- Подсудимая Алиса Верес приговаривается к служению социуму сроком на год. Служение начинается с момента оглашения приговора. Решение окончательное и обжалованию не подлежит. Приставы выведите подсудимую из зала суда!
Как служение? Адвокат же уверял что отделаемся штрафом и парой недель исправительных работ? Родители даже деньги уже заняли, чтоб штраф заплатить.
Я поискала глазами родителей, на их лицах был шок и ужас. Я, наверное, выглядела не лучше. А что адвокат? Вон он сидит жирный боров, щёки надул, даже не пытается протестовать! А нет, пытается…. Видимо сам сперва ошарашен был приговором.
- Ваша честь, поясните пожалуйста чем обусловлен столь серьёзный приговор.
- Уважаемый Иван Федорович, в данном случае суд применил самую мягкую меру наказания, предусмотренную по статьям, в которых обвиняется подсудимая. Тем более, что она теперь совершеннолетняя. А вам стоит чаще обращать внимание на изменениях в нашем законодательстве. Все они своевременно публикуются на сайте правительства. А сейчас прошу всех покинуть зал суда.
Приставы корректно, но уверенно подхватили меня под руки, и, как безвольную куклу потащили куда-то. Пока мы двигались по коридору, один из них просветил меня по поводу столь сурового приговора. Оказывается буквально месяц назад у нас был принят новый закон, и наказание за то, что я совершила стало гораздо более суровым. Если бы я могла перенестись во времени назад, я бы точно знала что нельзя совершать ни в коем случае. А теперь? Теперь дороги назад нет, меня ждёт либо год ада, либо самое долгое и запоминающееся приключение в моей жизни. В зависимости от того, как я буду относиться к происходящему со мной. Я даже читала истории про тех социков, которые остались довольны своей судьбой. Я ещё не могла принять произошедшее. Все мы видели и хорошо знаем какова жизнь у социальных служащих. Их судьба прямо сказать, незавидна. При этом почти все активно пользуются их услугами, и они не вправе никому отказать. У нас в колледже умудрились загреметь в соцслужбу две девушки и один парень. И что мы только не творили с ними, как только не издевались. Теперь же их стройные унизительные ряды, предстояло пополнить и мне.
Меня затащили в кабинет медосмотра, как значилось на табличке. Внутри сидел врач и молоденькая медсестра.
- Раздевайтесь, присаживайтесь – указал он на гинекологическое кресло.
Я пристально посмотрела на приставов. Они в свою очередь с интересом пялились на меня. Раздеваться в присутствии двух посторонних мужчин, мне не хотелось. Я, конечно, давно не девочка, занималась сексом со своим парнем, даже нарушая запрет насчёт возраста… Да чего там говорить, меня и взяли с поличным на подпольной секс-вечеринке, да ещё и с психотропными веществами в достаточном для статьи количестве. Но я туда пришла не развлекаться, а подзаработать, продавая участникам запрещённые препараты. И всё же я стеснялась посторонних. Мои щёки вспыхнули, и я неуверенно пробормотала:
- Может они выйдут?
Врач поднял на меня глаза, оторвавшись от документов, посмотрел сквозь очки, и равнодушным тоном произнёс:
- Милочка, с вашим то приговором, уж не стоит мужчин стесняться. Приставы здесь для нашей безопасности и на случай если вы артачиться начнёте. Так что лучше раздевайтесь поскорее, иначе я попрошу им помочь.
Эта перспектива была ещё хуже. Поэтому, краснея от стыда, и отвернувшись к стеночке, я стала стягивать с себя одежду. Чуть замешкалась, прежде чем стянуть трусики, и нервно сжала клочок ткани в кулачке. Я цеплялась за них, как утопающий за соломинку. Из уроков по социологии, я отлично помнила, что социкам запрещалось носить нижнее бельё. Что там ещё им запрещалось? Пользоваться личным транспортом, Им вменялось передвигаться только общественным, пользоваться деньгами, обладать имуществом, кроме выданного государством и …. Отказывать гражданам в сексуальных услугах в специально отведённых местах…. Именно этим мы пользовались в колледже, используя при каждой возможности социков (как все их называли) как для сексуальных утех, так и просто развлекаясь, унижая их.
- Присаживайтесь - жестом он указал на гинекологическое кресло.
Повернувшись, я увидела гнусные ухмылки приставов, и, прикрывая срамные места руками, засеменила к креслу. И зачем я прикрывалась? Кресло стояло таким образом, что оба пристава прекрасно и во всех подробностях видели все мои прелести. И пока доктор не подошёл, и не перекрыл им обзор своей широкой спиной, эти два мудака не стесняясь, вслух обсуждали мои дырочки. Особенно им нравилось моё стеснение, которое было видно по тому, как я прикрываюсь, по моим алым щекам, и по тому, как я прячу и отвожу взгляд.
Когда доктор закрыл меня от них, усевшись на своё место для осмотра, я выдохнула. Стало не так стыдно. Медосмотры я проходила, и отлично знала что доктор сейчас будет делать.
- Половой жизнью давно живёте?
- Недавно… - сдавлено выдавила я.
Доктор поднял на меня глаза, строго посмотрел, и ледяным тоном произнёс.
- Мне то врать не надо, милочка.
- Два года – пискнула я.
- Беременностей не было?
- Нет конечно
- Анальный секс?
- Был один раз... Ой!
Доктор завершил осмотр моего влагалища, и без предупреждения бесцеремонно засунул смазанный лубрикантом палец мне в анус, ощупывая что-то там. Стало ещё более стыдно.
Дальше следовали стандартные в таких случаях вопросы, сопровождающиеся ощупыванием моего тела, заглядыванием во все отверстия, и прочими медицинскими тестами.
- Ну что ж, противопоказаний не вижу – заявил он после того, как закончил, поставил штамп в моих документах, и произнёс – Ведите в процедурную!
Я слезла с кресла и хотела было натянуть свои трусики, но один из приставов шагнул ко мне, протянул руку, и строго потребовал:
- Дай сюда, тебе они запрещены теперь!
И вправду, приговор уже действует, и теперь с момента выхода из зала суда, мне строго запрещалось пользоваться нижним бельём, кроме специально оговоренных случаев.
- М-м-можно я их себе оставлю, как память, носить не буду. Мне ведь можно их сохранить?
Я не знаю, зачем, но я цеплялась именно за этот клочок белья, мне казалось важным сохранить не платье, а именно трусики.
- Нельзя! Закон!
Я попятилась задом, инстинктивно пряча руку с трусиками за спиной, но налетела на доктора. Он умело обхватил меня, чтоб я не обежала, пока пристав выдёргивал из моего кулачка дорогое мне белье. Второй в этот момент сгрёб мою одежду, и выкинул в специальную корзину, подписанную «Одежда осуждённых». Далее меня, потерявшую волю к сопротивлению, они, подталкивая в спину, вывели в коридор.
Медицинский кабинет и процедурная находились в дальнем конце коридора, вместе со всякими служебными помещениями, кабинетами работников суда, туалетами и прочими административными кабинетами. Людей здесь было немного, основная масса их была далеко, но мне казалось что все они пялятся на мои ягодицы, сверкавшие в полумраке коридора. Нельзя же не заметить, что человек идёт голый, когда все вокруг одетые. Что же говорить о тех, кто встретился нам на этом коротком участке пути из одного кабинета в другой. Все они улыбались, разглядывая меня с ног до головы. Задерживли взгляд на моей груди, пристально разглядывая промежность. От этого их улыбка расплывалась ещё больше. А когда мы проходили мимо, я буквально чувствовала, как они оборачиваются, чтоб оценить мою попку. Я брела, едва переставляя ноги, понуро опустив голову. Приставы медленно шли сзади, не поторапливая меня. Они тоже наслаждались видом моих прелестей.
В процедурном кабинете мне сделали несколько уколов, поставили какую-то капельницу, установили спираль (это было очень неприятно). Сделали небольшой разрез на бедре и вшили туда какой-то имплант, который будет дозировано выдавать гормоны. В двух словах объяснили к каким последствиям приводит та или иная процедура. Теперь я в течении года не смогу забеременеть, месячные у меня приостановятся на тот же период, а вот либидо поднимется. Что то там ещё они бубнили, но я уже не запоминала. Под конец мне велели лечь на кушетку, повернуться на бок, подтянуть колени к груди. Все процедуры выполняли девушки-медсёстры. Но в этот момент у одной зазвонил телефон, и она, приложив его к уху, попросила коллегу «прикрой» и выскочила в коридор. Вторая девушка в это время надела перчатки, обмакнула пальцы в банку с каким-то гелем, и подошла к кушетке. Одной рукой приподняв ягодицу, чтоб улучшить доступ к моей попке, она медленно, но настойчиво ввела в меня палец.
Большого дискомфорта не было. И она и доктор в прошлом кабинете, использовали много смазки, и действовали хоть и бесцеремонно, но достаточно осторожно. Больше неудобства вызывала мысль, что я всего пол часа как социк, а мне уже второй раз люди в задницу свои пальцы пихают. А то ли ещё будет? Какая именно судьба меня ждёт - я хорошо знала, но никогда не думала, что окажусь по другую сторону «баррикад». Медсестра какое-то время что-то исследовала, ощупывая мои внутренности пальцем. Я не зажималась, зная из опыта с моим парнем, что лучше быть расслабленной в моменты вторжения сзади.
Доктору я соврала, сама не зная зачем. Анальный секс я любила. Вернее даже не так. Я стала им заниматься гораздо раньше, чем классическим. В юности я очень боялась потерять девственность. Ну знаете, вот эти страхи, что после медосмотра в школе, врачи всё узнают и тут же сообщат и родителям и классному руководителю, и вообще всем, включая бабушек у подъезда.
Поэтому девственность я стремилась сохранить. А вот секса подростку очень хотелось, поэтому в один момент, я подпустила Женю к своей попке. Он был очень нежен, осторожен, и у меня сорвало крышу от кайфа. Я и сейчас гораздо ярче кончаю от ласк попки, чем киски. Очень долго мы с ним занимались этим видом секса, пока однажды мои бастионы пали, и я отдала ему ещё одну свою девственность. Женька был моим самым лучшим другом в детстве, влюблённым ещё с детского садика, а когда мы стали подростками, то именно с ним я первый раз поцеловалась, да и всё остальное сделала тоже с ним. Он был моим единственным мужчиной, но скоро это изменится. И вероятнее всего прямо сегодня.
