С Валькой мы знакомы с детства. Погодки мы. Ну как погодки, он зимой родился, я в начале осени, но в детдоме, где мы росли, такой фигней никто не парился и ходили мы в один класс. Но он был здоровее, метр восемьдесят потом вымахал, а я до метр шестидесяти с трудом дополз, да и то потому что с турника не слезал, но речь сейчас не об этом. Порядки в детдоме жесткие, и он меня пару раз крепко выручал, когда меня хотели пацаны выставить. Да и я старался ему отплатить добром, у меня науки шли получше, так что вот так и сдружились.
Все бы шло потихоньку своим чередом, но начались лихие девяностые, из-за чего жрачка в столовке стала совсем чахлая и, видимо, что-то туда перестали добавлять, отчего у нас начались проблемы. Ну как проблемы, когда ходишь враскоряку, и на всех волком смотришь, это конечно не проблемы, а естественный процесс взросления, а вот то что по любому пустяку срываешься и нарываешься… Вобщем, посмотрел на это наш директор и пошушукался с нашим физруком. Тот как-то после занятий отвел нас в свой закуток и объяснил, что за хоботок у нас между ног болтается, для чего он нужен и как с ним получше управляться. Ну и основы половой гигиены тоже втолковал. Стало полегче.
Но недолго. С годик мы так продержались, а потом сами пошли к физруку за советом. Тот вздохнул, открыл стол и достал из него пару глянцевых журнальчиков. Полистали мы их, посмотрели на картинки и поняли, что не одни мы такие, и что народ этой темой плотно и усердно занимается. В общем, почерпнули много нового.
Тогда и начали мы с Валькой практиковать “голландский штурвал”. Потом попалась книжка в библиотеке про пиратов, что очень разнообразило наш досуг, так сказать. Но тоже на годик хватило, и отправились мы опять к физруку. Но тот развел руками, сказав, что основы он нам показал, а дальше все решает личная фантазия каждого. Опечалились мы насчет нашей никудышной фантазии, но перед нашим уходом он обмолвился, что мужчины и женщины не такие уж и разные, если правильно к этому делу подойти… С этой мыслью в головах мы и ушли развивать фантазию.
Фантазию мы раскачать сильно не успели — выпустил нас родимый детдом на вольные хлеба. Осмотрелись мы по сторонам да и двинули в ближайший облцентр. Я нацелился поступить в институт, а Валька за мной, ибо от криминала ему ему стали поступать предложения довольно недвусмысленные. Так что он на вступительных аккуратно списывал у меня из-за плеча и благополучно поступил. Надо ли говорить, что в общаге мы заселились в одну комнату?
Что нас в городской жизни поразило, так это этот тетки. То есть девушки. В детдоме мы их практически не видели, да и тех что видели были мегерами предпенсионного возраста, вот мы и были непривычные. Да и привычка держаться все время вместе, ожидая удара со спины… В общем, нормально наладить контакт с девушками не удавалось. Но в городе вовсю продавались глянцевые журнальчики, которых мы изрядно понакупили с первой стипендии, что благотворно повлияло на нашу фантазию и досуг. Тут стали понятны некоторые намеки и присказки физрука, которые раньше звучали как какая-то тарабарщина.
Так и жили. Я упорно грыз гранит науки за двоих, а Валька гулял по городу и “налаживал связи”, как он говорил. Ну и за жрачку он отвечал. Холодильник никогда не пустел.
Мы сразу договорились, что как только удастся наладить контакт с девушками мы сразу прекратим. Но все как-то не получалось… Я был загружен учебой по уши, Валька своими делами тоже, так что сил и времени шататься по пьянкам, дискачам и вечеринкам просто не было.
И вроде все было нормально, но вот у меня что-то свербело. То ли от того, что Валька от нормальной кормежки начал раздаваться вверх и вширь, и хоботок у него тоже стал увеличиваться, а я как был мелким шпаненком, так и остался, и задница у меня отнюдь не увеличивалась, от чего приходилось регулярно посещать проктолога. То ли это тоже стало приедаться, хотя мы активно внедряли ролевые игры. Помнится, очень хорошо заходило “пиночет допрашивает невинную партизанку”, хотя очко потом болело зверски. Но зато преисполнялся такой ненависти к чилийской военщине!
Так мы и дожили до диплома. В последнее лето нас отправили на практику куда-то на границу с казахскими степями. Место там было глухое, полузаброшенное и пользовалось дурной славой, отчего те, у кого родители были побогаче, откупались. Нам же с Валькой деваться было некуда. Называлось оно уж не помню как, но созвучно со страной Гондурас, отчего так его все и называли.
Приехали, огляделись. Руины недостроенного советского комбината, при нем небольшой поселок из ветхих бытовок. На кой сюда присылают студентов и что им здесь делать — решительно непонятно.
Но пошли заселяться. И вот что странно: среди местных были сплошь девки. Мы поначалу с Валькой переглянулись, мол наконец-то подфартило, но потом присмотрели, а они все сплошь какие-то странные. Ну короткие прически тогда уже были в моде, этим никого не удивишь, и одежда унисекс тоже, мы ж не на танцульках а в “полях”, и сигаретка в зубах ни о чем не говорит в общем-то… И фигурки квадратные, Валька и то более приятную комплекцию имел. В общем, сплошь бой-бабы, в темноте столкнешься и решишь что мужик.
Заселили нас по разным углам, причем по одиночке. Да, и жили в бытовках все вместе, без раздельных комнат. Так что никакой романтики, а сплошные социалистические будни.
Загрустили мы с Валькой и пошли по окрестностям, чтобы подыскать якорную стоянку, где можно поднять пиратский флаг и снять стресс. Ну какие окрестности в степи, где до ближайшего поселка полсотни верст? В общем, занесло нас на руины цехов.
И обследуем мы, значить, очередной пустой цех, одним глазом присматриваем где какой металл можно спилить, а другим ищем укромный уголок. И тут Валька меня зовет. Подхожу я к нему, а в уголке среди куч битого кирпича виднеется тропинка утоптанная и ведущая куда-то в тень. Переглянулись мы, вооружились арматуриной и двинулись по ней. Заворачиваем за очередную колонну а там, мать честная, чисто лаборатория злодея из голливудских киношек. На нескольких грубо сколоченных столах приборы разные хитрые стоят, такие, что даже я со своей успеваемостью выше средней, ничего признать не могу, реторты всякие и дажа пара металлических шкафов.
Стоим мы, смотрим, и тут сзади голос вкрадчиво так спрашивает, мол вы кто такие и что здесь делаете. Подпрыгнули мы на месте, обернулись, а из тени в самом дальнем углу глаза опасно чьи-то сверкают. Причем мы тогда были непуганые и резкие что твой понос, но нас все же пробрало и засветить в глаз даже и мысли не возникло.
Студенты, говорим мы, на практику сослали… А, говорит голос, понятно. Виктор Матвеич все еще ректорствует? Ну да, говорим, куда ж он денется… Понятно, отвечает голос, ну тогда проходите, располагайтесь. Огляделись мы и впрямь, пара стульев в центре комнатки стоят, как мы их сразу не заметили… Ну расположились мы осторожно, так, чтобы если что, то успеть стрекоча дать. И выходит к нам мэн неопределенного возраста, с седыми патлами до плеч, надевает очки с цветными линзами и говорит ну давайте… хм… познакомимся поближе, то есть не в том смысле, а представимся, я доцент такой-то, но известен больше под погонялом Неуловимый Джо. От такого начала разговора мы немного прифигели, но все же поинтересовались, отчего такое погоняло. Он и говорит, что сослали его с нашего института сюда много лет назад, когда еще здесь кипела жизнь и зарождалась степная промышленность, и с тех пор он бессменно руководит здесь практикой, причем присылают ему всяких неблагополучных и страшненьких студентов, поэтому толку от них решительно никакого нет. Так что он вроде как есть, но никому нафиг не нужен, как и вся эта практика в Гондурасе. Мы, с одной стороны немного обиделись на “неблагополучных”, но с другой стороны нас и не так по жизни обзывали. Поэтому обиду проглотили и поинтересовались, чем заниматься нам на этой практике. Да чем угодно, говорит он, хотите дрыхните в вагончике, хотите, гуляйте по степи и собирайте цветочки, хотя вижу я, что вы ребята не по этой теме… Переглянулись мы с Валькой, и говорим, а что так заметно? Он говорит, что конечно обычному человеку может и не заметно, но у него глаз наметанный… В общем, нормальный дядька оказался, даже непонятно за что его на кафедре так невзлюбили. Ну поболтали еще немного и разошлись. Он нам напоследок пару незагаженных уголков показал и наказал вернуться с зачетками перед концом практики.
Повертели мы штурвал маленько и пошли обратно. А вагончике просекли, что мы к корпусам ходили, и говорят, вы с Вуглускром поосторожнее, лучше найдите себе занятие до конца практики. А он что опасный, спрашиваем мы. Ну кому как, загадочно отвечают, вам пока еще может и не опасный, мы же видим что вы не поэтому делу…
В общем поняли мы, что ловить здесь нечего. Пару дней послонялись по окрестностям, покидались кизяком в сусликов и разведали местность в радиусе десятка километров. У Вальки родилась идея организовать здесь сафари и он ушел кроки чертить, а я откровенно заскучал, поскольку ни книжки, ни кино здесь отродясь не было, а бухать я как-то на учебе не пристрастился.
Так что пару дней спустя ноги сами привели меня в уголок к Джо. Привет, говорит, практикант, чего пришел? Я и объясняю, что не привык без дела сидеть, давайте вам хоть пробирки мыть буду, или там эксперимент какой обсчитать. Он усмехнулся и говорит “а давай”. Ну пару дней я действительно мыл пробирки и прибирался по мелочи. А он все ко мне присматривался и в итоге сказал, что очень ему моя скрупулезность и бережливость импонирует, поскольку в степи добывать реагенты и запчасти для приборов крайне затруднительно, а обычные городские неженки к такому не привыкли. Ну и показал чем он там занимается и за что его сюда сослали.
