Игорь распластался на кровати в хостеле, словно выжатый до последней капли. В наушниках играла песня «Burial» группы Heretoir. Жёсткий, надрывный вокал и тяжёлые гитарные риффы сменялись мягкими, почти прозрачными мелодиями, а затем снова обрушивались в бласт-бит и душераздирающие крики.
В голове скреблись тяжёлые мысли, будто когти по стеклу:
«Точно ли я нигде не спалился?»
«Пиздец — я совершил преступление».
«Вдвойне пиздец — в один момент мне даже понравилось».
«Кем я становлюсь?»
«Правильно ли я поступаю?»
Фразы не стихали, сверлили череп, порождали сомнения и не давали отдышаться. Лишь когда он собрал всю волю в тугой узел, в этом круговороте тревоги и опасений образовалась твёрдая и ясная мысль:
«Стоп. Преступления совершают они. Моя задача — вернуть их на путь, с которого они свернули».
Игорь выдохнул, сел на край кровати, задержал взгляд на окне. Внутри оставался осадок, но требовалось немного отвлечься.
«Надо пройтись по городу. Хотя бы притвориться туристом. Вдруг что-нибудь полезное в голову придёт?»
Он натянул худи и вышел на улицу. Солнечный свет сочетался с густыми облаками в идеальную для прогулок погоду: не жаркую и не холодную, не засушливую и не дождливую. Разумеется, столь удачный день активно использовали и другие люди: одни пешком, другие на велосипедах, третьи на самокатах. На одной из лавочек влюблённые подростки неторопливо уплетали мороженое и беседовали о чём-то своём. Эта простая сцена — мороженое, разговоры, зарождающаяся близость — будто кольнула Игоря. На секунду он представил себя на их месте: никаких масок, никаких секретов, никакой магии — просто человеческая жизнь.
Он отвернулся и заставил себя переключиться:
«Так. У меня есть диск. И нет компа, чтобы узнать, что на диске. Что делать?»
«В принципе, у меня есть деньги. Много денег. Могу снять квартиру и купить комп», — мелькнула мысль, тёплая и профессионально прагматичная.
«Нет. Заключать договор аренды — значит, светиться. Плохая идея», — возразил внутренний голос, измеряющий риски.
«Ходить в компьютерный клуб? Нет, там точно не дадут вместо штатного диска воткнуть свой. Тупо».
Через пару кварталов взгляд Игоря зацепился за вывеску сервисного центра: минималистичное векторное изображение парня в белом халате, очках и с отвёрткой в руке.
«А может, в такой конторе? Нет, ещё тупее. Что я скажу сотруднику? "Здрасьте, можно посидеть за одним из ваших компов?"»
Он фыркнул и продолжил мысленный перебор:
«Или устроиться туда на работу? Ха. Только время потеряю. Да и камеры там наверняка стоят. Ходить перед камерами — нельзя».
«А ещё… если в следующих городах я планирую совершать всего по одной атаке, то мне нужно что-то одноразовое и беспалевное».
Игорь задержал шаг и посмотрел на свои кроссовки, будто пытался найти ответ в серой грязи под ногами.
«Думай, думай…»
Но дельные мысли не появлялись. Голову посетило лишь ехидное замечание:
«На работе часто приходилось масштабировать решения в большую сторону. А теперь надо в меньшую. Сообразить решение, которое можно будет юзать по одному разу и не оставлять следов…»
Он усмехнулся сам себе:
«А может, вообще не напрягаться? Просто собирать диски, а просматривать уже дома?»
Мысль прозвучала кисло и скучно, ибо любопытство просило поскорее узнать, какими делами занимаются местные коррупционеры. Но трезвая оценка привела к выводу:
«Звучит приемлемо. Тем более, на дисках может и не оказаться никакого компромата. Подставляться ради пустышки — себе дороже».
Мозг начал выдыхаться, оставляя только тягучее чувство усталости. Игорь остановился у небольшого кафе, из которого доносились приятные запахи. Секунду он колебался, потом махнул рукой:
«Всё, хватит себя грузить. Пойду поем».
Фраза нарочно прозвучала в голове тоном из древнего мема — спокойно, даже пофигистично. Игорь чуть улыбнулся, хотя улыбка получилась кривой — но всё равно внутри появилось ощущение глотка воздуха после долгого погружения.
***
Йельшас влетел в здание легко и бесшумно, как призрак, который умеет держать дистанцию. Люди двигались в ритме бумажек и телефонных звонков: лица сосредоточенные, шаги расчётливые, голоса — ровные, привычные. В кабинетах и коридорах кипела будничная гидра, и ни одна из её голов не знала про пожар: тот, чей дом недавно сгорел, сейчас купался в роскоши Монако и не догадывался о том, что оставил за собой след.
Бог позволил себе сначала зацепиться за молодого чиновника с торчащим из папки договором. Юнец, которого едва-едва можно было назвать мужчиной, с зелёной аурой надежды и жадности, думал о небольшой сделке, предложенной одним из старших коллег. Мысль была мелкая, острая, но не системная. Йельшас прослушал её, как человек слушает писк комара: оно забавно, местами позорно, но не стоит пристального внимания.
Бог вылетел из кабинета и поплыл дальше — над столами, вдоль коридоров, над совещательными залами и сухим лоском оргтехники. Его взор был подобен свету прожектора: мгновение — и он сменял объект наблюдения, оставляя за собой длинный след «прочитанных» образов.
И вдруг — другой тон, другая плотность речи. Мужские, размеренные, спокойные голоса: слов было немного, но среди них — расчёт. Двое разговаривали у окна кабинета: один озвучивал сроки и форму контракта, другой вслух прикидывал траекторию дороги — полтора километра, десять метров шириной — и тихо, как будто сам себе, выговаривал цифры, из которых сразу выстраивалась жадность: насколько можно подрезать сметы, сколько уйдёт на посредников, как поделить выкроенную сумму. Их диалог не был шёпотом: они легко и по-деловому обсуждали распил прямо на рабочем месте, как люди, для которых шариковая ручка — это оружие, а папка с бумагами — прикрытие.
Йельшас остановился. Ауры у этих двоих были иные: у первого — тусклая, наигранная уверенность; у второго — зыбкая яркость, коричневато-золотая, которая говорила о связях, о деньгах, о склонности к доминированию. Он проследил тон голоса, выдержку, нервы — и решил: здесь не мелкая рыба. Это сеть. Один отдаёт распоряжения подрядчикам, другой закрывает тёмные двери, решает вопросы с надзорными органами и руководством.
Бог проследил мысленным взором за вторым: шаги к лифту, лица людей в потоке, чёрный BMW и личный водитель. В потоке мыслей мелькали адреса, схемы, дома: нити вели к одному имени и к одной точке на карте — у этого чиновника оказался и загородный дом, и размеренная жизнь: двор, охрана, симпатичная горничная. Именно то, что нужно было искать.
«Этот подходит», — подумал Йельшас. Он вспорхнул к высоким деревьям и направился обратно в город. Летел быстро, скользя вдоль крыш и фонарей. Он знал: Игорь должен услышать об этом как можно скорее. Но вернувшись в хостел, бог увидел пустую койку и тихую комнату. Отчёт остался невысказанным.
Бог опустился на край кровати, сложил крылья в тень и стал ждать. Поначалу это было терпимо: тысячелетия тишины и ожиданий научили спокойно переносить пустоту. Но скоро в груди Йельшаса забулькало раздражение — не по причине самих часов, а от привычки к движению.
Проходили минуты, потом часы. В тени его полупрозрачного тела на стене плясали отголоски дневного света. Бог пытался не думать о том, что ему скучно. Сквозь сознание иногда прорывались обрывки чужих мыслей — мелкие желания, забытые обещания, смешки — и он ловил их, как ласточка ловит насекомых в воздухе, чтобы заполнить пустоту в желудке.
И всё же время шло: он был на посту. В этой простой дисциплине было что-то человеческое — и потому новое для него. Он ждал Игоря, и в ожидании его собственная природа училась терпению.
***
Игорь вернулся в хостел ближе к вечеру. Воздух был густым после лёгкого дождя и успел пропитать его одежду слабым запахом бензина и сырости. Йельшас сидел на подоконнике, словно хищная птица, наблюдавшая за уличным движением. Услышав шаги, он обернулся.
— Ты долго, — коротко сказал бог. — Я нашёл кое-кого интересного.
«Покажешь?» — телепатически отозвался Игорь.
— Хорошо, — продолжил Йельшас и мысленно передал цепочку образов: двух мужчин у окна, разговор о дороге, распил, дорогой автомобиль, загородный дом с охраной.
Игорь молча слушал. Потом выдохнул и покивал:
«Понял. Через пару дней займёмся».
— Почему не сейчас?
«Если сразу после первого пожара устрою второй — они начнут сопоставлять факты. Нужно подождать. Тогда удар будет чище».
Бог посмотрел на него с лёгким удивлением.
— Ты рассуждаешь так же, как они. Планами и сроками.
«Может быть, — ответил Игорь устало. — Но мне нужно отдохнуть. Я не хочу, чтобы всё закончилось на первой ошибке».
Он снял обувь, лёг на кровать и замер, глядя в потолок. Йельшас хотел было что-то добавить, но передумал. Он вылетел наружу — в вечер, в гул улиц, в запах пиццы и разговоров. Люди шли, смеялись, ругались, несли пакеты, спешили в кафе. Бог скользил между ними, не касаясь земли, и впервые за долгое время ощущал странное: лёгкую зависть к тем, кто не обязан быть вечным.
