Часть первая
Демидов
Анна ненавидела формулировку: «Пропал без вести». Сколько их пропало, кануло в вечность, пока работала в медсанчасти гарнизона «Южный». Статистика была отвратительной: за три года чудо случилось лишь однажды, когда по неведомым каналам выяснилось, что пропавший спецназовец жив и томится в лагере военнопленных. В гарнизоне появились штатские из столицы – опрашивали, копались в документах; местные шептались: готовят обмен. В итоге счастливчик вернулся. Один из полусотни зависших между жизнью и смертью.
В начале осени в кабинет Анны вошла начальник медицинской службы – милейшая, чуть полноватая женщина. Приобняв, она сообщила:
– Плохие новости. Иди в штаб бригады – кажется, с группой Демидова что-то случилось.
В груди похолодело; позабыв снять халат, она побежала к комбригу…
Подробности ужаснули. На борту сбитого вертолета находилось двенадцать спецназовцев и три члена экипажа. Поисковый отряд обнаружил обгоревшие останки четырнадцати. Один исчез, оставив пару кровавых пятен.
Известие вышибло опору из-под ног. Несколько дней она не выходила из дома: ревела или лежала в полузабытьи, уставившись в одну точку. Потом оформила отпуск и хотела уехать, но не смогла – вдруг Демидов вернется? Сердце надеялось на его чудесной спасение, а холодный разум напоминал о сухой статистике.
Она никуда не поехала, но находиться в четырех стенах не могла. Тоска гнала из дома, и Анна часами бродила по тем местам, где бывала с Демидовым, повторяла маршруты прогулок, сидела за их столиком в кафе. Или же забредала на железнодорожную станцию, где встречала поезда с зыбкой надеждой: а вдруг мелькнет его лицо?..
Утром сорокового дня она снова выпила таблетку от головной боли и подошла к окну. Хмурое утро не обещало хорошей погоды. Асфальт пестрел желто-красным ковром; ветра не было, но кажется собирался дождь. «Он не вернется, – подумалось ей. – Пора поставить точку и жить дальше».
Спустя час старенькая белая Тойота выехала из областного центра и повернула на юг, к Белокаменску…
* * *
Городок Белокаменск затерялся на северных склонах Кавказского хребта. Когда-то в его окрестностях добывали медную руду, выращивали неплохой виноград. С недавних пор «жить стало веселее» и последней надеждой местных жителей на заработок остались гарнизон «Южный» и железнодорожная станция.
Покружив по пыльным улицам, Анна остановила Тойоту в центре и направилась к двери под вывеской «Визит». Аншлаги в заведении случались редко, пустовато было и сегодня. За стойкой скучал Сергей – коренастый рыжий бармен лет двадцати в темно-бордовой рубашке. Он же исполнял обязанности администратора, официанта и посудомойщика. С другой стороны барной стойки потягивал пиво прыщавый юнец в джинсах и светлом свитере навыпуск; его Анна видела впервые. В глубине зала за чашкой кофе читал газету интеллигентный старичок.
Прыщавый проводил девушку горящим взглядом и проскрипел недавно сломавшимся голосом:
– Вот это куколка, сучий финт!..
– Самая красивая девочка из всех постоянных посетительниц, – заметил официант.
– Четвертый размер?
– Третий. На мой вкус – самое то!
– Я думал, такие живут только в областном центре.
– Она как раз оттуда…
Накинув куртку на спинку стула, Анна устроилась за столиком, осмотрелась. Негромкая музыка, приглушенный свет, запах кофе. Все как обычно, кроме одной тоскливой детали – стул Демидова пуст.
Из полумрака вынырнул рыжий официант.
– Рад вас видеть.
– Здравствуйте, Сергей. Два бокала вина, пожалуйста.
– Может быть, бутылку?
– Хорошо. Бутылку и два бокала.
– Закуску не желаете? Салаты «Столичный», «Летний». Горячие блюда…
– Принесите, пожалуйста, ломтик ржаного хлеба.
Несложный заказ был исполнен быстро. Сергей откупорил бутылку, наполнил оба фужера и поставил между ними тарелочку с ломтиком темного хлеба.
Вернувшись за стойку, шепнул:
– В медсанчасти гарнизона работает. У нее и мужик там служил, с которым они сюда приходили. Говорят, недавно погиб.
Глотнув пива, прыщавый обернулся и уставился на девушку так, будто его мозг подвергся глубокой перезагрузке. Пожалуй, было от чего зависнуть. Красивое милое личико, темные волосы, ухоженные руки с идеальным маникюром. Модная блузка, короткая клетчатая юбка. И ровные ножки в черном капроне в сочетании с черными замшевыми ботильонами на шпильке. Именно от таких ножек у большинства мужчин непроизвольно текут слюни.
– Везет же кому-то шпилить таких. А у меня выбор между беззубой Танькой и пропитой Вдовиной…
Не замечая любопытных взглядов, Анна подняла свой бокал и мысленно обратилась к Демидову: «Ты не вернешься. Такие всегда доводят начатое до финала, до логического завершения. И не возвращаются. Прошло сорок дней, и я хочу проститься с тобой. Навсегда. Прошу, не мучь меня больше и отпусти».
Выпив, она вновь наполнила бокал вином, и задумалась, разглядывая рубиновые блики на столе…
Парни исподволь наблюдали за красоткой.
– Как только она приходит, у меня начинается дикий стояк, – протирал Сергей сауэры. – Мысленно подпаиваю ее, даю выкурить пару косяков и тащу в подсобку на диван.
Прыщавый пристально посмотрел на дружка, о чем-то задумался.
И проскрипел:
– Жалко, что в нашей дыре такие не водятся.
– Водятся, как видишь. Подкати – в чем проблема?
– С моими-то прыщами на харе? Может, вдвоем? А потом в подсобку?
– Ты охренел, Гена?! Рабочий день только начался, и хозяин может нагрянуть. Забудь о своих прыщах! У девки мужик сгинул – в поганом настроении в одну глотку бухает, а ты булки плющишь.
Гена нерешительно почесал выпуклый затылок.
– Ты ж ничего не теряешь, – подначивал Сергей. – Глаза не выцарапает, кадык не вырвет. Я бы рискнул.
Юный приятель поставил на стойку пустой пивной бокал.
– Ладно. Есть одна мысля…
* * *
Накрытый ломтиком второй бокал стоял нетронутым. То ли вино, то ли накатившие слезы затуманили взор. Демидов не слышал мольбы, не отпускал. О чем бы не думала, все смысловые тропинки возвращались к нему.
Рука потянулась к бутылке, но та оказалась пустой.
Словно по волшебству рядом материализовался рыжий официант. В его руке блеснула новая бутылка.
– Позвольте за вами поухаживать?
Он всегда был вежлив, предупредителен; заказы исполнял расторопно. Демидов и Анна обращались к нему на «вы» и по имени, он использовал только обезличенное «вы».
Пока наполнялся ее бокал, на место Демидова бесцеремонно плюхнулся прыщавый юноша в светлом свитере.
– В чем дело? – подняла взгляд девушка.
– Вы его не бойтесь, он безобидный, – вступился Сергей.
– Пусть проваливает с этого места.
Юнец нехотя переместил задницу на соседний стул.
– А тут разрешается?
Анна хотела отпустить колкость, да осеклась на полуслове. «Оперативное лечение. Интересная мысль! Сорок дней бессонницы, тоски, головной боли… Это стало напоминать гнойно-воспалительный процесс, требующий широкого вскрытия. Острым скальпелем должно послужить нечто мерзкое, нестерпимо гадкое. Будет очень больно, но без вскрытия начнется абсцесс», – пила она вино и рассматривала незваного гостя, как изучают перед покупкой швабру или чистящее средство.
Ладонь с обгрызенными ногтями на пальцах потянулась к наполненному бокалу Демидова.
– Не тронь. Пей из бутылки.
Прыщавый послушно отхлебнул из горлышка.
В тяжелой после бессонных ночей голове медленно, строчка за строчкой, складывался нехитрый сценарий. «Если дозволить исполнить похотливые желания, нарисованные на его наглой роже, то он прекрасно справится с ролью острого хирургического инструмента. О поездке на одну ночь к бывшему мужу я размышляла, но его кандидатура не подходит – все ж, когда-то любила. А этот в самый раз – отвратительнее и гаже не сыскать во всем Белокаменске».
Идея была отчаянно смелой, сродни полету на воздушном шаре над жерлом пробудившегося вулкана. Посему девушка взяла несколько минут на раздумье.
– Тебя как зовут? – спросила она.
– Геннадий. А тебя?
– Не важно. Гена, значит? Прелестно. Будешь Крокодилом.
– Фиолетово. Зови, как хочешь, – оскалил тот неровные зубы. – Давай, за знакомство, мамзель.
«Обнаружилось знание иностранных языков, – усмехнулась Анна, делая маленький глоток. – Мальчик подает большие надежды». Мальчик запрокинул голову и разом влил в себя треть бутылки. Вино добавило смелости: он дотронулся до ее запястья. И тотчас испугался, втянув голову в плечи.
Но реакции не последовало. Ни эмоциональной, ни сдержанной. Никакой.
Крокодил повеселел. Обалденно красивая и с виду неприступная девушка не прогнала, не заартачилась, не плеснула вином в рожу.
