Я уже ждал её. Каждая минута, проведённая в одиночестве в этой комнате, с тусклым светом ночника, с запахом старого латекса и её духов на подушке, — это раскачка. Это предварительное растяжение перед тем, как тебя вонзят в самое дно. Я оставил на себе только трусы — чёрные, плотные, но уже обтянутые, уже влажные в паху. Я знаю: она любит, когда я уже на грани, когда мой член пульсирует от предвкушения, когда головка набухает, а под ней скапливается горячая капля, которая медленно просачивается сквозь ткань.
Я слышу её шаги. Сначала — в коридоре. Тихие. Уверенные. Каблуки. Не высокие. Но достаточно, чтобы каждый шаг звучал как приговор. Потом — замедление у двери. Пауза. Она знает, что я слышу. Она знает, что я уже напрягся, что дыхание стало глубже, что я затаил дыхание, как ребёнок перед подарком, который он заслужил только потому, что умеет хорошо унижаться. Дверь открывается. Она стоит в проёме. В халате. Белом. Шёлковом. С завязками на талии.