Лена засмеялась громче, ее голос стал еще вульгарнее: — Ой, Юлька, не ври себе! “Екнуло” — это твоя киска проснулась! Представь: он в примерочной, срывает с тебя твой кружевной лифчик, мнет твои большие сиськи — они у тебя такие сочные, розовые соски, наверное, торчат от его прикосновений. А потом его большой тувинский хуй — смуглый, толстый, с венами — входит в тебя, растягивает твою узкую дырочку, ты стонешь, как сучка, а он долбит, долбит, пока не кончит внутрь. И возраст? Пф-ф, молодые — они как жеребцы, не устают. Лучше, чем твой бывший с его вялым отростком. Дай ему шанс, подруга! Расскажи, он флиртует открыто? Трогает тебя?
Мама вздохнула, ее голос стал хриплым, как будто от возбуждения. — Флиртует, да… Постоянно комплименты: “Ваша грудь в этом платье — шедевр”, “Бедра такие широкие, сексуальные”. Вчера после смены предложил кофе, но я отказала. Он напористый, Лен, не отстает. Смотрит так, будто раздевает. Но я кремень! Хотя… иногда думаю, а вдруг? Нет, он слишком молодой. В сыновья годится, повторяю. И вообще, у меня бутик, работа… Но, блин, эти слухи про размеры… интересно, правда ли? Ха-ха, ладно, не заводи меня.
Лена подхватила: — Правда, Юль! Я тебе фото пришлю от той подруги — увидишь, какие у них “инструменты”. Большые, как у коней, и твердые. Твой Сеткил наверняка такой же — смуглый хуй, который тебя на части разорвет от удовольствия. Дай ему, подруга! А то засохнешь там в своем белье. Расскажи, он мускулистый? Руки сильные?
Мама рассмеялась тихо, но в голосе скользнула похоть: — Жилистый, да. Руки крепкие, плечи широкие для своего роста. Смуглый, азиатский типаж — узкие глаза, наглая ухмылка. Комплименты делает с акцентом, это даже заводит. Но нет, Лен, я не сломаюсь. Он мне в сыновья годится, и точка. Хотя… вчера в голове мелькнуло, как он меня прижимает в подсобке. Но это фантазии, от одиночества.
Они болтали еще, но я уже не мог слушать — мой член стоял колом, я дрочил тихо в коридоре, представляя все: Сеткил трахает маму в бутике, его большой хуй входит в ее киску, она стонет “Сеткил…”, ее грудь трясется, бедра дрожат. Сперма брызнула на стену, горячая, обильная. Она думает о нем. Слышала про размеры. Мой фетиш разгорелся ярче — скоро это случится. Я ушел в комнату, полный предвкушения.
Глава 10: Маскарад и скрытый план
Утро понедельника прошло как обычно — я проснулся от запаха кофе на кухне, мама уже хлопотала, готовя завтрак. Она была в хорошем настроении, напевала что-то под нос, ее блондинистые волосы собраны в хвост, а халатик обрисовывал фигуру. Я сел за стол, поправил очки, и она поставила передо мной тарелку с омлетом.
— Антон, милый, завтра я приду поздно, — сказала она casually, наливая себе кофе и садясь напротив. Ее голубые глаза блестели, пухлые губы улыбнулись. — В торговом центре, где мой бутик, устраивают корпоратив-маскарад на Хэллоуин. Все сотрудники и владельцы магазинов приглашены. Будет музыка, фуршет, костюмы. Но я не задержусь надолго.
Я замер с вилкой в руке. Маскарад? В торговом центре? Сразу в голове родился план: если все в масках, я могу прийти незаметно, надеть мантию и маску, чтобы следить за ней. Узнать, будет ли там Сеткил, как они общаются. Я не собирался ей рассказывать — просто приду первым, спрячусь в толпе. “Хорошо, мам,” — ответил я, стараясь звучать равнодушно. — “А ты в костюме пойдешь?”
Она покачала головой, отпивая кофе. — Нет, надену простое короткое платье с глубоким вырезом до пупка и туфли на шпильке. Ничего особенного.
Я посмотрел на нее, удивленный. Платье с вырезом до пупка? Это звучало откровенно. — Мам, зачем так откровенно наряжаться? И почему без костюма? Маскарад же.
Она улыбнулась шире, ее личико смягчилось, но в глазах мелькнула строгая искра. — Ой, Антон, не преувеличивай. Платье элегантное, просто с вырезом — ничего вульгарного. А без костюма потому, что буду там недолго. После маскарада нужно в бутике коробки с новым товаром разобрать. Платья уже новые развесила, но белье и чулки еще в упаковках. Не хочу в костюме потеть и пачкаться.
Я кивнул, но внутри план креп: мантия из старого костюма на Хэллоуин, маска — и я смогу наблюдать. — А… будет ли там Сеткил? — спросил я осторожно, глядя в тарелку.
Она помедлила, ее пальцы постучали по чашке, взгляд стал уклончивым. — Не знаю, сынок. Может, придет, может, нет. Он же охранник, не обязательно на корпоративе.
Я почувствовал укол ревности, но нажал дальше. — Мам… а он тебе нравится?
Она поставила чашку резко, ее голубые глаза прищурились, тон стал строгим, властным. — Что за вопросы, Антон? Я поставила этого хулигана на место еще в первый день. Он наглый, вульгарный — не может мне нравиться. И вообще, он мне в сыновья годится. Забудь.
Я опустил глаза, но заметил, как ее щеки слегка порозовели. Она встала, убирая посуду, и разговор на этом закончился. Весь день я готовил план: достал из шкафа черную мантию и маску призрака — старые, с прошлого Хэллоуина. Вечером, когда мама ушла в свою комнату переодеваться, я схватил костюм в пакет и вышел первым, сказав, что иду погулять.
У двери она остановила меня — уже в том платье: коротком, черном, с глубоким вырезом, который открывал ложбинку между грудями почти до пупка, шрам на животе чуть виднелся в тени. Туфли на шпильке делали ее ноги еще стройнее. Она обняла меня крепко, прижав к себе, ее грудь коснулась моей, тепло тела прошло волной. Поцеловала в щеку, ее пухлые губы были мягкими, запах парфюма — сладкий, мускусный.
— Будь осторожен, сынок. Не засиживайся допоздна, — прошептала она, ее голос низкий, хрипловатый.
Я кивнул, но заметил в ее голубых глазах огонек предвкушения — яркий, искрящийся, как будто она ждала чего-то волнующего. Дверь закрылась за мной, и я пошел в торговый центр, сердце колотилось от плана.
Глава 11: Маски, взгляды и неожиданная игривость
Торговый центр преобразился в нечто из фильма ужасов — или, скорее, из эротического триллера. Холл был украшен паутиной, тыквами с горящими глазами, а воздух пропитан запахом попкорна и алкоголя от фуршета. Музыка гремела басами, люди в костюмах — вампиры, ведьмы, зомби — толпились у барной стойки, смеялись, флиртовали. Я стоял в углу, закутанный в черную мантию, с маской призрака на лице, которая скрывала мои очки и всю мою неуверенность. Никто меня не узнавал — я был просто тенью в толпе, высоким парнем в старом костюме, который слился с декорациями. Сердце колотилось от адреналина: я пришел следить, наблюдать, и план работал идеально.
Сначала я заметил его — Сеткила. Он стоял у стены, опираясь плечом, и выглядел как будто вышел из мужского журнала. Голый торс — смуглый, жилистый, с четко прорисованными мышцами пресса и плеч, которые блестели от пота или масла под мигающими огнями. На шее — бабочка, черная, как галстук, которая выглядела абсурдно на фоне обнаженной кожи. Брюки обтягивали его крепкие ноги, туфли блестели. Он не в костюме, а скорее в чем-то провокационном, как чиппендейл на стриптизе. Его узкие глаза скользили по толпе, короткая стрижка топорщилась, наглая ухмылка играла на губах. Вокруг него вились девчонки в мини-юбках и масках, но он отмахивался, как будто ждал кого-то конкретного.
Спустя пару минут она появилась — мама. Мое дыхание перехватило. Она вошла уверенно, каблуки на шпильке стучали по мраморному полу, стройные ножки казались бесконечными, тонкие щиколотки изгибались грациозно при каждом шаге. Короткое платье — черное, облегающее — едва прикрывало бедра, подчеркивая широкие формы и узкую талию. Глубокий вырез спускался почти до пупка, обнажая ложбинку между ее большой грудью — без лифчика, сисечки колыхались свободно при движении, розовые ореолы проступали сквозь тонкую ткань, маленькие соски торчали бугорками, как будто от прохладного воздуха или возбуждения. Шрам на животе мелькал в вырезе, добавляя ей уязвимости, но она выглядела как королева — эффектная, властная, с блондинистыми волосами, ниспадающими волнами, голубыми глазами, которые осматривали зал, пухлыми губами, подкрашенными ярко.
Я спрятался глубже в тени, чувствуя, как мой член шевельнулся в штанах от вида ее — такой сексуальной, открытой. “Что она делает? — подумал я. — Это не просто платье, это… приглашение.” Толпа вокруг была в костюмах — маски, перья, краска на лицах, — а она выделялась своей простотой, которая делала ее еще соблазнительнее.
Сеткил заметил ее мгновенно. Его узкие глаза блеснули, и он оттолкнулся от стены, подходя ближе. Но теперь он был осторожнее — после ее осаживаний в бутике, наверное. Не хватал, не шутил грубо. Стоял на расстоянии, скрестив руки на голой груди, его мышцы напряглись.
— Красивый у вас костюм, Юлия Сергеевна, — сказал он низким голосом, с тем акцентом, ухмылка стала мягче, но глаза все равно пожирали ее вырез.
Мама повернулась к нему, ее голубые глаза прищурились, но губы изогнулись в улыбке — не строгой, а… игривой? Она скрестила ноги, бедра качнулись, грудь колыхнулась в вырезе, соски проступили четче.
— У тебя тоже, Сеткил, — ответила она хрипловато, ее тон был разговорчивым, но с ноткой кокетства. — Сегодня можно Юля.
Я замер в своей мантии, удивление ударило, как холодный душ. “Юля? — подумал я, сердце заколотилось. — Она всегда осаживала его на ‘Юлия Сергеевна’. А теперь… сегодня можно Юля? Что с ней? Она флиртует?” Мои фантазии вспыхнули: представил, как Сеткил прижимает ее к стене здесь, на маскараде, его смуглые руки сжимают ее грудь, пальцы щиплют соски, а его большой хуй — толстый, венозный — трется о ее бедро сквозь брюки, готовый войти в ее узкую киску, заставить стонать “Сеткил…” под музыку. Унижение смешалось с возбуждением, мой член набух в штанах, и я отступил глубже в тень, не в силах отвести глаз. Что будет дальше? Ее поведение… это было так не похоже на мою строгую маму.
