Глава 1: 10 лет спустя
Прошло десять лет после Великой войны, вспыхнувшей из-за истощения мировых запасов нефти и редкоземельных металлов. Державы, ослеплённые жадностью, бросились в отчаянную борьбу за оставшиеся ресурсы, и никто не вышел победителем. Ядерные удары в Африке потрясли землю, кислотные дожди отравили землю, а крупные европейские города превратились в руины цивилизации.
Из семи миллиардов человек выжили лишь крохи, собравшиеся в разрозненные анклавы. Они цеплялись за жизнь на пепелищах старого мира, торгуя, сражаясь и охотясь друг на друга. Первые годы после войны прошли в грабежах: люди вытаскивали из-под завалов консервы, инструменты, батареи. Но через десять лет склады опустели, а города стали ловушками.
Северная Америка тоже пострадала, Штаты теперь - сеть полуразрушенных анклавов, связанных дорогами-призраками, где жизнь стоит дешевле канистры топлива.
Численность людей в анклавах редко превышает сотню: больше - значит обречь всех на голод. Земля истощена, а фермы едва дают скудный урожай.
Крупные анклавы выстраиваются на страхе. Они живут за счёт набегов, забирая у слабых то, что не могут создать сами. Мелкие поселения иногда спасаются сделкой: приносят продукты, оружие, топливо - в обмен на хрупкую «защиту» от тех же, кто её продаёт. Так выстроилась новая иерархия - не государств, а голодных феодалов, каждый со своей территорией, своими рабами и своими законами.
Глава 2: Тень прошлого
Нора затушила свечу в детской — короткий шипящий звук разрезал тишину. Она бережно закрыла книгу, чтобы не разбудить брата и сестру, и на цыпочках вышла в кухню. Там, под тусклым светом лунного пятна из разбитого окна, она снова открыла дверцу верхней полки — словно чудо могло произойти за ночь. Но нет. Всё то же: пара горстей крупы, банка тушёнки, начатая пачка крекеров. Даже свечи закончились. Каждый раз она переплавляла огарки, добавляя воск из старых, но они таяли быстрее, чем она успевала делать новые.
Мысль о том, что завтра придётся выйти за припасами, не отпускала. Страх — тихий, липкий — сидел где-то под рёбрами. Но выбора не было: брату с сестрой, да и ей самой, нужно есть.
Норе восемнадцать. Война застала её 8-летней девочкой, а к шестнадцати она уже похоронила родителей и стала старшей в семье. С тех пор прошло два года — два года голода, тревоги и ночей, когда любой шорох за дверью заставлял хвататься за нож. Она до сих пор помнила ту ночь. Когда несколько десятков вооружённых мужчин ворвались в их анклав. Мужчин убили. Женщин увели. Иногда Нора ловила себя на том, что думает о матери. А вдруг она жива? Но мысль о том, что с ней могли сделать, была хуже любой смерти. Проще верить, что мама мертва.
Это была самая страшная ночь в её жизни. Когда раздались крики и первые выстрелы, мать сунула Норе младших — Кейти, которой тогда только исполнился год, и Сэма, пятилетнего. Не сказав ни слова, она подтолкнула их к шкафу в углу комнаты. В задней его стенке отец когда-то соорудил потайной люк для игр детей — крошечную нишу в старом дымоходе, оставшемся от демонтированного камина. Туда едва можно было втиснуться, но они спрятались. Нора сидела, скрючившись, прижимая детей к себе. Снаружи слышались крики, топот, потом — выстрелы. Глухо, близко, как будто за стеной. Кейти начала всхлипывать, и Нора зажала ей рот ладонью, стараясь не заплакать самой. Сэм вжался в неё, дрожа всем телом. Несколько раз ей приходилось даже перекрывать малышке нос — от страха, что их услышат.
Эта пытка длилась вечность. Когда всё стихло, Нора ещё долго не двигалась. Тело затекло, колени горели, дети уснули прямо у неё на руках. Только когда рассвело, она приоткрыла люк. Воздух был тяжёлый, пропитанный гарью и чем-то металлическим — потом она поймёт, что это запах крови. На улицах царила мёртвая тишина. Дома были разграблены, двери выбиты, стены изрешечены. Нора старалась, чтобы этого Сэм не видел и закрывала ему глаза ладонью, пока несла Кейти. В доме они нашли отца. Он лежал на кухне. Слёзы застилали глаза, но времени на них не было. Нора в спешке собрала рюкзак отца — остатки еды, несколько ножей, фонарик, тёплые вещи. Здесь им нельзя было оставаться. Те, кто пришёл этой ночью, могли вернуться — за оружием, за продуктами, за всем, что ещё не успели унести. Надо было уходить. И быстро. Нора знала: в Хинкли им оставаться нельзя. Город был слишком маленький, и если мародёры выбрали его однажды — они вернутся. Рано или поздно. Единственным направлением, которое она знала, и куда можно было идти, оставался Барстоу — город побольше, в семи часах пути отсюда.
Пешком, с двумя детьми. Это звучало как самоубийство, но выбора не было. В сарае осталась старая тележка из супермаркета. Нора посадила в неё Сэма и Кейти, прикрыв их одеялом. Колёса громко лязгали на неровной дороге, и каждый звук отзывался в груди страхом, но свернуть было некуда — только вперёд. Путь занял весь день. Пыль, жара и сухой ветер обжигали лицо, руки тряслись от усталости, но Нора не остановилась ни разу. Удача, впервые за долгое время, оказалась на их стороне. К вечеру они добрались до окраины Барстоу — в тот момент, когда небо уже окрасилось в ржавый цвет, и солнце уходило за горизонт. На краю города она выбрала один из множества заброшенный дом — одноэтажный, с обвалившейся верандой и пыльными окнами. И именно там они остались.
Так прошли два года. Жизнь превратилась в рутину тишины: еда из соседних домов, осторожность на каждом шагу, свет только по ночам, чтобы не привлекать внимания. Сэм подрос, Кейти начала говорить. Мир вокруг, казалось, забыл о них, и это было к лучшему.
Однажды, перебирая вещи в соседнем доме, Нора нашла связку ключей. Рядом — автомобиль под слоем пыли. Сердце у неё едва не выскочило, когда электродвигатель ожил. На крыше дома — солнечные панели. Несколько дней она чистила их от пыли, к счастью, они оказались рабочими. Усилия Норы были не зря, и наконец она получила полный заряд. Пятьсот километров. Столько могла пройти машина на одном заряде. Этого хватит, чтобы добраться до Лос-Анджелеса и вернуться обратно. Именно туда она собиралась отправиться. В город-призрак, где когда-то кипела жизнь — в поисках еды и топлива.
Глава 3: В ловушке
На следующий день, оставив Сэма с указаниями, Нора села за руль и тронулась в сторону Лос-Анджелеса. Она уже была там однажды — ещё до войны, с отцом, в огромном развлекательном центре. Помнила каждый звук, смех и свет — как будто это было совсем недавно. Тогда она была счастлива.
Четыре года назад они возвращались туда снова, уже в поисках медикаментов. Нора умоляла отца взять её с собой. Теперь же она ехала сама. Её второй раз за рулём. Ничего сложного — простой автомат, колеса катятся по пустой дороге, ветер из открытого окна рвет волосы и лицо. Она не могла позволить себе роскошь кондиционера и берегла заряд. Сердце то сжималось от страха, то переполнялось странной радостью. Дорога была пуста. Вокруг — пыльные шоссе, обгоревшие поля, опустевшие дома. Она знала, куда едет: к тому самому торговому центру, где когда-то сияли витрины и играла музыка. Но память была ненадёжной. Она надеялась вспомнить дорогу, ориентируясь по старым знакам и редким ориентирам, которые ещё уцелели после войны. Каждый километр — смесь напряжения и трепета. Каждое дерево, каждая развалина напоминала о том, что мир вокруг изменился навсегда. И всё же, за рулём, Нора ощущала контроль. Она сама выбирала путь, сама держала жизнь в своих руках.
Нора добралась до торгового центра, который когда-то был её маленьким миром ярких витрин и музыки. Теперь вход был завален обломками, но она знала: попасть внутрь можно через паркинг, как они сделали это когда-то с отцом. Полуразрушенная лестница на -1 этаже оставалась почти целой — и именно отсюда ещё можно было пробраться к магазинам. Темно, грязно, запах сырости и пыли — но Нора знала дорогу. Она перепрыгнула через обломки, аккуратно спустилась по лестнице и оказалась в супермаркете.
Сердце радостно стучало. Полки частично уцелели: крупы, консервы, сухое молоко, баночки детского питания. Словно маленький клад, который она собирала с наивным восторгом — и в то же время взрослой осторожностью. В отделе с уходом за собой Нора нашла пять пачек прокладок — такое сокровище она давно не видела. Две большие сумки и рюкзак едва вмещали всё, что удалось набрать.
Она уже собиралась уходить, как услышала голоса у входа. Испанская речь, женский и мужские голоса. Нора не понимала слов полностью, но смыл могла уловить: кто-то был внутри, и они заметили наполненные сумки, оставленные ею у входа. Ох, какая это была глупость. Теперь они знали, что тут кто-то есть. Она прижалась к полкам, дышала тихо. В проходе проступили трое силуэтов. Грубый голос прорезал тишину по-английски:
«Мы знаем, что ты тут. Выходи, иначе получишь пулю, когда мы тебя найдем».
Нора не дышала и забивалась все глубже на нижней полке. Шаги приближались, и именно тогда, когда они прозвучали прямо рядом с ней, одна из коробок за её спиной рухнула в соседний ряд, предательски шумно. Резко перед ней появилось лицо мужчины, и он же схватил её за ногу. Нора изо всех сил ударила его ногой прямо в лицо, и хватка ослабла. Она протолкнулась в соседний ряд, рванула в глубь магазина.
«Это девчонка! Ловите эту сучку!» — крикнул мужчина.
Нора бежала по коридору, перепрыгивая через поваленные товары, подгоняемая гулким эхом шагов сзади. Сердце стучало так, что казалось, оно вырвется наружу, дыхание рвалось, легкие горели, а руки дрожали от напряжения. Каждая секунда растягивалась в бесконечность. Вдруг, в конце прохода перед Норой неожиданно возникла женщина с пистолетом, направленным прямо на неё. Всё тело замерло, ступор сковал мышцы. Страх пробежал по позвоночнику ледяной волной: куда бежать? В какую сторону? Нора обернулась, инстинкт подсказывал — спасение в боковом проходе, но там, где ей казалось безопасно, уже возвышался двухметровый громила с широкой, довольной улыбкой. Его фигура закрыла путь назад.
