Я сидел в укрытии, дыхание перехватило, член стоял колом в штанах, болезненно твердый. Это случалось — прямо здесь, в бутике, среди белья и коробок. Мои фантазии оживали перед глазами.
Глава 14: Взрыв страсти и покорность в бутике
Я сидел в своем укрытии за стеллажом, окруженный шелковыми трусиками и кружевными бюстгальтерами, которые висели как занавес, пропуская ровно столько света, чтобы я мог видеть все в деталях. Мое сердце колотилось так сильно, что я боялся, они услышат. Бутик был маленьким, воздух тяжелым от аромата нового белья, но теперь в него вкрался новый запах — мускусный, мужской пот Сеткила, резкий и возбуждающий, как после тренировки, смешанный с его естественным ароматом, который заполнил пространство, делая его еще интимнее. Мама стояла в наклоне, ее попка выгнутая, упругая, с гладкой загорелой кожей, где трусики-стринги врезались глубоко между ягодиц, обнажая полные, круглые половинки. Ее широкие бедра раздвинулись, крепкие ноги напряглись на шпильках, тонкие щиколотки изогнулись, как у балерины, а большая грудь свесилась в вырезе платья, сисечки — полные, сексуальной формы, с розовыми ореолами размером с монету и маленькими торчащими сосками — колыхались тяжело, почти вываливаясь наружу. Шрам на животе — тонкий, розовый — проступил в вырезе, напоминая о ее материнстве, но делая ее тело еще более реальным, соблазнительным.
Сеткил не выдержал — его смуглый, жилистый торс, покрытый тонким слоем пота, который блестел под лампами бутика, напрягся, мышцы пресса и плеч проступили рельефно, как у атлета. Его узкие глаза потемнели от похоти, короткая стрижка взмокла у корней, а руки — крепкие, с венами на предплечьях — схватили ее за попку, пальцы вдавились глубоко в мягкую плоть, мну ее с жадностью, сжимая и разжимая, чувствуя, как она поддается под его хваткой. Мама ахнула, ее голубые глаза расширились, но она не сопротивлялась — ее тело дрогнуло, румянец залил щеки, пухлые губы приоткрылись в стоне. Он притянул ее к себе, его голый торс прижался к ее спине, и запах его пота стал сильнее, обволакивая ее, как облако, мускусный, солоноватый, смешанный с мужским феромоном, который, наверное, кружил ей голову.
С резким движением Сеткил схватил подол ее платья — короткого, облегающего — и сорвал его вверх, через голову, ткань зашуршала, обнажая ее полностью. Платье полетело в сторону, на полку с чулками, и она стояла перед ним в одних стрингах и шпильках — высокая, сексуальная блондинка сорока лет, с густыми волосами ниже плеч, которые растрепались, обрамляя аккуратное личико с большими голубыми глазами, пухлыми губами и тонкой шеей. Ее хрупкие плечи напряглись, большая грудь — полная, идеальной формы, с розовыми ореолами и маленькими сосками, которые теперь торчали твердо, набухшие от возбуждения — колыхнулась свободно, сисечки подпрыгнули, когда она повернулась к нему лицом. Узкая талия переходила в широкие бедра, крепкие, стройные ноги дрожали слегка на шпильках, тонкие щиколотки казались такими уязвимыми. На животе — шрам от кесарева, розовый, тонкий, как напоминание о ее жизни, но в этот момент он только подчеркивал ее сексуальность, делая тело еще более живым, желанным. Ее кожа была гладкой, загорелой, с легким блеском от пота, а между ног — стринги намокли, обрисовывая узкую розовую киску с блондинистыми волосками, которые выглядывали по краям.
Сеткил притянул ее к себе, его смуглые руки обхватили ее талию, сжав узкую часть, пальцы вдавились в кожу, и впился в ее пухлые губы поцелуем — долгим, слюнявым, жадным. Его губы — полные, грубые — прижались к ее, язык вторгся глубоко в рот, сплетаясь с ее языком, слюна смешалась, текла по углам ртов, капая на ее подбородок. Поцелуй был мокрым, шумным — чмокающие звуки, тяжелое дыхание, его зубы слегка прикусили ее нижнюю губу, потянув, заставляя ее стонать в его рот. Ее пухлые губы раскраснелись, стали еще полнее, слюна блестела на них, а его язык исследовал ее рот, как будто трахал его, глубоко, ритмично. Мама ответила — ее руки обхватили его шею, пальцы впились в короткие волосы, тело прижалось ближе, ее большая грудь размазалась о его голый торс, соски потерлись о его смуглую кожу, ореолы сморщились от трения. Поцелуй длился минуты — бесконечные, слюнявые, с прерывистыми стонами, слюна стекала по ее подбородку, капая на грудь, делая сисечки блестящими, соски мокрыми.
Наконец, он отстранился, его узкие глаза горели, дыхание тяжелое, и расстегнул брюки — молния заскрипела, ткань сползла вниз, обнажая его большой, толстый, смуглый член, который вырвался наружу, пульсирующий, венозный, с темной головкой, набухшей и блестящей от предэякулята. На лобке — густые черные волосы, курчавые, густые, как лес, а яйца — большие, тяжелые — низко висели, покрытые той же черной растительностью, покачиваясь слегка. Член был огромным — толще, чем ее запястье, длинный, с венами, проступающими под смуглой кожей, головка раздута, как гриб, с каплями смазки на кончике. Запах его пота усилился — теперь смешанный с мускусом его члена, резким, мужским, заполняющим бутик полностью.
Мама уставилась вниз, ее большие голубые глаза расширились в шоке, личико побледнело на миг, потом залилось румянцем, пухлые губы приоткрылись в изумлении. — О боже… Сеткил… он… такой большой… — прошептала она, голос дрожал, но в глазах мелькнуло восхищение, похоть.
Он усмехнулся, его смуглая рука обхватила ее блондинистые волосы, сжал в кулак, и опустил ее ниже — на колени, перед собой. Ее крепкие ноги подогнулись, тонкие щиколотки на шпильках расставились, попка села на пятки, большая грудь колыхнулась, сисечки подпрыгнули, соски торчали мокрыми от слюны. Она оказалась лицом у его члена, ее нос уткнулся в густые черные волосы на лобке, и она вдохнула глубоко — запах был пьянящим, мускусным, солоноватым, смешанным с потом и мужским ароматом, который кружил голову, усиливая ее опьянение от водки. — Ммм… такой запах… — пробормотала она, ее голубые глаза поднялись вверх, покорно глядя в его узкие глаза, как у монгольского самца — властные, доминирующие.
Он держал ее за волосы крепко, направляя, и она наклонилась, ее пухлые губы коснулись его яиц — больших, низко висящих, покрытых черными волосками. Она облизнула их языком — медленно, жадно, язык скользнул по морщинистой коже, собирая вкус соли и пота, ее слюна смешалась с его потом, делая яйца мокрыми, блестящими. Это пьянило ее — она застонала, глаза полуприкрылись, тело дрожало, ее киска намокла еще сильнее под стрингами, соки потекли по бедрам. Она лизала яйца тщательно, обсасывая каждое, втягивая в рот, язык кружил по ним, слюна капала вниз.
Потом она поднялась выше — ее пухлые губы обхватили его большой член, слюнявый минет начался. Она взяла головку в рот, губы растянулись вокруг толщины, слюна потекла обильно, смешиваясь с его смазкой — густой, солоноватой, — и стекала по стволу, по ее подбородку, капая на грудь, делая сисечки мокрыми, блестящими, соски скользкими. Она сосала жадно, голова двигалась вперед-назад, рот заглатывал глубже, слюни хлюпали, текли ручьями по ее подбородку, по шее, на грудь, собираясь в ложбинке между сисечками. Ее большие голубые глаза смотрели вверх, покорно, в его глаза, пока он держал ее за волосы, направляя ритм — глубже, быстрее. Член пульсировал в ее рту, венозный, толстый, заполняя полностью, слюна и смазка смешались в пену, которая капала на пол, на ее бедра. Бутик наполнился звуками — хлюпающими, стонами, запахом его пота и ее возбуждения. Я сидел, не в силах пошевелиться, видя все это.
Глава 15: Буря в бутике и волны экстаза
Я сидел в своем укрытии, за стеллажом с шелковыми трусиками и кружевными бюстгальтерами, которые слегка шелестели от моего тяжелого дыхания. Мой член стоял колом в штанах, болезненно набухший, но я не смел прикоснуться к нему — страх быть обнаруженным сковывал меня. Бутик был наполнен их стонами, хлюпающими звуками, запахом пота Сеткила — мускусным, солоноватым, мужским, — который смешивался с ароматом маминой кожи, ее возбуждения, сладким и влажным. Она стояла на коленях перед ним, ее пухлые губы растянуты вокруг его толстого смуглого члена, слюна текла ручьями по подбородку, капая на ее большую грудь, делая сисечки блестящими, розовые ореолы мокрыми, соски скользкими и торчащими. Ее большие голубые глаза смотрели вверх, покорно, в его узкие глаза, полные доминирования, пока он держал ее за блондинистые волосы, направляя ритм минета — глубже, быстрее, слюни и смазка смешались в пену, которая стекала по ее шее, по ложбинке между грудями, на пол.
Сеткил рычал от удовольствия, его жилистый торс напрягался, мышцы пресса перекатывались под смуглой кожей, покрытой потом, который стекал каплями по его плечам. Он резко поднял ее — его крепкие руки обхватили ее узкую талию, пальцы вдавились в кожу, и толкнул на гору мешков с товаром — стопки коробок и пакетов с бельем, которые образовали импровизированную постель, мягкую, но неровную. Мама упала на спину, ее тело отскочило слегка на мешках, блондинистые волосы разметались по ткани, аккуратное личико с пухлыми губами, все еще блестящими от слюны, повернулось к нему. Она легла, широко раскинув ноги — крепкие, стройные, с тонкими щиколотками на шпильках, которые теперь торчали в стороны, бедра раздвинулись, обнажая ее розовую киску под намокшими стрингами, блондинистые волоски выглядывали по краям, соки блестели на внутренней стороне бедер. Ее большая грудь колыхнулась, сисечки разошлись в стороны, розовые ореолы сморщились, соски торчали вверх, как спелые ягоды, шрам на животе напрягся от ее тяжелого дыхания.
Сеткил опустился перед ней на колени, его большой член — толстый, венозный, смуглый, с набухшей темной головкой — покачивался между ног, яйца низко висели, покрытые густыми черными волосами, лобок был заросшим курчавыми прядями. Запах его пота усилился, обволакивая ее, как дым, — резкий, мужской, пьянящий. Он схватил ее стринги — тонкие, черные, намокшие — и рвал их с треском, ткань порвалась, обнажив ее киску полностью: узкую, розовую, набухшую, с блондинистыми волосками вокруг губок, которые блестели от соков, клитор торчал маленьким бугорком, стенки слегка пульсировали от желания. Мама изнемогала — ее тело извивалось на мешках, бедра дрожали, голубые глаза полуприкрыты, пухлые губы приоткрыты в стоне, она шептала: “Сеткил… пожалуйста… войди…”
