Глава 12: Выпивка, танец и искры в воздухе
Я стоял в тени, мантия скрывала меня полностью, маска приглушала дыхание, и никто не обращал внимания на еще одного “призрака” в толпе. Музыка гремела, огни мигали, люди в костюмах кружились в танце, но мои глаза были прикованы к ним — к маме и Сеткилу. Она только что разрешила ему звать себя Юлей, и это ударило меня, как неожиданный поворот. Моя строгая, властная мама, которая всегда осаживала его, теперь улыбалась так… открыто. Я не понимал, что с ней происходит, но не мог отвести взгляд.
Сеткил кивнул на барную стойку, его голый торс блестел под огнями, мышцы перекатывались при движении. — Юля, может, выпьем? — предложил он, его голос низкий, с акцентом, но теперь осторожный, без той грубой наглости. — За удачный маскарад.
Мама кивнула, ее пухлые губы изогнулись в улыбке, голубые глаза блеснули. Она пошла за ним, каблуки стучали по полу, стройные ножки напряглись, тонкие щиколотки изгибались. Грудь колыхнулась в глубоком вырезе платья — без лифчика, сисечки выглядели еще полнее, розовые ореолы проступали сквозь ткань, соски торчали слегка. Они подошли к стойке, бармен налил водку в рюмки. Мама взяла одну, выпила залпом, потом вторую, третью — подряд, без паузы. Ее личико порозовело мгновенно, шея напряглась, хрупкие плечи поежились от жжения.
Сеткил уставился на нее, узкие глаза расширились от удивления, короткая стрижка топорщилась. — Вау, Юля… три сразу? Вы в форме!
Она рассмеялась тихо, ее грудь дрогнула, вырез платья сдвинулся чуть, обнажив больше кожи до пупка, где виднелся шрам. — Быть владельцем бутика — нервозное занятие, Сеткил. Клиенты, кражи, товар… Нужно иногда расслабиться.
Он кивнул, его смуглая кожа блестела, бабочка на шее выглядела комично на фоне обнаженного торса. — Наверное, есть другие способы избавиться от напряжения? — спросил он, его тон стал игривым, но все еще осторожным, глаза скользнули по ее вырезу.
Мама наклонила голову, ее блондинистые волосы упали на плечо, и она кокетливо прищурилась, голубые глаза заблестели. — А какие, например? — ответила она, голос хрипловатый, с ноткой волнения, пухлые губы приоткрылись чуть шире.
Сеткил усмехнулся, его узкие глаза сощурились, он шагнул ближе, но не касаясь. — Познание чего-то нового, новых открытий. Что-то экзотическое, чтобы встряхнуть.
Она откинула волосы назад, ее грудь поднялась, соски проступили четче под тканью. — Например? — спросила она, ее тон стал недосказанным, полным возбуждения, как будто она ждала продолжения.
Он рассмеялся низко, его голый торс напрягся, брюки обтянули бедра. — Например, горячего тувинского парня. Что-то свежее, необычное.
Мама засмеялась в ответ, румянец разлился по ее личику, делая ее еще красивее, глаза заискрились. — Ну да, экзотика. Я для себя еще не открывала такое. Наверное, русская зрелая женщина и молодой тувинец — это экстра контраст. Звучит… волнующе.
Воздух между ними накалился — волнение висело в каждом слове, недосказанность в взглядах. Сеткил протянул руку, его смуглая ладонь открытая. — Тогда потанцуем? Медленный танец, Юля.
Она кивнула, положила свою руку в его, и они пошли на площадку. Музыка сменилась на медленную мелодию, огни потухли чуть, создавая интим. Они прижались друг к другу — ее большая грудь коснулась его голого торса, соски уперлись в его кожу, ее узкая талия обхвачена его рукой, широкие бедра качнулись в ритме. Его брюки натянулись, и сквозь ткань проступили очертания его большого члена — толстого, длинного, набухшего, прижимающегося к ее бедру. Ее личико покрылось румянцем, щеки горели, голубые глаза полуприкрыты, пухлые губы приоткрыты, дыхание участилось. Они двигались медленно, тела соприкасались, волнение нарастало — его рука скользнула ниже по ее спине, ее бедра прижались ближе.
Потом музыка закончилась, и они вернулись к барной стойке, ее каблуки стучали, грудь колыхалась тяжелее. — Я ненадолго, Сеткил, — сказала она, голос хриплый, полный возбуждения и недосказанности. — Мне еще нужно новый товар разложить в бутике. Коробки ждут.
Он улыбнулся, его узкие глаза блеснули, торс напрягся. — С радостью помогу тебе, Юля. Одна не справишься?
Она посмотрела на него, румянец не сходил, глаза искрились волнением. — Может, и поможешь… Посмотрим.
Их диалог повис в воздухе, полный намеков, возбуждения, как будто следующий шаг был неизбежен. Я стоял в тени, удивленный до глубины души — это была не моя мама, а женщина, которую я не узнавал. Что будет дальше?
Глава 13: Скрытые тени и вспыхнувшая страсть
Я стоял в тени маскарада, сердце колотилось как сумасшедшее, наблюдая, как мама — Юля, как она теперь позволяла ему звать себя — и Сеткил обмениваются этими заряженными взглядами у барной стойки. Ее румянец, его набухший член в брюках, их недосказанные слова — все это кричало, что вечер не закончится просто танцами. Когда она упомянула бутик и товар, а он предложил помочь, я понял: они идут туда. У меня были дубликаты ключей — мама дала их на всякий случай пару месяцев назад, “если что-то случится”. Я не раздумывал. Выскользнул из толпы, мантия развевалась за спиной, маска все еще на лице, и побежал к выходу из холла, в сторону бутиков. Торговый центр был полупустым в этот час, огни приглушены, но я знал дорогу наизусть.
Дверь бутика открылась с тихим щелчком — ключ вошел идеально. Внутри было темно, воздух пропитан ароматом нового белья: шелк, кружево, мускус парфюма. Полки с бюстгальтерами, трусиками, чулками и платьями отбрасывали тени под слабым светом аварийных ламп. Я нырнул за стеллаж в углу — высокий, заваленный коробками и вешалками с платьями, где меня не видно, но я мог подсматривать сквозь щели между тканями. Сердце стучало в ушах, дыхание участилось. “Что я делаю? — подумал я. — Но… я должен увидеть.” Маска слетела, мантия скомкалась подо мной, я затаился, как мышь.
Минут через десять послышались шаги — неровные, с хихиканьем. Дверь открылась, свет зажегся — яркий, освещая все полки. Мама вошла первой, слегка покачиваясь от тех трех рюмок водки, ее короткое платье задралось чуть выше бедер, обнажая крепкие ноги и тонкие щиколотки на шпильках. Грудь колыхалась свободно в вырезе, сисечки подпрыгивали при каждом шаге, розовые ореолы просвечивали, соски торчали твердыми бугорками. Ее личико было румяным, голубые глаза блестели от алкоголя и возбуждения, пухлые губы приоткрыты в улыбке. За ней — Сеткил, все еще с голым торсом, бабочка на шее, брюки обтягивали его эрекцию, которая проступала четко, как будто готова вырваться.
— Вот, Сеткил, коробки… куча мешков с товаром, — сказала мама хрипловатым голосом, указывая на стопки у задней стены. Ее тон был игривым, но с той властной ноткой, которая всегда была в ней. Она прошла глубже, каблуки стучали, бедра качнулись соблазнительно. — Новое белье, чулки, корсеты… нужно разложить.
Сеткил закрыл дверь за собой, его узкие глаза пожирали ее сзади, смуглый торс напрягся, мышцы перекатывались. — Конечно, Юля… помогу. Что сначала?
Она подошла к одной из коробок на полу — большой, тяжелой, — и нагнулась, чтобы поднять что-то из мешка рядом. О боже, это было как взрыв. Платье задралось высоко, обнажив ее попку — круглую, упругую, в тонких черных трусиках-стрингах из ее же ассортимента, которые едва прикрывали. Широкие бедра раздвинулись чуть, крепкие ноги напряглись на шпильках, тонкие щиколотки изогнулись. Ее большая грудь свесилась в вырезе, сисечки вывалились почти полностью, розовые ореолы полностью видны, соски торчали, как спелые ягоды, колыхаясь от движения. Шрам на животе мелькнул в вырезе, а между ног… трусики врезались в ее розовую киску, блондинистые волоски чуть выглядывали по краям, ткань намокла слегка, блестя от возбуждения. Она нагнулась глубже, попка выгнулась, как приглашение, бедра раздвинулись шире, и воздух наполнился ее мускусным ароматом — сладким, женским, смешанным с алкоголем.
Сеткил стоял позади, его глаза расширились, дыхание участилось, голый торс покрылся потом, брюки натянулись до предела — его большой член проступил полностью, толстый, венозный, пульсирующий под тканью. Он сглотнул, узкие глаза потемнели от похоти, короткая стрижка взмокла. Не выдержав, он шагнул вперед, его смуглые руки — крепкие, жилистые — схватили ее за попку, пальцы вдавились в мягкую плоть, мну ее, как тесто, сжимая и разжимая, чувствуя упругость под трусиками. — Юля… черт, не могу больше… ты такая… — прорычал он, его голос грубый, полный желания.
Мама ахнула, но не отстранилась — ее тело дрогнуло, румянец усилился, голубые глаза полуприкрылись. Она выпрямилась чуть, но осталась в наклоне, ее попка прижалась к его бедрам, чувствуя его эрекцию сквозь брюки. Сеткил притянул ее ближе, одна рука скользнула по ее бедру, вверх, под платье, мну попку сильнее, пальцы зацепили стринги, потянули в сторону, обнажая ее розовую киску — мокрую, набухшую, с блондинистыми волосками, блестящими от соков. Другая рука обхватила ее талию, скользнула вверх, к груди, сжал одну сисечку через вырез, пальцы щипнули розовый сосок, крутя его, заставляя твердеть еще больше.
Он наклонился, его губы — горячие, грубые — впились в ее шею, целуя жадно, с засосами, язык скользнул по коже, вниз, к плечу. Мама застонала тихо, хрипловато, ее пухлые губы приоткрылись, тело изогнулось, попка потерлась о его член. — Сеткил… ой… что ты… — прошептала она, но голос был полон возбуждения, не гнева. Он повернул ее лицо к себе, его узкие глаза горели, и поцеловал в губы — глубоко, страстно, его язык вторгся в ее рот, сплетаясь с ее, слюна смешалась, поцелуй был мокрым, жадным, с прикусываниями пухлых губ. Его руки мяли ее попку без остановки, пальцы скользнули между ягодиц, касаясь ануса, потом ниже, к киске, надавливая на набухшие губки, чувствуя влагу.
