В один из тихих зимних вечеров группа майора Павла Кузнецова отмечала присвоение «капитана» Юрке Семину. Присутствовали все, за исключением приболевшего Вовки Лихачева. Выпили, покушали, душевно пообщались. И за полночь разбрелись. Кузнецов пошел домой пешком, благо от кафе, где происходило излияние, было недалеко. Душа полнилась легкостью, желудок - приятной тяжестью, пальцы согревала сигаретка.
Проходя мимо остановки, Павел заметил на лавочке сгорбленную женскую фигуру. Руки в карманах, голова по самый нос в воротнике шубы, шапка на боку. Женщина спала.
Пройти мимо не позволила совесть – на улице был приличный морозец. Утром девица не проснулась бы. Это факт. Пришлось внести в маршрут досадные коррективы.
Он легонько потолкал в плечо: подъем, барышня!
Бесполезно. Барышня была «пьяна, как сволочь». Ни единого признака осознанного бытия.
Для приведения ее в чувство, Кузнецов перепробовал массу способов, начиная от лающих армейских команд, отдаваемых в ушную раковину, и заканчивая звонкими пощечинами по заиндевевшему лицу. Не помогало…
Со стороны сие действо напоминало брачные игры двух глухарей на токовище. Самка гордо сидела в сторонке, а самец выписывал вокруг замысловатые пируэты.
«Что же с ней делать? – терялся Павел. – Трезвяки канули в лету, в больнички не примут – опьянение не инфаркт». И тут с женской особи съехала шапка, выплеснув на свободу роскошную копну каштановых волос. Она была молодой – лет двадцати шести, и довольно симпатичной.
– Так это ж Галка! – внезапно обомлел он, ворочая мордашку вправо и влево. – Ну, точно – жена Вовки Лихачева!
В женах Лихача – его однокашника по военному училищу – не мудрено запутаться. Он был счастлив в браке десять лет, и на это у него ушло около пяти жен. Галка стала шестой. Или седьмой – Павел давно сбился со счета и даже не пытался восстановить истину.
Выкурив от усталости еще одну сигарету, он нашел единственно верное решение – тащить барышню до дома товарища, благо его дом от злополучной остановки находился в одном квартале.
Потряс напоследок – тишина. Сунул шапку за пазуху, дамскую сумку повесил на шею, зацепил девку за руку и…
– Господи, до чего ж вы зимой все тяжелые! – ворчал он. – Шуба скользит, да и под ногами не асфальт.
Представив путь длинною в квартал, Пашка опечалился. Однако, вспомнив, как хрупкие медсестры в войну вытаскивали с поля боя раненых красноармейцев, собрался духом, поднатужился. Поправил висевшую на спине бабу и пошел…
В середине квартала они попали в ледяной плен и все-таки упали. Павел оправдал недоразумение тем, что и сам был прилично нетрезв. Сначала отряхнулся сам, потом проверил, жива ли барышня.
Руки-ноги целы, сиськи на месте, шишек на голове нет. Опять закинул ношу на спину и заскользил дальше. Добрел до нужного дома, кое-как поднялся на этаж, прислонил тело к стенке и позвонил в дверь.
В коридоре послышались шаги. Дверь открылась.
– Паша? – на пороге нарисовалась жена Лихача.
Сказать, что Кузнецов обалдел – не сказать ничего. Перед ним стояла та Галя, которую он, вроде бы, пер на себе целый квартал. «А кого ж я тогда спасал?!» – недоумевал он.
Следом за Галкой к двери подгреб простывший накануне Лихач.
– Здорово, командир!
– Привет.
– Это что? – кивнул друг на полумертвую подружку.
– Да вот жену твою пьяную принес, – неуверенно пожал плечами Кузнецов.
– Какую жену?
– Какая на остановке валялась, ту и принес…
«Шикарно я лоханулся, – размышлял меж тем Кузнецов. – Прям десять баллов из пяти!» По всему было видно, что товарищ оценил поступок Павла. Ведь тот искренне полагал, будто нашел на остановке Галину и протащил ее на себе добрый квартал.
– Ладно, заходи и бабу свою заноси, – посмеиваясь, пригласил Вовка. – За столом объяснишь, что к чему…
С бессознательной подруги они сообща стянули замшевые сапожки, сняли шубку, после чего определили на диван в гостиной, а сами пошли на кухню объясняться и злоупотреблять. Ржали в три рыла как кони до четырех утра. Только Павел частенько про себя думал: «Чего ж теперь делать с неопознанным женским телом? И надо же было так нажраться чтоб попутать!»
В пылу жаркого спора компания подгребла в зал к диванчику. Настоящую Галку усадили рядом с самозванкой и начали искать сходство.
Лихач категорично заявил:
– Общие черты имеются, но в целом ни фига не похожа!
– Рост, у обеих каштановые волосы, похожие овал лица, форма носа и губ, цвет кожи, – настаивал Павел.
– Кашта-ановые, – передразнила Галка. – У меня «Карамельный каштановый», а у нее – «Горячий шоколад!»
– Ой, простите мое невежество, – съехидничал Кузнецов.
Прилично поддатая Галка не унималась:
– Спорная у нее наружность! Спорная! С мордочкой перекурили, и еще она явно полнее оригинала. Вот, сравните…
Вжикнув молнией, она ловко стянула юбку со спящей незнакомки, оголив затянутые в черный капрон бедра. И тут же, задрав собственный халатик, продемонстрировала свои голые ножки.
– Посмотрите внимательно, мужчины – разве не замечаете разницы?!
– Да, ты постройнее будешь, – согласился Павел.
– Зато, у нее сиськи, похоже, больше, – резонно заметил супруг, держась за дверной косяк.
– Чего-о?! – кинулась хозяйка квартиры расстегивать блузку пьяной гостьи.
Вскоре вслед за блузкой на подлокотник дивана упал черный лифчик.
Грудь у неизвестной девушки была красивой с ровными темными сосками. "Третий размер, – отметил про себя Павел. – Аккурат то, что мне нравится".
Расстегнув верхние пуговицы халата, Галка решительно сбросила халат, оставшись в одних тонких белых стрингах. Пашка в доме Лихачевых был частым гостем; Вовкина жена считала его «своим в доску», иной раз встречая в трусах и короткой майке. Но сегодня она, похоже, вошла в раж и решила продвинуться дальше.
– Ну, что? – крутилась она перед мужчинами, поддерживая снизу сиськи, на целый размер превосходившие «товар» соперницы. Соски тоже были большими, но выглядели побледнее.
Смущенно кашлянув, Вовка признался:
– Да, твои, пожалуй, посерьезнее.
– Могу поспорить, что у нее и лобок небритый, – заявила Галка, намереваясь приспустить свои стринги.
Ей жутко хотелось победить в соревновательном процессе, но Павлу затея не понравилась. Да и нервозность товарища становилась все более явной.
– Ладно, хорош прикалываться, – подал он подвыпившей Галине халат. –Давайте решим, куда ее теперь девать?
– Ну, куда?.. – пожала она плечиками. – Завтра очухается и на своих двоих свалит, куда ей надо.
– Оставайся у нас, завтра видно будет, – предложил Лихач.
– Остаться? Это запросто. А где мне лечь?
– С ней на диванчике и ложись. Не на полу же!
– С ней?! Я с незнакомыми женщинами не сплю.
– Так представься, пожми ей ручку – в чем проблема? – хитро подмигнула Галина. – Если что – презервативы на подоконнике.
– Какие к черту презервативы?!
– Паша, не будь ханжой – ты уже взрослый мальчик. Давно пора знать, что все бабы так же млеют от секса, как и мужики.
– Я где-то это слышал.
– Ну вот… Сейчас я свежее бельишко постелю. Сниму с нее лишнее, а с трусиками сам разберешься.
– Даже не подумаю.
– Как знаешь…
Мужчины дважды перекладывали пьяную барышню, пока Галина застилала диван свежим постельным бельем. Потом все трое курили под открытой форточкой в зале, обсуждая спящую красавицу.
На запойную алкоголичку она однозначно не походила. Здоровый цвет лица, ухоженные руки; а стойкий аромат дорогого парфюма перебивал даже сильный запах алкоголя. Норковая шубка, замшевые сапожки и золотая цепочка на шее. Модные чулки и дорогое нижнее бельишко. Явно не бомжиха.
Распрощавшись с хозяевами, Павел принял душ, потушил в зале свет, разделся и лег на край дивана. Девица сопела рядом, досматривая девятый сон…
* * *
Под утро он почувствовал легкое прикосновение к щеке. Открыл глаза. Проснувшаяся девушка, прикрывая грудь, изумленно глядела на него.
– Вы кто?
– Павел. А вы?
– Галина.
– Галина?! – удивленно переспросил он.
– Да, – кивнула она. – Где я?
– В квартире моего товарища.
– Ничего не понимаю, – обвела она обстановку возмущенным взглядом. – Как я сюда попала? И вообще… в чем дело? Почему вы спите рядом?!
– Вы, гражданка, давеча напились до чертиков и в жуткую стужу изволили почивать на остановке, – сладко потянулся Кузнецов. – Так что скажите спасибо за то, что проснулись в теплой постели, а не лежите бездыханной в морге.
Переварив информацию, она, вероятно, восстановила часть вчерашних приключений и приуныла. Сцепив руки, она нервно захрустела тонкими пальцами. Пришлось Павлу вкратце объяснить, что красивым дамам в таких дорогих шубках и замшевых сапожках на каблуках негоже херачить водку до поросячьего визгу и отключаться на неприспособленных для сна территориях.
