Жанна медленно встала. Не для драмы. Просто она была слишком возбуждена всем этим, она не могла сидеть спокойно. Жанна говорила тихо, но каждое слово было наполнено смыслом – Зайка, слушай. Эта "выдумка"? В ней есть детали, которые не вшивают в биороботов. Никогда. Боль от татуировки, которую ты чувствуешь даже сейчас? Запах страха на складе? Твой ужас перед Анастасом? Это – твое. Живое. Человеческое. А то, что имя ушло... – Жанна слегка сжала ее руки. – Это действительно следствие калибровки, но только это. Все остальное - твое. Ты – больше, чем номер. Зайка смотрела на нее, в глазах – тень надежды и глухое недоверие. – Ты сказала: Светлана Петрова – Жанна говорила четко, по деловому. – У нее есть имя, фамилия. Университет. Это – нить. Я найду ее. Приведу сюда. Она скажет тебе, кто ты.
– А пока... держись за то, что внутри. За правду. За детали, которые не вписываются в легенду. За меня. Я твой свидетель. И я найду твое имя.
Она отпустила руки Зайки, но не отстранилась. Просто дала пространство, оставаясь рядом. Чай остыл окончательно. За окном давно стемнело. В тишине пентхауса Жанна давала не клятву, а обязательство: найти Светку Петрову и вернуть потерянное имя девушке, которая сейчас смотрела на нее глазами ребенка, не верящего в спасение.
Глава 51
Тишина кухни пентхауса, нарушаемая лишь бульканьем кофеварки, была хрупкой, как первый лед. Жанна и Зайка сидели за столом, их пальцы иногда находили друг друга в молчаливом поиске опоры – короткие, тревожные прикосновения после вчерашнего сложного вечера. Чашки кофе стояли почти нетронутыми. Внезапный, резкий звонок домофона заставил обеих вздрогнуть. Звонил консьерж и сообщил о приезде посетителя. Через пару минут, в пентхаусе уже стоял представитель Стабильности.
– Доброе утро. Я личный ассистент Виктора, мне поручили проводить вас на обучение. В моем задании указано имя «Зайка» и он посмотрел на двух женщин, пытаясь определить кто из них попадает под этот псевдоним.
- Зайка, это я - получил он ответ. Ее тело, месяцами жившее в статусе обнаженного биоробота, сработало на автопилоте. Она встала и направилась к выходу, не задумываясь о том, что на ней ничего нет, кроме ее собственной кожи.
– Прошу прощения, но вы пойдете так? – голос ассистента остановил ее уже практически у дверей лифта.
– А что мне нужно взять? - растерявшись переспросила Зайка.
Он смотрел на нее не осуждающе, но с непоколебимой твердостью. – Вам необходимо одеться.
Зайка замерла на пороге, растерянность окрасила ее щеки ярким румянцем. Она оглянулась на Жанну, стоявшую в дверях гостиной, с немым вопросом и смущением в глазах.
– Одеться? – Жанна нахмурилась, подойдя ближе. Ее собственный ум, забитый вчерашними откровениями и грядущими решениями, на секунду отказался понимать простую бытовую проблему. – Но... у нее же ничего нет. Вообще. – В ее голосе прозвучала горечь и стыд. Как она могла не подумать об этом раньше? Зайка жила здесь месяцы, и все это время была лишена даже базовой человеческой необходимости – одежды.
– Я... я могу дать что-то свое, – быстро предложила Жанна, уже поворачиваясь к гардеробной. – Блузка, кардиган... Юбка, наверное, будет велика, но...
– Жанна, – Зайка мягко остановила ее, касаясь руки. Ее голос был тихим, но ясным. – Твои вещи... они будут на мне как на чучеле. Я не... – Она запнулась, подбирая слова, избегая прямого сравнения с Жанной. – Я не того размера.
Жанна взглянула на хрупкую фигурку Зайки, на свои собственные, более зрелые формы, и с горечью осознала правоту. Ее одежда поглотила бы Зайку.
– Тогда... заказ! – решительно сказала Жанна, уже хватаясь за телефон. – Я вызову личного шоппера. Они привезут все необходимое за час, максимум два... – Она начала листать контакты.
Ассистент, наблюдавший за этой сценой с каменным лицом, вежливо, но твердо вмешался:
– Извините, пожалуйста. Обучение запланировано на весь день и начинается через час. Опоздание нежелательно, у нас такого не любят. Процедуры обучения синхронизированы с другими процессами, отклонение от графика сильно нарушит работу Центра.
Жанна замерла с телефоном в руке. Час? Даже самый расторопный шоппер с целым ателье на колесах не уложится в час. Беспомощность и раздражение нахлынули на нее. Она хотела дать Зайке хоть каплю нормальности, хоть тень выбора, а вместо этого снова упиралась в железные правила системы.
– Разрешите – курьер сделал небольшой, но четкий шаг вперед. Его голос потерял часть официоза. – Я могу попробовать решить вопрос. Ближайший большой магазин в пяти минутах езды. Я куплю что-то простое и функциональное: футболка, джинсы, обувь. Это займет не более сорока минут. Вы сможете приобрести все необходимое позже, на свой вкус. – Он посмотрел на Зайку, потом на Жанну, ожидая решения. Это было неожиданное проявление инициативы, почти человечности, в рамках его строгой роли.
Жанна и Зайка переглянулись. В глазах Зайки читалась робкая надежда и облегчение – проблема, казавшаяся непреодолимой, вдруг обрела простое решение. Жанна увидела в этом жесте их гостя не только практическую помощь, но и крошечный проблеск того, что Зайку здесь могут воспринимать чуть больше, чем просто вещь.
– Да – выдохнула Жанна, опуская телефон. – Пожалуйста. Спасибо. – Последнее слово она добавила с искренней, хотя и усталой, благодарностью.
– Комплект одежды будет у вас быстро – кивнул ассистент Виктора и развернулся, исчезнув так же бесшумно, как и появился.
Дверь закрылась. Жанна обернулась к Зайке, которая все еще стояла в прихожей, слегка сгорбившись, инстинктивно прикрываясь руками. Жанна подошла и нежно обняла ее за плечи.
– Прости, что не подумала об этом раньше – прошептала она. – Сегодня будет сложный день. Но хотя бы... хотя бы ты будешь одета. По-человечески.
Зайка прижалась к ней, кивнув в ответ. Ей не нужны были слова. Простое ощущение ткани, которое ей скоро предстояло снова почувствовать, казалось первым маленьким шагом из клетки биоробота обратно в мир людей.
* * *
Машина плавно скользила по улицам, а за стеклом мелькали незнакомые кварталы. Зайка прижалась лбом к прохладному стеклу, наблюдая, как сменяются дома и улицы, мелькают люди и машины, мимо которых они проезжали. Она вспомнила, как раньше ее мир был другим: запах асфальта после утреннего дождя, свист ветра в ушах на вираже, упругий ритм сердца, отсчитывающий секунды до чемпионата. Самокат тогда казался крыльями, а победа – единственной важной вехой на горизонте.
Она сжала руки на коленях, ощущая шершавую ткань джинсов. «Как же хрупка эта грань», пронеслось в голове. Вчера – главный герой собственной жизни, сегодня – товар в витрине со штрих-кодом на боку. «Достаточно одной случайности: выбежавшей собаки, злого взгляда мерзкой губастой тетки в леопарде, холодного решения спрятаться...» Тело вспомнило стыд первых дней: как кожа мурашками встречала взгляды, как разум кричал "спрячься!", а сама себя заставляла думать: "Ты вещь. Вещи не стыдятся".
За окном промелькнул рекламный щит с улыбающейся семьей. «Что делает нас людьми?» – Зайка думала над ответом. Не одежда – ее ведь сняли за минуту. Не имя, наверное. Даже воспоминания могут быть забыты... «Может, это право на стыд?» – подумала она. «Или способность чувствовать, что бездна – это бездна? Роботу все равно, на каком дне он стоит...»
* * *
Внезапно сознание вернулось к телу – неловкому, закованному в непривычную броню. Джинсы давили на талию ремнем, грубая ткань футболки терла спину при каждом движении. «Боже, как это неудобно, – пронеслось в голове. – Как будто меня зашили в мешок из наждачной бумаги». Она поерзала на сиденье, пытаясь поймать комфорт: «Так много чувств сразу!» Тепло от одежды, шершавость швов на внутренней стороне бедер, «эти проклятые швы! Они так ужасно впиваются», дуновение кондиционера на шее – все сплеталось в странную какофонию. «И обувь...» Она сжала пальцы ног в кедах. «Как же тесно! Ноги онемели за пять минут.»
Хлопок футболки, как казалось слишком плотный, без мягкого белья терся о соски при каждом движении. Чувствительные бугорки налились, посылая по животу знакомые искры.
Внезапно Зайка замерла, осознав: «под джинсами... ничего нет». Ассистент купил только верх и низ, о нижнем белье не подумал. «Джинсы без белья... Это же ад наяву! Швы впиваются в кожу, ткань липнет...» Стыдливость мгновенно сменилась иронией: «Раньше я краснела от наготы, теперь – от мысли, что трусов нет под одеждой». На губах дрогнула улыбка. «Какой абсурдной бывают ситуации! И какой нелепый дискомфорт!» Тепло разлилось от живота к щекам – не от возбуждения, а от радости узнавания: тело помнило себя. Каждое потертое место, каждый шов давали ей понять: «Да, это невыносимо... но это МОЙ дискомфорт. Мой выбор. Мое человеческое право – чувствовать неудобство».
Она потянулась, стараясь не думать о том, как впивается ремень, впервые за месяцы не обнажая что-то интимное. И рассмеялась тихо-тихо, глядя на свое отражение в стекле: девушка в мешковатой одежде, «в этом нелепом, колючем, душном спасении», с растрепанными рыжими прядями и глазами, в которых снова горела радость, несмотря на натирающие кеды.
«Если теперь... если только теперь мне разрешат носить одежду и дальше...» – подумала она, и сердце забилось чуть быстрее от этой дерзкой надежды. «Я попрошу Жанну купить мне самых мягких футболок. Как облако. Чтобы обнимали, а не терли. И шорты...» Она мысленно примерила варианты: «Свободные? Чтобы ветер гулял по ногам... Или обтягивающие? Чтобы чувствовать каждую мышцу...» Решение отложила – слишком много нового. «А еще...» – ее внутренний голос зазвучал почти мечтательно, «...белый топ. Легкий, как паутинка, или, может, плотный, но бархатистый. И короткий жакет к нему. И юбку... Очень короткую юбку! Такую, чтобы подчеркнуть ноги, которые так любят скорость.» Она вспомнила самокат, ветер в лицо – и юбка в этом воспоминании была именно короткой. «А к ним...» – мысль замерла на каблуках. «Туфли? Высокие, красивые, как у Жанны?» Но память тела тут же напомнила о тесных кедах. «Нет... – решила она твердо. – Кеды. Только другие. Совсем другие. Чтобы не жали. Чтобы в них можно было бежать... или лететь.»
