Метель завывала за окном, но в гостиной было тепло и уютно. Ёлка, украшенная старыми игрушками и гирляндами, переливалась в полумраке, а на столе дымился жареный гусь с яблоками — фирменное блюдо мамы на Новый год.
Семья Гордеевых собралась в полном составе: отец Алексей, мать Ольга, старшая дочь Катя (ей было уже 22, и она приехала из другого города), средняя — Лиза (20 лет, студентка, вечно уткнувшаяся в телефон) и младший — Максим. Сегодня ему исполнилось 18, и по семейной традиции это означало одно: в этот Новый год ему разрешили выпить бокал шампанского.
— Ну что, взрослый уже, — хлопнул его по плечу отец, наливая всем по бокалу. — Но только один, и под нашим присмотром.
Максим кивнул, стараясь сохранять серьёзность, хотя внутри всё ликовало. Он столько раз видел, как родители и сёстры поднимали бокалы в новогоднюю ночь, а ему доставался безобидный детский лимонад. Теперь всё иначе.
— За новый год! За семью! — провозгласила мама, и все чокнулись.
Максим осторожно пригубил шампанское. Оно оказалось совсем не таким, как он представлял: сладковатое, с лёгкой горчинкой, пузырьки щекотали нос.
— Ну как? — прищурилась Катя.
— Нормально, — буркнул он, хотя на самом деле вкус был странным, но приятным.
— Главное — не торопись, — предупредил отец.
Но Максим уже чувствовал, как по телу разливается приятное тепло. Он улыбнулся, глядя на огни гирлянд. В этот момент часы начали отсчёт последних секунд уходящего года...
Когда часы пробили полночь, все обнялись, крикнули «С Новым годом!», и Максим, чувствуя лёгкое головокружение от шампанского, решил, что справился отлично. Но тут отец с хитрым прищуром достал из шкафа бутылку морозной водки.
— Ну что, взрослый уже, — ухмыльнулся Алексей. — Попробуешь по-настоящему?
Максим, не желая ударить в грязь лицом, кивнул. Мама нахмурилась, но ничего не сказала — всё-таки праздник, да и муж контролирует ситуацию.
— Только чур, по одной, и сразу закусывать! — строго сказал отец, наливая две стопки.
Первый глоток обжёг горло, и Максим скривился, едва не закашлявшись. Отец рассмеялся и сунул ему в руку кусок солёного огурца.
— Терпи, мужик!
К третьей стопке мир вокруг стал плыть. Голос Лизы где-то вдалеке говорил: «Пап, может, хватит?», но отец лишь махнул рукой:
— Ничего, проспится!
Максим попытался встать, но ноги стали ватными. Последнее, что он помнил — как отец подхватил его и понёс в спальню, бормоча:
— Вот балда… Ну хоть не стошнил…
Ольга вздохнула, поправляя одеяло на сыне.
— И зачем ты его так?..
— Пусть знает, что алкоголь — не игрушка, — проворчал Алексей, но в голосе звучала виноватая нотка.
А за окном тихо падал снег, и Новый год только начинался…
***
После того как Максима уложили, праздник продолжился. Мама Ольга, обычно сдержанная в выпивке, сегодня почему-то решила не отставать от мужа. Она выпила несколько бокалов вина, потом рюмку ликёра «для настроения», а когда Алексей предложил «по последней», неожиданно согласилась.
— Ой, что-то голова кружится… — смущённо засмеялась она, пошатнувшись.
— Да ладно, ты же почти ничего не пила! — подмигнул муж, но тут же осёкся, увидев, как её взгляд стал стеклянным.
Через пять минут Ольга уже мирно посапывала, обняв сына, в родительской спальне.
— Ну хоть не на полу, — пробормотал Алексей, поправляя подушку под её головой.
Вернувшись в гостиную, он ожидал увидеть дочерей, доедающих оливье и обсуждающих планы на год. Вместо этого его встретила картина:
Катя, обычно такая серьёзная, сидела на полу, обняв бутылку шампанского, и что-то бормотала про «несправедливость жизни». Лиза же, раскинувшись на диване, смотрела в потолок и периодически хихикала без причины.
— Девочки, вы чего? — устало спросил отец.
— Пааап… — протянула Катя, поднимая на него мутный взгляд. — А ты знаешь, что… что…
— Что?
— Я забыла.
Лиза фыркнула и тут же икнула.
Алексей вздохнул. Всё стало ясно — праздник окончен.
— Ладно, марш спать.
Он разложил диван, уложил старшую дочь, потом среднюю, а потом, понимая, что сам уже едва стоит на ногах, плюхнулся между ними.
— Пап, а ты… а ты хороший… — пробормотала Катя, уже засыпая.
— Спокойной ночи, девочки, — ответил он, накрывая всех пледом.
За окном всё так же кружился снег, телевизор тихо бубнил что-то про «праздничную программу», а в квартире воцарилась тишина.
***
В полумраке спальни, под мерное дыхание спящего сына, Ольге снился странный, дразнящий сон.
Тёплые руки скользили по её телу, губы обжигали кожу, а где-то вдалеке глухо билось сердце — то ли её, то ли того, чьё тело прижималось к ней в темноте.
— Ммм… — прошептала она сквозь сон, неосознанно потянувшись рукой к краю кровати.
Пальцы наткнулись на тёплую плоть, на складки ткани. Что-то твёрдое, упругое поддалось её прикосновению…
— Алеш… — пробормотала она, сжимая ладонь.
Тело рядом дрогнуло, но не проснулось.
Во сне ей казалось, что муж отвечает на её ласки — глухо стонет, слегка выгибается. Её пальцы играли с тканью, сжимали, отпускали, и с каждой секундой сон становился всё горячее, всё реальнее…
А в это время Максим, спящий рядом, сквозь алкогольный туман почувствовал странное давление в паху. Ему снилось, что он тонет в тёплой воде, а что-то тяжёлое и приятное тянет его вниз…
Никто не проснулся.
Но где-то в подсознании матери мелькнула смутная мысль — «Что-то не так…» — прежде чем сон снова поглотил её.
***
Ольга, всё ещё во власти эротического сна, прижалась всем телом к источнику тепла рядом. Её бедра начали медленно двигаться в такт сновидению, мягко потираясь о твёрдый выступ под одеялом.
Во сне она явственно ощущала мужа - его знакомые прикосновения, запах, даже звук его тяжёлого дыхания у неё в ухе. Её рука сжала твёрдую выпуклость сильнее, а губы сами собой произнесли:
"Алёш... да..."
Максим сквозь алкогольный сон почувствовал странное давление в паху. Его тело отреагировало автоматически - мышцы напряглись, дыхание участилось. Во сне ему снилось, что он на пляже, а тёплая волна накрывает его с головой...
Ольга, всё глубже погружаясь в грезы, провела языком по губам и сильнее прижалась к спящему сыну. Её нога неосознанно перекинулась через его бедро, зафиксировав его в объятиях.
В соседней комнате Алексей повернулся на диване, что-то невнятно пробормотал во сне и обнял спящую рядом Катю, приняв её в полудрёме за жену.
Никто не просыпался.
Только старые часы на стене продолжали отсчитывать секунды, будто подчёркивая, как тонка грань между сном и явью...
***
Жар волнами накатывал на Ольгу, пропитывая сон душным, сладким томлением. Во сне она уже лежала на горячем песке, а солнце прижигало кожу.
"Так жарко..." — прошептала она, сбрасывая одеяло.
Пальцы скользнули по пуговицам ночной рубашки. Одна. Вторая. Ткань соскользнула с плеч, обнажая грудь.
Максим сквозь сон почувствовал, как что-то мягкое и тёплое прижалось к его боку. Его дыхание стало глубже, рука непроизвольно потянулась навстречу этому теплу...
Ольга выгнула спину, когда её обнажённая кожа коснулась чужого тела. Во сне это был Алёша — её Алёша — поэтому она без стеснения прижалась к нему всей грудью, закинув ногу через его бедро.
Где-то на краю сознания мелькнула мысль:
Пахнет не так...
Но сон был сильнее.
В соседней комнате Лиза сквозь сон услышала шорох и невнятный шёпот.
"Мама... пап... что..." — но алкогольная тяжесть тут же снова накрыла её.
Алексей во сне обнимал Катю, его рука лежала на её животе.
"Оль... ты похудела..." — пробормотал он, погружаясь глубже в забытьё.
Тени на стене сплетались в причудливый танец, когда ветер шевельнул штору.
***
Тёплая влага проступила сквозь ткань, едва уловимо, но ощутимо. Максим во сне застонал, его тело инстинктивно потянулось к источнику тепла.
Ольга, всё ещё в плену сновидения, провела ладонью по упругости, ощущая, как материал становится влажным под её пальцами. Во сне это было море — тёплое, солёное, обволакивающее.
"Да..." — её шёпот растворился в темноте.
Её бёдра сами нашли ритм, мягко покачиваясь в такт дыханию спящего сына. Ткань между ними стала горячей, почти живой.
Где-то в глубине сознания:
Не тот запах... не тот звук...
Но тело уже писало свою правду.
В соседней комнате Катя сквозь сон потянулась, её рука упала на отцовскую ладонь.
"Ммм..." — её пальцы сжали его пальцы.
Алексей во сне обнял "жену" крепче.
Тени на потолке колыхались, как будто и комната дышала в такт спящим.
***
Тепло разливалось по ее коже, как медленный прилив. Ольга, все еще плывя в сонных грезах, позволила руке скользнуть ниже — туда, где влажная ткань облегала твердость. Пальцы сами нашли путь под резинку, обхватив горячую плоть.
Во сне это был его голос:
«Оль...»
Ее бедра приподнялись в ответном движении, шелковая ткань трусиков скользнула в сторону. Тепло встретилось с теплом — влажным, пульсирующим. Она замерла на секунду, ощущая, как все внутри нее тает.
