— Объясняйся, — сказала Алекс с холодной резкостью, — только быстрее, потому что я не хочу тратить своё время на оправдания, которые я знаю заранее.
Нора шагнула внутрь, пытаясь подобрать слова, глотая ком в горле, но каждая ее попытка рушилась под тяжестью ситуации, потому что внутри неё бушевала смесь страха, вины и желания быть понятой. — Я… я… — начала она, сбивая слова, — я не хотела, чтобы… всё получилось так…
Алекс резко подняла руку, прерывая, ее взгляд пронизывал насквозь: — Не начинай. Ты сама прыгнула в койку с Габриэлой, Нора. Ты сама решила всё это. Я ошиблась на счёт тебя, думала, что могу доверять, думала, что ты… — её голос дрогнул на мгновение, но гнев вернулся ещё сильнее, — что ты способна устоять, что сможешь держаться рядом со мной и не позволишь другим решать за нас!
Нора ощутила, как внутренности сжимаются от страха и стыда, как желание защитить себя сталкивается с безысходностью — каждое слово Алекс, каждое её движение было как удар, и всё, что она могла, — это пытаться быть услышанной, хотя понимала, что пока Алекс в ярости, услышанной она будет лишь отчасти.
— Я… я не… — выдавила Нора, — не то, что ты думаешь, я не хотела…
— Хватит, — резко перебила её Алекс, ступая ближе, так что Нора почувствовала дыхание и силу, исходящую от неё, — я всё видела сама. И всё, что ты можешь сейчас — это понять, что своими действиями ты разрушила моё доверие.
Нора замерла, глаза ее были полны слёз, но в глубине всё ещё пылало желание доказать, что она не предательница, что она хотела лишь быть с Алекс, что это произошло вопреки её воле, хотя внешне всё выглядело иначе. Она робко шагнула ближе, плечом касаясь Алекс, и тихо, почти шепотом, произнесла: — Пожалуйста, послушай меня… дай мне шанс объяснить, прежде чем всё решать.
Алекс на мгновение замерла, бросив резкий взгляд на Нору, но внутри уже мелькнуло сомнение — что если она действительно говорит правду, если всё было не так, как она думала? Но гнев и разочарование не отпускали её, заставляя держаться на пределе между доверием и яростью.
— Ладно, — выдохнула Алекс, делая шаг в сторону, позволяя Норе войти полностью, но тон её голоса был как камень: — Говори, но помни — я проверю каждое твое слово.
Нора почувствовала, как напряжение слегка спало, но её сердце всё ещё колотилось так, будто она только что пережила бурю. Она сделала глубокий вдох, чтобы наконец начать объяснять, осторожно подбирая каждое слово, чтобы донести свои мысли, эмоции, чтобы Алекс поняла, что она всё ещё на её стороне, что она не предала её.
Нора, стоя перед Алекс, чувствуя, как ноги подкашиваются от волнения и стыда, наконец набралась смелости и, с тяжёлым вздохом, начала рассказывать: — Алекс… в ту ночь, когда ты оставила меня одну… — её голос дрожал, и каждая фраза давалась с огромным трудом, как будто она тянула тяжёлый груз с самого сердца, — это… это была Габриэла. Она предложила мне помощь и заманила к себе.
Алекс замерла, глаза её расширились, дыхание участилось, сердце сжалось от ужаса и гнева одновременно, каждая мышца напряглась, а в глубине прорезался холодный страх — ведь та, кого она считала всего лишь противницей и опасной женщиной, пересекла границу, нарушила неприкосновенность Норы.
— Она… — продолжала Нора, сжимая руки в кулаки, — она повторила это этой ночью, и я… я была слишком уставшей и обессиленной… я просто уснула на диване… но не на коленях у неё… она заперла дверь и… и угрожала мне… — слёзы текли по щекам, горло было сжато, дыхание сбивалось, но она продолжала, потому что ей нужно было, чтобы Алекс услышала правду, чтобы она понимала, что это произошло не по её воле.
Алекс стиснула зубы, чувствуя одновременно болезненную ярость и защитную тревогу за Нору, внутренний шок смешивался с ощущением собственной вины, потому что она тогда оставила её одну в камере, не думая о том, что может произойти; холодная злость на Габриэлу была столь же сильной, как чувство беспомощности перед тем, что случилось с Норой, а мягкость и забота, которые она всегда испытывала к девочке, теперь переплетались с внутренним желанием защитить её любой ценой.
Нора, наблюдая за реакцией Алекс, почувствовала, как внутри всё сжимается — страх и вина переплетаются с облегчением, что она наконец сказала правду, с одной стороны, и ужасом, с другой, что Алекс теперь все знает. Она ждала гнева, какого-то обвинения, а вместо этого увидела напряжённость, боль и решимость, которая с каждым мгновением становилась всё острее и ощутимее, словно невидимые пальцы Алекс пытались удержать её рядом, защищая, но одновременно собираясь выплеснуть всю ярость на того, кто причинял ей вред.
— Нора… — сказала Алекс, голос едва сдержанно дрожал, каждое слово сжимало грудь, — я… я не могу поверить, что она… что это произошло с тобой… и я оставила тебя одну… — она сделала шаг вперёд, так что их взгляды встретились, — но я обещаю тебе, что Габриэла никогда больше не сможет приблизиться к тебе. Никогда.
Нора, едва веря своим ушам, почувствовала, как ледяная тревога внутри медленно сменяется теплом, но ещё трепетала смесь из страха, стыда и надежды; она робко протянула руки, коснувшись лица Алекс, пытаясь почувствовать через это прикосновение то, что между ними остаётся неизменным, ту связь, которая могла выдержать любую бурю, и тихо произнесла: — Спасибо… что ты не вин… не спрашивала сразу… спасибо, что просто слушаешь…
Алекс мягко провела рукой по волосам Норы, собирая их с лица за ухо, но в глазах всё ещё читался огонь — огонь, который не позволит больше никому сделать больно той, кого она любит, — и в этот момент внутреннее напряжение, пережитое за ночь и утро, начало понемногу отпускать, оставляя только заботу, обиду на себя за случившееся и холодную решимость, которая сжимала сердце, словно железный кулак.
Нора почувствовала, как плечи расслабляются, дыхание становится ровнее, и впервые за долгие часы напряжения и страха она смогла позволить себе крошечную искру доверия — доверия, которое казалось теперь ещё крепче, несмотря на ужас и боль пережитого.
Глава 46: Месть
Алекс стояла неподвижно, как будто пыталась заставить время остановиться, но внутри всё кипело. Её руки дрожали не от страха — от злости. От бессилия. От того, что она допустила это. Нора сидела на диване, обхватив колени, с красными глазами и тихо повторяла:
— Не ходи, пожалуйста. Просто останься.
Но Алекс уже оделась. Каждое движение было отточенным, резким, будто она выполняла боевой ритуал. Холод металла оружия в руках немного остудил мысли, но не на долго. В голове вспыхивали образы: Нора, бледная, растерянная, и Габриэла, чьи глаза всегда казались слишком спокойными. Спокойными, как у тех, кто не чувствует ни вины, ни страха.
— Я вернусь, — коротко сказала Алекс, не глядя на Нору.
— Алекс, не надо, — голос Норы дрогнул, почти сорвался. — Ты не знаешь, на что она способна.
— Зато я знаю, на что способна я, — ответила Алекс, застегивая ремень и проверяя затвор.
Дверь захлопнулась, и звук металлического замка эхом отозвался по коридору. Нора осталась внутри — беспомощная, дрожащая, зная, что остановить Алекс невозможно.
Коридоры тюрьмы были тихими, будто всё вокруг инстинктивно чувствовало бурю, что жила в теле женщины, шагавшей уверенно и тяжело. Каждый шаг отдавался в висках. Алекс шла быстро, сдерживая дыхание, стараясь не дать ярости превратиться в ослепляющую вспышку. Она думала только об одном — если бы я не оставила её одну, этого бы не случилось.
С каждым метром злость становилась тяжелее, обретала форму. Не просто злость на Габриэлу — на себя, на этот проклятый порядок, где зло всегда на шаг впереди.
Когда дверь блока Габриэлы открылась, первое, что ударило в глаза — беспорядок. Стол завален мусором, ящики выдвинуты, стул валяется на боку.
Пусто.
Алекс сжала кулаки, подошла к столу и ударила по нему ладонью — звук раскатился по комнате, но не дал облегчения. Только подтверждение: поздно.
— Чёрт, — выдохнула она сквозь зубы и включила рацию.
— Дозор, 12-й сектор. Видели Габриэлу. Где она?
Пауза длилась вечность.
— Капитан, — раздался искажённый голос, — она покинула блок ещё два часа назад. По камерам видно — выехала на юг, в сторону внешнего периметра.
Алекс стояла, слушая треск эфира, и чувствовала, как ярость превращается в ледяную решимость.
Значит, знала. Предвидела. Испугалась.
Она посмотрела на разбросанные вещи — как будто Габриэла пыталась стереть следы своего присутствия, но в спешке оставила запах, хаос, отпечаток своей трусости.
Алекс выдохнула, нажала на гарнитуру и холодно приказала:
— Объявить розыск. Немедленно. Она не должна уйти за периметр.
Она отключила связь, ещё раз оглядела пустую комнату и тихо, почти шепотом, произнесла:
— Я найду тебя, Габриэла. За всё, что ты сделала.
И когда она вышла из блока, воздух в коридоре показался чуть холоднее — будто само здание знало, что эта история ещё далеко не закончена.
