Я проснулся с чужой грудью на груди.
Первое, что почувствовал — это запах. Сладковатый, женский. Не мой. Мягкий крем, пот, парфюм, который я где-то слышал, но не мог вспомнить где. Потом пришло ощущение — волосы на подушке, длинные, тяжёлые. Мои? Нет. Чужие. Открыл глаза. Свет резанул по сетчатке. Я лежал на кровати, покрытой шелковым покрывалом. В комнате пахло старыми обоями и дешёвыми духами. Косметика валялась на туалетном столике. На стене — фотография: они с Никитой у моря. Обнявшись. Улыбаются.
Я попытался сесть — и почувствовал, как что-то мягко колыхнулось. Грудь болталась при каждом движении. Тяжёлая. Горячая. Реальная.
— Что за херня... — прошептал я.
Голос вышел высокий. Женский. Мне стало плохо. Я бросился в ванную, споткнулся о коврик, чуть не упал. Перед зеркалом остановился. Смотрю — это она. Маша. Но внутри — я. Её лицо. Её кожа. Её тело. А в голове — мои мысли. Мои воспоминания. Мои слова, которые теперь звучали чуждо. Я провёл рукой по животу. По бёдрам. Ниже. Кожа горела. Я чувствовал всё. До каждой складочки. До каждого волоска. Это было как наркоз без анестезии. Я чувствовал себя, но не мог понять — кто я.
На телефоне — ни одного уведомления. Никто не звонил. Никто не писал. Может, никто и не заметил, что я исчез. Может, меня вообще больше нет. Я вышел из ванной и увидел Никиту.
— Маш? — голос Никиты. — Ты проснулась?
Я замер.
— Привет, красавица. Как спала?
Я не ответил. Он подошёл. Прикоснулся к моему плечу. К моей шее. К моей щеке. И тогда я почувствовал первое ощущение. Нет, не страха. Не паники. Что-то другое. Грязное. Глубоко внутри. Я хотел, чтобы он не останавливался. Он стоял рядом. Близко. Слишком близко. Я чувствовал запах его пота, смешанного с кофе и сигаретой, которую он курил утром на балконе. Он положил ладонь мне на бедро. Легко. Как бы невзначай.
— Ты какая-то странная сегодня, — сказал он. — Что-то не так?
Я мотнул головой. Нет. Всё в порядке. Просто проснулся чужим человеком. И теперь внутри меня что-то шевелится. Он наклонился. Поцеловал меня в шею. Медленно. Провёл языком чуть выше ключицы. Я дернулся. Не отталкивая. Просто от неожиданности. Тело ответило первым. Внутри всё сжалось. Горячо. Больно. Хорошо.
— Сегодня дома остаёмся? — прошептал он. — Никаких дел. Только ты и я.
Я хотел сказать «нет». Хотел сказать, что нужно подумать. Уйти. Остыть. Но голос застрял в горле. Руки сами легли ему на спину. На пояс. Ниже. Он улыбнулся. Знал, что я хочу этого. Хотя бы часть меня. Мы перекатились на кровать. Он сверху. Тяжёлый. Горячий. Я чувствовал, как он твердеет, даже сквозь одежду. Он прижался ко мне, медленно потерся. Я закрыл глаза. Вздохнул.
— Такая отзывчивая... — прошептал он. — Почему раньше так не было?
Потому что это не она. Это я. Это я внутри неё. И я ничего не могу с собой поделать. Никита спустил мои трусики. Я не помогал. Не мешал. Просто лежал. Смотрел в потолок. Чувствовал. Его пальцы нашли меня. Раздвинули. Вошли. Медленно. Глубоко. Стало приятно от удовольствия. Грязного. Бесконтрольного.
— Ты вся мокрая, — сказал он. — Просто течёшь.
Я не ответил. Потому что если бы заговорил, то попросил его не останавливаться. Он разделся. Я видел его член. Большой. Красный. Твёрдый. Он провёл им по моему лобку. По клитору. Я выгнулся. Неосознанно. Он вошёл легко. Слишком легко. Будто я ждал этого. Хотел. Готов был принять его без прелюдии. Без слов. Только плоть. Только желание. Он двигался медленно. Я чувствовал каждую вену. Каждый миллиметр. Он целовал меня в губы. В шею. В грудь. Я обхватил его ногами. Прижимал к себе. Не давал уйти.
— Смотри на меня, — сказал он. — Хочу видеть, как ты кончаешь.
Я открыл глаза. Посмотрел в его лицо. В его взгляд. В его рот, который был полуоткрыт от усилия. И тогда началось. Сначала это было как щекотка. Лёгкий электрический импульс. Потом — волна. Глубокая. Теплая. Она поднималась изнутри, из самого низа живота, и растекалась по всему телу. Я не хотел кончать. Но тело сделало это само. Без меня. Сильнее, чем я когда-либо испытывал. Я закусил губу. Зажмурился. Сжал простыню в кулаках. Никита засмеялся.
— Вот она, моя девочка. Ты просто забыла, как умеешь.
Я не ответил. Потому что не мог. Потому что внутри меня что-то сломалось. Что-то важное. Что-то, что отделяло меня от этого тела. Я больше не мог отличить, где я. Где она. Где желание. Где безумие. Он кончил почти сразу после меня. Сжал зубы. Застыл. Выдохнул тяжело. Потом упал рядом. Обнял. Прижал к себе.
— Мы давно так не занимались, — сказал он. — Мне нравится, когда ты такая.
Я лежал. Молчал. Слушал, как бьётся сердце. Чужое. Или моё? После того как он кончил, Никита ушёл в душ. Оставил меня лежать в постели, мокрой от пота и чего-то ещё — не мог понять, была ли я сама виновата в этом. Я осталась одна. С собой. Или с ней. Не знал, как теперь себя называть. Села на край кровати. Потрогала лицо. Вздохнула. Попытался собраться с мыслями.
Но тело было слишком живым. Горячим. Чувствительным. Я чувствовал каждое движение, будто кожа стала тоньше. Каждый порыв воздуха вызывал мурашки. А между ног всё ещё пульсировало. Не болью. Не желанием. Чем-то другим. Чем-то опасным.
В шкафу висела одежда. Маша. Её платья, юбки, блузки. Я выбрал простую футболку и джинсы. Одевался медленно. Смотрел на своё отражение в зеркале. Проверял, не пропал ли я окончательно. Но я был там. Мои глаза. Мой взгляд. Только всё остальное — не моё. На кухне Никита заваривал кофе. Он обернулся, когда я вошла.
— Ты сегодня красивая, — сказал он. — Как будто проснулась новая.
Я не ответила. Только налила себе воды. Выпила залпом. Хотелось чего-то холодного. Чтобы остыть. Он подошёл. Обнял сзади. Руки легли на живот. На грудь. Легко. Почти нежно.
— Можно тебя снова? — прошептал он мне в ухо. — Сейчас?
Я замер. Хотел сказать «нет». Но тело уже знало ответ. Кивнул. Он повёл меня обратно в спальню. Быстро. Без лишних слов. Уложил на кровать. Раздвинул ноги. Вошёл сразу. Грубо. Без подготовки. Я застонал. От боли. От удовольствия. От страха, что мне это понравилось. Он двигался быстро. Жестко. Прижимал меня к матрасу. Целовал в шею. Кусал. Я цеплялся за простыню. За его руки. За воздух. И снова началось. То же чувство. Та же волна. То же внутреннее раскалывание.
Когда я кончил, то закрыл глаза. Хотел исчезнуть. Хотел проснуться. Хотел быть кем угодно, только не этим существом между мужчиной и женщиной. Никита вышел из меня. Лёг рядом. Провёл рукой по волосам.
— Такого со мной давно не было, — сказал он. — Почему ты раньше так не хотела?
Я не ответил. Потому что не знал, что сказать... Вечером он подошел, поцеловал меня в шею. Легко. Почти нежно.
— Может, прогуляемся? Выпьем где-нибудь?
Он улыбнулся.
— Хорошо. Только давай немного освежимся.
Он повёл меня в ванную. Включил душ. Раздел меня медленно. Сбросил свои вещи. Вошёл первым. Подождал, пока я зайду следом. Вода была горячей. Пар заполнил комнату. Он притянул меня к себе. Прижал к стенке. Его член снова набухал. Растёт быстро. Как будто знает, что я не откажусь.
— Я не могу каждый час, — прошептал я.
— Можешь, — сказал он. — Я вижу, что можешь.
Вода лилась из душа тонкой, но плотной струёй. Горячая. Пар поднимался к потолку, оседал каплями на зеркале. Запах мыла смешивался с запахом его пота — мужским, чуть кисловатым, как старое бельё после ночи, проведённой в постели без сна.
Он прижал меня к стенке. Холодная плитка упиралась мне в лопатки. Вода стекала по груди, собиралась в ямочке между ключиц, скользила ниже, к соскам, которые уже набухли от тепла и прикосновений. Он провёл рукой по животу, потом выше, до груди. Ладонь была широкой, пальцы длинными. Он сжал её легко, почти нежно, но я всё равно вздрогнул — слишком чувствительной стала кожа.
— Ты такая мягкая, — прошептал он. — Раньше ты не позволяла так себя трогать.
Я не ответил. Только закрыл глаза. Потому что если бы посмотрел на него, то понял бы: это правда. Это происходит со мной. Не с Машей. Со мной. Он повернул меня спиной к себе. Его член упирался мне в ягодицы — твёрдый, горячий, покрытый тонкой плёнкой воды и мыльной пены. Он раздвинул мне ноги. Медленно. Почти нежно. Потом одной рукой обхватил за талию, второй потянул вниз, чуть раздвигая складки.
— Раскройся для меня, — сказал он.
Я не двигался. Но тело сделало это само. Мышцы расслабились. Внутри стало жарко. Скользко. Готово. Он вошёл медленно. Головкой. Потом глубже. Полностью. Я выгнулся. От боли? От удовольствия? Не мог понять. Было слишком много ощущений сразу. Его рука легла на мою грудь. Он начал двигаться. Медленно. Поверхностно. Потом глубже. Каждый толчок вызывал эхо внутри, где-то в самой глубине живота. Он целовал меня в шею. Кусал кожу. Я не мог сказать, чья грудь двигается в такт движениям. Чьи соски твердеют под его ладонями. Он сжал их. Поочерёдно. То один, то другой. Сначала нежно. Потом сильнее. Больно. Я застонал. Выдохнул ртом. Протяжно. Женственно.
— Ты вся мокрая, — прошептал он. — И не только от воды.
Я чувствовал, как внутри меня сжимается мышца. Как влага стекает по внутренней стороне бёдер. Как его пенис становится ещё больше, ещё твёрже. Он вошёл глубже. До самого конца. Задержался там. Почувствовал, как я сжалась вокруг него.
— Так хорошо... — сказал он.
Его рука спустилась ниже. Пальцы нашли клитор. Начали двигаться. Медленно. Кругами. Слегка надавливая. Я задрожал. Изнутри. Где-то глубоко, где раньше ничего не было, теперь пульсировало что-то живое. Что-то грязное. Он начал двигаться быстрее. Толчки стали короче, но резче. Его пальцы не останавливались. Он теребил меня, будто знал точно, как довести до края.
