После той первой смелой прогулки без белья между Артуром и Таней пробежала искра нового, запретного возбуждения. Они снова и снова повторяли свои рискованные выходы – теперь Таня выбирала более откровенные наряды: полупрозрачные сарафаны, короткие платья, юбки с высокими разрезами. Каждый раз она чувствовала, как загорается от взглядов посторонних мужчин.
Однажды вечером, когда они лежали в номере, Артур, смущаясь, предложил:
— А давай... снимем тебя? Ты будешь гулять, а я буду фотографировать... Ты знаешь, как это меня заводит...
Таня нахмурилась:
— Ты хочешь, чтобы у тебя были фотки, где я без трусиков?
Он кивнул, не в силах скрыть своё возбуждение от одной этой только мысли.
— Нет, — твёрдо сказала она. — Я не готова на такое.
Артур не стал настаивать, но в следующие дни он снова и снова возвращался к этой теме, шепча ей на ухо, как это будет горячо, как он будет хранить эти кадры только для себя.
И однажды Таня неожиданно согласилась – но с условием:
— Я буду в трусиках. Полупрозрачных. Но в трусиках.
Кафе с видом на море
Они выбрали уютное кафе с террасой. Таня надела лёгкое белое платье и кружевные трусики. Артур снимал её украдкой:
— Приподними край платья... чуть-чуть...
Таня кокетливо присаживалась на стул, позволяя ткани скользить вверх, обнажая бедра. Она закидывала ногу на ногу, и в этот момент Артур делал кадр – её гладкая кожа, тонкая полоска кружева, едва прикрывающая самое сокровенное...
— Теперь обернись к морю, — прошептал он.
Таня повернулась, слегка наклонилась над перилами, и платье прилипло к её телу от вечерней влаги, обрисовывая каждую линию её тела.
Артур затаил дыхание, снимая её снова и снова.
Позже, в номере, он пересматривал снимки, а Таня, краснея, смотрела через его плечо.
— Артур, это только для себя? — сказала она.
Он обернулся, притянул её к себе и прошептал:
— Пока что да.
