– Дядя, не смешно! - она пыталась вырваться из его мускулистых рук, схвативших ее, пока она убирала его коровник. Лето на ферме было не такое захватывающее как пару лет назад, когда она была совсем малявкой и ее отпускали лишь бегать по полям и загорать у озера. "Настало время внести семейный вклад", бла..бла... – да отпусти же! Ахаха, мне щекотно!
– Дядя, ну хватит уже! – она засмеялась, уверенная, что все это лишь игра. Попытавшись отмахнуться от настойчивого родственника, махнула назад, но ее рука, провалившись в пустоту, лишь впустую ударила воздух. Девочка обернулась, и поняла, что это был вовсе не дядя - лишь металлические манипуляторы системы на его ферме, которую она забыла отключить перед очисткой стойла. Это их холодные металлические пальцы обхватывали ее за талию, пытаясь прижать к гладкой поверхности доильного аппарата. Солнечные зайчики играли на ее веснушчатых щеках, а рыжие косички беспомощно болтались, пока она пыталась вывернуться. Красная хлопковая юбка задралась, обнажая загорелые бедра, а тонкая белая футболка тут же промокла под струями воды из промывочных шлангов. – Эй, я же не бурёнка! Отпусти! Система, отбой! Выключись! Отмена!
Механические щупальца без церемоний впились в тонкую ткань футболки – звук разрыва ткани,и холодная присоска с мокрым чмоканьем обхватила ее левый сосок, заставив девочку ахнуть от неожиданности. Металлические пальцы сдавили нежный розовый бутончик с такой точностью, будто специально искали самые чувствительные точки на вытянутом вакуумом сосочке. Она дернулась, пытаясь вырваться, но аппарат лишь сильнее прижал ее к себе, а ритмичные сжатия уже начали разгонять кровь, заставляя соски наливаться и твердеть вопреки ее воле. Ее руки вцепились в поручни стойла, когда она пыталась дотянуться до большой кнопки отключения аппарата снаружи, но тонкие пальцы только бессильно царапали воздух - ее рукам просто не хватало длины, чтобы дотянуться до кнопки.
– Блять! Отвали, гадина! — её голос сорвался на визг, когда очередной металлический щуп с мокрым чмоканьем присосался к правому соску, заставив всё её тельце дёрнуться в попытке вырваться. Руки рванулись к груди, пальцы впились в холодный металл, но присоска лишь плотнее обхватила нежную кожу, вытягивая розовый бутонок до неестественной длины. Она уже собиралась пнуть ногой ближайший механизм, как вдруг почувствовала, как скользкая ткань юбки предательски сползает вверх по бёдрам, а сканер системы как раз скользит своим лазерным уровнем по ее оголенной коже - во-первых, так было просто удобнее, а во-вторых, трусики на ферме не носят - под палящим солнцем их пришлось бы менять каждые пару часов, промокшие от пота.
– Н-нет... нет-нет-нет! — паника ударила в виски, когда она увидела, как из рабочего блока медленно выдвигается третий щуп, тонкий и гибкий, явно нацеленный туда, куда не должна была попадать ни одна машина. Нога рванулась вперёд, пятка со всей силы ударила по металлическому стержню — на миг он отлетел, заставив систему жалобно запищать. Но победа длилась лишь мгновение.
С глухим щелчком два новых захвата выскользнули из пазов и мертвой хваткой обхватили её икры, фиксируя ее ножки от попыток пнуть что-либо вокруг. Она забилась, как пойманная птица, но было уже поздно — тот самый щуп, будто мстя за удар, резко рванулся вперёд. Холодная присоска с противным чмоканьем обхватила её клитор, и всё её тельце затряслось в предчувствии кошмара, который вот-вот начнётся.
– А-а-а! Отцепись, сука! — её крик перешёл в истеричный хрип, когда вакуум внутри третьей присоски вдруг заработал, заставив ноги дёрнуться в захватах. Но теперь вырваться было невозможно. – Бля-я-ять... н-неет... — её протест уже потерял былую ярость, превратившись в прерывистый стон. Присоски, плотно обхватившие соски, вдруг зажужжали по-новому, и она почувствовала, как внутри них что-то зашевелилось - крошечные вращающиеся щёточки, предназначенные для массажа коровьего вымени, теперь скользили вокруг её напряжённых розовых сосочков.
Её дыхание перехватило, когда она скосила глаза вниз и увидела, как эти самые крошечные щёточки вращаются вокруг её напряжённых розовых сосочков, то слегка касаясь мягкими ворсинками, то плотно обхватывая их. Сначала было больно — эти жёсткие ворсинки царапали нежную кожу. Но потом... потом появилось другое чувство.
– Ах... ч-что... нет... — прошептала она, но тело уже предательски отзывалось на стимуляцию. Вдруг откуда-то из глубины тела пробежала странная волна тепла — сначала едва заметная, но с каждым новым движением щёточек внутри присосок становившаяся всё явственнее, как далекая щекотка, заставляя пальцы непроизвольно сжаться.
"Коровам так же приятно, когда и их доят?" — мысль рассыпалась, когда одна из щёточек прошлась особенно настойчиво, и по телу пробежали мурашки. Губы сами собой приоткрылись, вырывая короткий стон — первый из многих, которые вот-вот должны были последовать. Она все дёргалась, сохраняя надежду, но металлические захваты лишь плотнее прижали её худенькое тельце, нагретое солнцем и тяжелой работой. А машина, будто почувствовав её слабину, лишь усилила напор, заставляя щётки вращаться быстрее.
Щекотка в животе превратилась в приятное покалывание, а потом во что-то большее.
– Ой... – ее голос дрогнул, когда между ног вдруг стало горячо и мокро. Пальцы непроизвольно вцепились в металлические поручни, а ноги сами собой попытались сжаться. – Ммммм... – тихо простонала она, чувствуя, как краснеет. Но аппарат не слушал – он лишь увеличил силу сжатия, и первый сладкий спазм пробежал по ее телу, заставив пальчики скрючиться, а косички подпрыгнуть в такт учащенному дыханию.
– А-а-а... н-нет... это же... слишком... — её голос сорвался на хриплый шёпот, когда вакуум на клиторе внезапно усилился, вытягивая и без того чувствительный бугорок до невероятных размеров. Внутри присоски зажужжали те самые щёточки — крошечные, с жёсткими ворсинками, — которые теперь беспощадно терлись о набухшую головку самого чувствительного места девочки.
Первая волна удовольствия ударила так неожиданно, что её спина сама собой выгнулась, а миниатюрная попка задергалась в такт каждому обороту щёточек.
– М-м-м... а-ах... — слабый стон вырвался из сжатых губок упрямой малышки, когда её тело предательски отозвалось на стимуляцию. Ножки затряслись, пальцы впились в ладони, а по внутренней стороне потекла первая капля ее насильственного возбуждения
Машина работала, и её клитор пульсировал в такт этим дьявольским щёточкам, заставляя волны наслаждения накатывать снова и снова.
Девочка больше не кричала - только тяжело дышала, уставившись в потолок стойла мутными глазами. Все её внимание теперь принадлежало только этим странным, навязчивым ощущениям, которые неумолимо нарастали где-то глубоко внизу живота. Вдруг её дыхание участилось, глаза округлились - она поняла, что ощущения стали резко нарастать, но было уже поздно.
– Н-нет... не заставляй... а-а-ах! - её протест оборвался, переходя в протяжный стон. Металлические захваты плотно держали её слабеющее тельце, когда пик наслаждения накрыл девочку с неожиданной силой. Зафиксированная в воздухе, девочка задергалась в своем первом оргазме, оглашая стойло криками разрядки и до боли вонзая ноготочки себе в ладонь, пока ее глаза наполнялись слезами от необычайно острой разрядки, заставляющей все ее юное тело изгибатьтся от сильного удовольствия.
"А-а-а! Стой! Прекрати-и-и!" - её голос сорвался на визг, когда машина не дала ей передышку, отчего конвульсии уже кончающей девочки стали ещё сильнее. Ноги дёргались в бесполезной попытке вырваться, юбочка стала совершенно бесполезной, открывая вид на ее мокрую, спазмирующую киску. Аппарат будто только этого и ждал - вакуум на клиторе усилился, щёточки закрутились быстрее, выжимая из перевозбуждённого тельца новый, ещё более мощный спазм.
– Нет-нет-а-а-ах! Дядя-а-а... помоги-и-и! — её голос сорвался в высокий стон, когда очередная вибрация прошла по вытянутому клитору, заставив бёдра дёрнуться в бесполезной попытке сбежать. Пальцы царапали металл, оставляя тонкие следы, а между ног пульсировало так сильно, что слёзы брызнули из глаз. Она захлёбывалась, чувствуя, как слова сливаются с конвульсиями. Руки бессильно упали, но аппарат лишь гудел в ответ, приняв её стоны за "удовлетворительное состояние процесса". Последнее, что она успела прошептать, прежде чем новый оргазм скрутил её в узел: – Я не корова-а-а... а-а-а!..
Машина монотонно гудела, анализируя показатели — нулевой надой, нулевая продуктивность. Но вместо отключения, алгоритмы ИИ дали сбой, приняв конвульсии девочки за "неисправность в доении". С усиленным давлением присоски заработали ещё интенсивнее, их ритм стал неровным, почти яростным. Присоска на клиторе с мягким щелчком раскрылась, выпустив еще более тонкие силиконовые щетинки, которые тут же обхватили гиперчувствительный бугорок, начав медленно вращаться. Одновременно слабый вакуум притянул его внутрь, растягивая нежную ткань, а щеточки скользили по оголенному нервному узлу, как будто пытались «вычистить» из него то, чего там не было. Малышка, еще не отошедшая от двух оргазмов подряд, теперь чувствовала как ее клиторочек буквально натирают по спирали жадные щеточки, пробираясь под обычно закрытую капюшончиком нежную часть, и возвращаются к сверхчувствительной головке юного клитора, стимулируя ее в бешеном темпе. Ее тело изогнулось, так что худенькие бедра вытянулись в параллельные полу линии, и она начала биться попкой об механизм фиксации, издавая стоны каждый раз когда щеточки возвращалась на ярко-красную верщину ее клитора.
– П-прекрати... я не могу... а-а-ах! — голос часто кончающей девчонки сорвался в хрип, слюна пузырилась на губах. Но машина, оснащённая упрямой логикой фермерского ИИ, лишь добавила вакуума, решив, что проблема в "недостаточной стимуляции вымени". Казалось, каждый её оргазм только раззадоривал систему. Новые волны накатывали прежде, чем успевали утихнуть предыдущие — её тело выгибалось, мышцы сводило, а пальцы ног судорожно скрючивались.
