— Ты чё... Эта... Озабоченная, что ли?! — наступая на женщину и заслоняя её своей тенью, прогремел сантехник. — Пацанов совращаешь?! А?! — он дернулся вперёд с угрозой, заставив Ольгу вздрогнуть и ещё сильнее вжаться в стену, окончательно покрывая своё пальто помоями со стены.
Объяснять то, зачем она тут и что делала, было само по себе идиотизмом, Ольга понимала это и просто зажалась, пытаясь не ляпнуть лишнего. Васька разболтает всем, что она дрочит шпане, чтобы не трогали сына и это будет просто КАТАСТРОФА, Нет, правду говорить было нельзя, ни в коем случае!
— Да мы её сына защемили, Серого! — подал голос Шишак из-за спин остальных. — Она короч, согласилась нам дрочнуть, как Маринка жопастая, помнишь, дядь Вась? — проинформировал подонок.
— Ну да, чтобы этого чмыря не трогали, она пришла нам дрочнуть! — окончательно расслабившись, Коробка плюнул в пол и снова сунув руки в карманы, встал в вальяжную позу.
— Ну нихуя себе, новости... — оскалился сантехник и развел руки в стороны, как блатной. — Ты значит даром тут работаешь сегодня и для всех? — ещё шире осклабился пропитый здоровяк. — Так может и мне отстрочишь заодно, а, Донцова? — он потянулся руками к ширинке и вытащил свой копченый немытый болт, от которого моментально понесло мочой и кислятиной смегмы.
Ольга молчала, лишь украдкой глянув на здоровенную балду сантехника и опять отвернувшись в сторону. Ни одной дельной мысли о том, как выйти из положения «чистой» ей в голову не приходило. Зато осознание того, в какое позорище она вляпалась, накрывало часто и бурно.
Воняло тухлой спермой, сыростью, плесенью, а теперь ещё и мудями этого алкаша. Положение Ольги из озорного, моментально превратилось в ужасное и мерзкое. Вкус подросткового хуя всё ещё стоял во рту, как и горьковатый привкус кончины Шишака.
— Вот, что обидно-то, пацаны! — сантехник протянул руку и взяв Ольгу Константиновну за затылок, подтянул её лицо к своему паху. Оголил грязную залупу и поводил ей по губам Сережкиной матери, обмазывая смегму об её мокрый после отсоса рот. — Обидно то, что я к ней и с конфетками подходил! И с шампусиком! — приговаривал он, продолжая намазывать мерзкий залупный творог вместо помады на рот Ольги. — А она в отказ... Сучка...
Вонь массивной и влажной от молочницы залупы под носом, была просто невыносимой. Ольгу чуть ли не выворачивало рвотой.
После молодого и ещё небывавшего нигде стояка, бывалый хер сантехника казался мерзким и уродливым, да ещё и невыносимо вонючим. Чувствуя скользкую влагу залупы, которой мужик водил по её румяным щекам и скулам, Ольга отворачивалась и зажималась как могла, но Василий был силен и настойчив.
— Руки убери нахуй! — приказал здоровяк, ударив Ольгу по пальцам, стискивающим ворот пальто поверх грудей. — Убери блядь! — рявкнул он и женщина отпустила полы, расплакавшись.
Её голые белые дойки, покрытые прожилками вен и нежными ореолами, вывалились поверх пальто, уставившись сосками в грязные спецовочные брюки слесаря. Сама Ольга всхлипывала, из её носа побежала влага, смывая вонь залупы с верхней губы и заливая её прямо в рот.
— Пожалуйста, я хочу уйти... вссс! Вссс! — шмыгнула носом несчастная Ольга, понимая, что её уже не отпустят.
— Хасанчик, держи косарик, сгоняй-ка до ларька за гандонами! — залез рукой в карман грязных штанов Василий и протянул пацану смятую засаленную купюру, добытую явно тяжелым трудом.
— А чё я-то сразу?! Леее! — взмахнул руками горячий кавказский юноша.
— На всех купишь, понял?! Вот чё! — подмигнул ему сантехник и все возмущения пацана тут же прекратились. Сорвавшись с места, Хасан взбежал по лестнице и грохнул дверью, стремглав отправившись за «чехлами» — Залупу бери, недотрога хуева, блядь, — снова сменил милость на гнев Василий, похлопав Ольгу по щеке. — Сука, я ещё жить с тобой хотел, блядина грязная... Тьфу, нахуй! — отплюнулся в стену он и силой впихнул залупу в мокрые губы женщины.
Рот Ольги тут же заполнила мясистая, рыхлая плоть вялого хуя, так не похожая на член юноши.
Вонючий хер, который не раз бывал в жопах синявок и бомжих, заполнил её рот как еда, набив щёки и прижав язык книзу.
Об нос Ольги щекотливо и противно защекотали густые лобковые волосы сантехника, которые выпирали из ширинки пушистой подушкой. Затылок женщины всё ещё держала рука Василия, но даже сквозь его пальцы она ощущала холод кирпичей за спиной.
Понимая, что сосать этот грязный немытый хер всё равно придется, Ольга задвигала языком, обчищая мерзкую залупу от белого налёта. Вонючая слюна пропитанная смегмой и запахом ссанины потекла в горло Сережкиной матери. Тем временем, сам Василий расставил ноги пошире и поманил к себе пальцем Коробку с Шишаком. Те подошли ближе и уставились на процесс отсоса.
Расставив ноги в кирзачах шире, сантехник встал в задумчивую позу, глядя на фотки перед собой. Ещё немного и Ольга вдруг ощутила, как её рот заполняется чем-то солёным. Жидкость потекла в горло, смывая белую кашу слюны и молочницы в гортань. Осознав, что Василий ссыт в её губы, женщина дернулась, уперлась в Василия руками и отпихнула его от себя. Вскочив на ноги, Ольга выплюнула изо рта поток желтой ссанины, обливая им свои обнаженные груди.
— Ты чё, придурок вообще?! Урод моральный! — возмутилась она, сплевывая и убирая груди под блузку. — Уйди нахер, долбоеб! — Ольга оттолкнула хохочущего сантехника и отбросив пододеяльник пошла к выходу. За спиной продолжал гоготать слесарь, а вместе с ним и Коробка с Шишаком.
Вот теперь Ольге было действительно обидно и мерзко. Про возбуждение больше не было и речи. Во рту стоял резкий вкус залупной каши и мочи, мокрая от мочи и слюней блузка неприятно прилипала к грудям. Свернув на бетонную лестницу ведущую наверх, она быстрыми шагами поднялась к выходу из бойлерки.
— Нам тогда Серёга вместо тебя подрочит! — крикнул ей вслед Коробка. — И отсосет заодно! Помазок ебаный! — добавил Шишак.
— Что?! — остановилась и обернулась Ольга, растеряно глядя на быдло.
— А то, Оленька, — чванливо произнес Василий, прикуривая папироску. — То, что по их правилам... — он кивнул на пацанов. — Если мать хуесоска, то и он помазок. Ты его по-любому целовать будешь, так? — ещё ближе подошел он, глядя как поникла головой Ольга. — Целовать будешь губами, которыми тут залупы насасывала. Поняла логику? — усмехнулся слесарь и выдохнул дым в лицо несчастной матери-одиночки.
— Я... я не знала... — растерянная Ольга подняла взгляд больших влажных глаз на троицу.
— По незнанке с него спроса не будет, — оглядев фигурку женщины под пальто, слесарь зажал папиросу зубами и начал её раздевать. — А вот тебе, Оль, всё равно отработать надо бы! За наше молчание! — усмехнулся он как-то по-доброму, отбрасывая пальто женщины на стол. Следом он снял с неё блузку, потом штаны. Всё это время Ольга стояла молча и покорно.
Полностью раздев женщину в бойлерке, Василий оставил на ней только высокие итальянские сапоги, так она ему казалась более привлекательной. Взяв валявшуюся среди болтов помаду оставшуюся от жопастой Маринки, сантехник сдернул колпачок. Высунув язык от усердия, мужик неумело и неровно провел помадой по губам Ольги, придавая ей вид какой-то пьяной шалавы.
Обнаженная женщина подняла взгляд на смеющихся пацанов и на сантехника, который отклонился назад держа в руках помаду, как Леонардо — кисть.
— Заебись! — одобрил свою работу Василий и шлепнул Ольгу по сочным голым булкам. — Лезь на стол! — приказал он.
Покосившись на то, как Коробка сгреб её одежду и утащил в другую комнату, Ольга тяжело вздохнула. Проклиная себя за то, что родилась красивой женщиной и всех мужиков на свете, она медленно подняла ляжку и поставила колено на стол, залезла и встала раком, красиво выгнув спину.
— Подь сюда! — позвал сантехник Коробку и тот мигом подскочил. — Сунь ей палец! — усмехнулся мужик, показывая на бритую, не просохшую после возбуждения пизду бабы.
— Нахуя? — искренне нахмурился пацан.
— Да суй, не бойся! — ударил его по локтю слесарь и парень подошел к большой, голой жопе Ольги Константиновны. Сама она молчала и тяжело дышала, свесив дойки над газетой «Комсомольская правда» которой был застелен стол.
Остановившись перед обнаженной бабской задницей, которая была ему на уровне груди, Коробка с интересом посмотрел в промежность. Пизда была приоткрыта, а её бежевые грани были покрыты какой-то слизью, мутной и серой. Через дырку входа виднелось розовое нутро и какая-то кочка в самой глубине. Свет обосранной мухами лампы падал прямо и влагалище было хорошо видно.
— Смотри, давай я тебе покажу как надо! — со знанием дела слесарь подошел к жопе и сунул немытые пальцы в вагину Ольги.
Стоя раком и вдыхая дым табака от папирос, Ольга ощутила грубое проникновение немытых, мозолистых пальцев. Средний и указательный пальцы сантехника распёрли нежный вход и женщина дернулась от резких ощущений, тихо вскрикнув. Понимая, как ей повезло, что она возбудилась раньше и протекла, мать Сережки вытерпела первые ковыряния без боли.
