Леон Бартоломью обладал даром, граничащим с колдовством. Не магия, но нечто столь же непостижимое: он мог уговорить кого угодно на что угодно. Горные племена отдавали священные земли за бусы и обещания? Леон это устроил. Враждующие корпорации, готовые сжечь миллиарды в суде, вдруг сливались на его условиях? Леон стоял за этим. Его умение читать людей, чувствовать их скрытые желания и страхи, находить единственную щель в самой крепкой броне сопротивления – это было искусство высочайшего уровня. И оно принесло ему состояние, столь огромное, что даже его изощренный ум не мог придумать, куда девать последние сотни миллионов.
Однажды, глядя на бескрайнее синее море с палубы своей яхты «Убеждение», Леон осознал пустоту. Деньги стали абстракцией, а переговоры – игрой, в которой он давно перестал проигрывать. Азарт угас. Он купил все, что хотел, и понял, что больше ничего не хочет. Точнее, хотел чего-то другого.
Идея пришла внезапно, как озарение. Он всегда соединял интересы, сводил противоположности в выгодный компромисс. Почему бы не применить свой дар к чему-то... более хрупкому? К чему-то, что не измеряется в миллиардах? К любви. Или хотя бы к ее поиску.