялась. Пока они еще могли что-то изменить на этом безумном "Солнечном Бризе".
***
Вечерний зал «Солнечного Бриза» тонул в полумраке, нарушаемом лишь мерцанием сотен свечей в хрустальных подсвечниках и цветными огоньками на потолке, имитирующими звезды. Воздух был густым от смеси ароматов: дорогих духов, океанского бриза, терпкого вина и чего-то еще, сладковато-пряного, намекающего. Фуршетные столы ломились от изысканных закусок, но главным блюдом была сама атмосфера – томная, расслабленная, откровенно эротическая.
Официанты скользили между гостями, ловко балансируя подносами с шампанским и канапе. Их униформа ограничивалась черными брюками и… элегантными бабочками. Больше ничего. Их обнаженные торсы, подтянутые или не очень, были частью декора. На небольшой сцене под медленные ритмы саксофона двигались три девушки. Их танец не был вульгарным стриптизом, но каждая пластика, каждый поворот бедра, скольжение рук по собственным телам дышали чувственностью, приглашая к созерцанию и… большему.
Лазаревы стояли у высокой колонны, образуя свой маленький, слегка потерянный островок. Анна держала бокал шампанского как щит, Максим старался смотреть куда-то в область потолка над сценой, Кира впивалась взглядом в крошечный бутерброд на своей тарелке. Только Егор, не отрываясь, смотрел на танцующих девушек, его щеки пылали ярче свечей.
К ним то и дело подходили. Улыбающиеся мужчины, предлагавшие Анне «показать кое-что интересное внизу». Женщины, чьи взгляды скользили по Максиму с явным интересом и открытым предложением в глазах. Даже к Кире подошла элегантная дама лет сорока и шепнула что-то на ухо, от чего та вся сжалась, будто ее обожгли. Вежливые, но твердые «нет, спасибо» звучали от Максима и Анны. Кира просто мотала головой, не в силах вымолвить ни слова. Атмосфера всеобщей доступности и сиюминутного удовольствия давила, была чуждой.
– Не волнуйтесь, – тихо сказал Максим жене, заметив ее напряженный хват бокала. – Мы просто наблюдаем. Как в музее… очень специфического искусства.
Но их "нет" не распространилось на всех. Когда сквозь полумрак к их группе пробилась знакомая рыжая голова, Егор встрепенулся. Лера была в своем привычном "наряде" – то есть без него. Она сияла улыбкой, как солнце.
– Привет, морячок! – бросила она Егору, игнорируя остальных. – Скучно у мамки с папкой? Пойдем, покажу кое-что веселее фуршета. – Она протянула руку.
Егор колебался всего секунду. Вспышка стыда за утро в бассейне? Страх? Они мгновенно растворились в том же сияющем возбуждении, что и тогда. Он кивнул, не глядя на родителей, и взял ее руку. Его пальцы дрожали, но шаг был решительным.
– Егор! – успела выдохнуть Анна, но Максим мягко коснулся ее руки.
– Пусть. Он… пробует. Правила игры, – его голос звучал сдавленно.
Кира, забыв про бутерброд, смотрела вслед брату и Лере, пока они не скрылись в одном из многочисленных арочных проемов, ведущих вглубь лайнера. Над аркой светилась нежная неоновая надпись: «Комнаты для приватного общения».
***
Комната была маленькой, уютной. Приглушенный свет, мягкий диван, аромат лаванды и моря. И еще одна женщина. Она сидела на диване, ее поза была расслабленной, а улыбка – теплой и знакомо-рыжей. Лериной улыбкой. Женщина была старше, лет сорока пяти, тело ее было пышным, с мягкими линиями, покрытыми легким загаром. На ней тоже не было ничего.
– Мам, это Егор! Тот самый новичок, о котором я говорила, – весело представила Лера, втягивая растерянного парня внутрь и закрывая дверь. – Егор, это моя мама, Ирина.
Егор замер на пороге. Мама? Его мозг, уже перегруженный эротикой вечера, дал сбой. Он тупо смотрел с Леры на Ирину, отмечая одинаковые рыжие волосы, форму бровей, веснушки на плечах.
– Очень приятно, Егор, – голос Ирины был низким, бархатистым. Она не встала, лишь приветственно помахала рукой. – Лера много хорошего рассказала. Про тебя и про… твою искренность утром. – В ее глазах мелькнул лукавый огонек.
– Ма-ам, – фальшиво возмутилась Лера, подталкивая Егора к дивану. – Не смущай парня!
Егор машинально сел на край дивана, стараясь не касаться Ирины. Его сердце колотилось как барабан. Что происходит? Почему мама Леры здесь? В этой комнате? Для приватного общения?
– Мы… мы просто поболтаем? – выдавил он, надеясь на чудо.
Лера рассмеялась, садясь рядом с ним, с другой стороны. Ее бедро коснулось его бедра. Ирина мягко положила руку ему на колено. Ее прикосновение было теплым, материнским и пугающе интимным одновременно.
– Болтать можно и на палубе, милый, – сказала Ирина, ее пальцы слегка сжали его колено. – Мы здесь, чтобы познакомиться… ближе. Всей семьей. – Она обменялась с Лерой быстрым, понимающим взглядом. – Это наш… семейный ритуал. Когда кто-то новый и приятный появляется. Делимся теплом. Все вместе. Натурально и по-семейному.
Егор почувствовал, как жар разливается по его телу, спускаясь вниз. Стыд боролся с невероятным, запретным возбуждением. Мама и дочь? Рядом? Предлагая… "тепло"? Его взгляд метнулся от Леры, чья рука уже легла ему на плечо, к Ирине, чьи пальцы медленно поглаживали его колено, двигаясь чуть выше. Логика отказывала. Осталось только острое, животное любопытство и оглушающая новизна происходящего. Он сидел, зажатый между двумя обнаженными женщинами, матерью и дочерью, в уютной комнате на нудистском лайнере, и понимал, что его приключение только что вышло на новый, совершенно немыслимый уровень. И сказать "нет" сейчас казалось не просто невозможным, но и… ненужным. Тепло их тел, их улыбки, сама безумность момента – все это тянуло его в пучину, обещая неведомые ощущения. Он закрыл глаза, чувствуя, как Лера целует его в шею, а рука Ирины скользит по его внутренней поверхности бедра. "Семейный ритуал", – пронеслось в голове. И в этом безумии была своя, извращенная логика "Солнечного Бриза". Он сдался.
Комната тонула в мягком полумраке, аромат лаванды смешивался с запахом их тел и легкой соленостью пота. Егор оказался в центре мягкого дивана, зажатый между двумя источниками тепла. Лера, гибкая и знакомая, прижималась к нему с одной стороны, ее губы обжигали шею, пальцы скользили по его груди. С другой – Ирина. Ее прикосновения были иными: мягче, увереннее, матерински-познавательными, но не менее возбуждающими. Ее рука плыла по его животу, бедру, нащупывая уже твердый, откликающийся на все стояк.
Стыд, растерянность, даже страх – все это было сметено накатывающей волной невероятного возбуждения. Две женщины. Мать и дочь. Обе – обнаженные, желанные, предлагающие себя здесь и сейчас. Логика, мораль, школьные нормы – все растворилось в густом воздухе приватной каюты. Он был инструментом в их руках, и это было одновременно страшно и невероятно притягательно.
– Расслабься, милый, – прошептала Ирина ему на ухо, ее дыхание было теплым, а пальцы нашли его напряженный член и нежно обхватили. – Просто чувствуй.
Лера, словно эхо, скользнула вниз, ее язык оставил влажный след на его соске. – Доверься, Егор. Мы знаем, что делаем.
Он не сопротивлялся. Его тело, ведомое инстинктами и шоком от происходящего, откликалось на каждое прикосновение. Ирина легко, без усилий, повернула его к себе. Ее глаза, такого же зеленого оттенка, как у Леры, смотрели на него с теплой лаской и… одобрением. Она притянула его к себе, ее пышное, мягкое тело приняло его. Проникновение было плавным, глубоким, неожиданно естественным. Она обвила его ногами, затягивая глубже, и начала двигаться – медленно, ритмично, как опытный наездник. Лера пристроилась сзади, ее руки скользили по его спине, плечам, она целовала его лопатки, подбадривая шепотом: «Так… хорошо… молодец…».
