Дождь стучал по стеклам трехкомнатной квартиры, заливая серым светом скромную гостиную. Наталья, устало опустившись в потертое кресло, чувствовала, как ноющая тяжесть дня оседает в костях. Сорок два года, работа бухгалтером в небольшой фирме, вечная нехватка времени на личную жизнь и дочь-студентка, Алиса.
- Все ради ее будущего, – повторяла Наталья как мантру, медленно попивая вино, чтобы избавить голову от лишних мыслей.
Алиса была ее светом, смыслом всех этих лет борьбы в одиночку после ухода мужа. Умница, красавица, училась на дизайнера. Наталья гордилась ею безмерно.
Алиса сейчас была в своей комнате – якобы готовилась к завтрашнему семинару. Наталья слышала приглушенные звуки – то ли музыка, то ли голоса. «Наверное, подкаст слушает», – подумала женщина, включая телевизор в надежде отвлечься от мыслей о работе.
Но телевизионный экран молчал, мигая синим. «Опять этот глючный пульт», – вздохнула Наталья, потянулась к ноутбуку, стоявшему на журнальном столике. Его она использовала редко, в основном для видео-звонков с сестрой или просмотра рецептов.
Ноутбук был старый, но вполне себе рабочий. Женщина щелкнула тачпадом, собираясь включить что-нибудь бессмысленное и успокаивающее – может, сериал. Браузер открылся на вкладке какого-то мессенджера, который Алиса, видимо, забыла закрыть. Наталья машинально ткнула в крестик, но вместо закрытия вкладки, курсор попал на странную иконку рядом – маленькую фиолетовую камеру. Экран мигнул, и загрузилось какое-то приложение, интерфейс которого был женщине совершенно незнаком.
В центре экрана было большое черное окно с надписью «Офлайн». Наталья нахмурилась, собираясь закрыть и его, как вдруг черное окно ожило. Замигало, проявились контуры комнаты. Алисиной комнаты.
Сердце Натальи екнуло. «Что это? Веб-камера? Зачем Алисе…» - мысли женщины оборвались, как обрезанные острым ножом, когда изображение прояснилось. На экране появилось крупным планом лицо ее дочери.
Алиса сидела перед камерой своего ноутбука, улыбалась, что-то оживленно говорила, поправляя длинные, медового оттенка волосы. Она выглядела неестественно ярко, губы были подчеркнуто алые, глаза игриво блестели.
Наталья замерла, не в силах пошевелиться, инстинктивно приглушив и без того тихий звук ноутбука до минимума. Она видела, как Алиса смеется, кивает, ее пальцы игриво касались ворота свободной футболки. Женщина с облегчением выдохнула: просто разговаривает с подругой по видео. Но почему на таком странном сайте?
Облегчение длилось всего несколько секунд. Потом Алиса на экране что-то сказала, ее взгляд скользнул куда-то в сторону, видимо, читая сообщение. Затем ее улыбка стала иной - более кокетливой, соблазнительной. Девушка медленно, очень медленно, провела языком по верхней губе. Наталья почувствовала, как по спине пробежали мурашки.
«Что она делает?»
Алиса откинула голову назад, обнажив длинную шею, и ее руки потянулись… вниз. Не к клавиатуре - к низу живота. Тонкие пальцы скользнули под резинку ее спортивных шортиков. Наталья вжалась в кресло, глаза расширились от непонимания и нарастающего ужаса.
«Нет. Не может быть. Это какая-то ошибка. Сон. Галлюцинация от усталости и вина».
Но на экране Алиса закрыла глаза, ее губы приоткрылись в тихом стоне, который Наталья не слышала, но увидела. Пальцы дочери явно двигались под тканью шорт, скрытые от камеры, но смысл их движений не оставлял сомнений. Она массировала себя между ног. Прямо сейчас. Перед кем-то. Перед камерой.
Наталья судорожно глотнула воздух. Вебкам. Это слово, смутно знакомое из статей о явлениях современного интернета, ударило ее с невероятной силой.
Ее дочь. Ее чистая, умная, прекрасная Алиса. Мастурбирует на камеру. За деньги. Для незнакомых мужчин (или женщин?), чьи сообщения, наверное, мелькали в каком-то чате, который Наталья не видела.
Первой реакцией была ярость - дикая, всепоглощающая. Схватить ноутбук, ворваться к ней, кричать, трясти, запретить навсегда!
Но тело не слушалось. Оно было приковано к экрану, как парализованное. Глаза не могли оторваться от изображения. От дочери.
Шок волнами накатывал на Наталью, смешиваясь с невероятным стыдом и чувством предательства. «Как она могла? Почему? Денег не хватает? Но мама же дает! Все, что может!»
Пальцы женщины впились в подлокотники кресла, костяшки побелели от напряжения. Она должна была встать. Сейчас же. Прервать это… это безобразие. Но ноги были ватными, а взгляд… взгляд упрямо цеплялся за экран.
Алиса на экране двигалась. Ее движения под шортами стали более ритмичными, уверенными. Голова была запрокинута, рот полуоткрыт. Одна рука все так же работала под тканью, а другая скользнула вверх по животу, под свободную футболку. Наталья увидела, как ткань приподнялась, обнажив гладкую кожу живота, нижний край ребер.
Ее дочь провела ладонью по животу, потом выше, к груди. Пальцы скользнули под лифчик, сжав мягкую окружность груди поверх тонкой ткани бюстгальтера. Наталья замерла. Она видела очертания пальцев дочери, сжимающих ее собственную грудь. Видела, как сосок, наверное, напрягся под этим прикосновением и тканью.
Что-то горячее и тяжелое начало растекаться внизу живота у усталой женщины. Незнакомое, запретное, пугающее. Наталья попыталась подавить это, отогнать от себя. Это же ее ребенок! Ее маленькая девочка!
Но Алиса на экране уже была не ребенком - она была молодой женщиной. Причем очень привлекательной: стройной, с длинными ногами, которые сейчас были согнуты и обтянуты тонкой тканью шорт. С изящной линией бедер, уходящей под резинку. С плоским животом, по которому сейчас скользила ее рука. С сочной грудью, которую она сжимала.
Наталья никогда не видела дочь такой. Такой раскрепощенной, сексуальной, эротичной.
Она видела Алису в пижаме, в джинсах и свитере, в купальнике на пляже – но это было иное. А теперь пред Натальей был совершенно другой образ - это был вызов. Показ, осознанная демонстрация собственного тела и удовольствия, но которые оно было способно.
И Наталья, как бы ни старалась, не могла отвести глаз. Стыд горел на ее щеках, но он при этом нечто словно отрезало пути к отступлению, заставляя смотреть пристальнее.
Алиса на экране приподняла бедра, сильнее прижав пальцы между ног. Ее губы сложились в беззвучное «О», брови слегка сдвинулись в сладострастной гримасе. Девушка медленно провела языком по губам снова, и Наталья почувствовала, как ее собственные губы вдруг стали сухими.
Женщина облизнула их, не осознавая этого - ее внимание было полностью поглощено рукой дочери, скрытой шортами. Что она там делала? Как именно двигала пальцами? Наталья вдруг стала представлять все это в своей голове: влажную теплоту между ног Алисы, ее клитор – «вишенку», скрытую под капюшоном. Как дочка наверняка трет его кругами, сначала медленно, потом быстрее. Женщина знала это движение, знакомое до боли, до автоматизма, за годы одиночества. Но видеть это у дочери и представлять…
Тепло внизу живота Натальи разгоралось, превращаясь в отчетливый, пульсирующий зуд. Низ живота сжало спазмом желания, она стала ерзать в кресле, пытаясь найти положение, чтобы ослабить это навязчивое давление. Но движение только усилило его.
Ткань ее собственных простых хлопковых трусиков вдруг показалась грубой, невыносимой. Между ног стало невыносимо тепло и влажно. Непроизвольно. Противно. Преступно. Женщина сжала бедра, пытаясь подавить это чувство, но оно только усиливалось, подпитываемое зрелищем на экране.
Алиса сбросила футболку через голову одним резким движением. На экране возникла ее верхняя часть тела в простом белом лифчике без косточек. Грудь не была большой, но аккуратной, упругой, с четко очерченными под грудью линиями. Сосочки явно выделялись под тонкой тканью, будто маленькие камешки.
Девушка снова сжала одну грудь рукой, пальцы впились в мягкую плоть, сдавливая сосок. Другая рука продолжала свою работу под шортами, движения стали более резкими, отчаянными. Девичьи бедра начали непроизвольно подрагивать, приподнимаясь и опускаясь в такт невидимым движениям пальцев.
Наталья задохнулась. Она видела пресс дочери, напрягающийся от движений; видела, как капли пота выступили у студентки на ключице; видела, как ее грудь вздымается в учащенном дыхании. Это было невероятно красиво и дико возбуждающе.
Женщина снова поерзала в кресле. Ее рука, лежавшая на подлокотнике, сама собой съехала на бедро. Пальцы нервно сжали ткань стареньких тренировочных штанов. Наталья чувствовала жар, идущий от собственной промежности. Чувствовала, как влага пропитывает трусики.
Ей нужно было пошевелиться. Хотя бы немного снять это напряжение. Но женщина не могла, она не смела. Но ее пальцы были другого мнения - они скользнули по бедру, ближе к теплому источнику пульсации.
На экране Алиса внезапно вытащила руку из-под шорт. Пальцы влажно блестели. Девушка поднесла их к камере, медленно, демонстративно размазав блестящую влагу по подушечкам.
Потом ловко расстегнула лифчик. Груди выпрыгнули наружу – небольшие, с нежно-розовыми, набухшими от возбуждения сосками. Алиса сжала одну грудь, большим пальцем прошелся по твердому соску, заставив его еще сильнее выступить. Она издала стон, который Наталья, наконец, услышала (и когда только успела прибавить громкости?) – тихий, прерывистый звук из динамиков ноутбука, прорвавшийся сквозь приглушенный звук. Этот звук ударил Наталью прямо в низ живота, как электрический разряд.
Ее собственная рука рванулась вниз, неосознанно, предательски. Ладонь легла на лобок поверх штанов и трусиков. Давление, тепло, пульсация – все слилось в один огненный шар. Наталья сжала бедра сильнее, прижимая ладонь к себе. Трение ткани через несколько слоев было слабым, недостаточным, но оно приносило мучительное, греховное облегчение. Женщина не могла сдержать тихий стон, похожий на стон дочери, но полный стыда и отчаяния. Ее глаза все так же были прикованы к экрану.
