Автобус мягко покачивался на поворотах, будто убаюкивая пассажиров в полудрёме. За окном проплывали холмы, покрытые редким лесом, и редкие деревушки с покосившимися заборами. Внутри царила тишина, нарушаемая лишь шелестом страниц и редким храпом. Кондиционер работал тихо, но эффективно — прохлада приятно обволакивала кожу после душного дня.
Игорь сидел у окна, прислонившись лбом к стеклу. Глаза были закрыты, но спал он плохо: тело отдыхало, а разум всё ещё перебирал детали последних атак, проверяя, не оставил ли следов, не упустил ли чего-то важного. Рюкзак лежал у ног, тяжёлый от четырёх украденных дисков и накопленного напряжения. Последние атаки эмоционально высушили, не оставив энергии даже на то, чтобы сомневаться в своих решениях. Йельшас парил рядом, почти невидимый, лишь изредка касаясь спинки сиденья, как тень, забывшая, что ей не нужно опираться.
— Почему мы едем на север? — наконец спросил он, нарушая тишину только в сознании Игоря.
Тот мысленно ответил, не открыл глаз:
«Потому что на юге — три региона. А на севере — один».
— Но тогда на юге больше целей, — возразил бог. — Больше возможностей. Зачем ехать туда, где меньше?
Игорь вздохнул, открыл глаза и посмотрел вдаль, где дорога терялась в дымке.
«Потому что нас будут искать. И искать будут не просто так, а по логике. А логика подсказывает: если человек начал в одном месте — он либо продолжит там же, либо двинется туда, где больше добычи. То есть — на юг».
Он наконец повернул голову и посмотрел на полупрозрачную фигуру.
«А я хочу, чтобы они думали: "Это какой-то псих из нашего региона. Сначала устроил пять пожаров у себя под боком, потом до него дошло, что так нельзя — и он начал бегать кругами без какого-либо плана"».
Он сделал паузу, чтобы дать словам осесть.
«Пусть считают меня глупым и импульсивным. Пусть смеются. Пусть думают, что я из того города, в котором мы провели первые пять атак. А я тем временем…»
Взгляд ушёл в окно, где за стеклом уже начинали мелькать признаки северного климата — более хмурые дома, чаще облачность, даже асфальт казался серее.
«Я тем временем буду делать то, что нужно. А не то, что удобно для них».
Йельшас молчал. Потом тихо сказал:
— Ты играешь в игру, которую не видят другие.
«Именно, — кивнул Игорь и закрыл глаза. — Пока они думают, что это шахматы, я играю в покер. С блефом. С пустой рукой. И с чашкой чая на столе».
Автобус качнуло на повороте. Где-то впереди ребёнок заплакал, мать что-то прошептала. Игорь глубже уткнулся в подголовник.
«Главное — не дать им понять, откуда я на самом деле. Потому что если поймут…»
Он не договорил. Но Йельшас и так знал: тогда они придут за Ритой.
***
Утро встретило их серым небом и воздухом, от которого щипало пальцы. Север жил своим ритмом — тихим, холодным, выверенным. Даже в середине июля люди ходили в куртках, а дыхание оставляло лёгкий пар.
Игорь вышел из автобуса, сунул руки в карманы и ощутил, как резкий ветер тут же пробрался под одежду.
«Вот тебе и лето», — мелькнуло в голове.
Йельшас парил рядом, растворяясь в утреннем тумане.
— Здесь холоднее, — сказал бог, словно констатировал факт из отчёта.
«А я-то думал, ты не чувствуешь температуру», — отозвался Игорь, поправляя рюкзак.
— Я чувствую её через тебя, — пояснил бог. — Когда тебе некомфортно, мне тоже.
***
Хостел оказался старым, с облупленной краской на стенах и деревянными окнами, через которые сквозило, будто кто-то намеренно оставил щели. Комната была на втором этаже — узкая кровать, один шкаф и стол, покрытый круглыми следами от кружек.
Игорь бросил рюкзак на пол, сел на кровать и сразу почувствовал, как холод поднимается от пола, проникает в кроссовки, цепляется за лодыжки. Он сел, потер лицо — и понял, что не спал уже почти сутки. В автобусе спалось только в теории: сидя с рюкзаком между колен, под тряску и чужой храп — нормально отдохнуть невозможно.
«Лети, — сказал он Йельшасу. — Найди тех, кто подходит под наш профиль. Загородный дом, яхты, связи. Потом покажешь, что нарыл».
Бог кивнул и растворился в воздухе, оставив Игоря одного с гулким эхом собственного утомления.
Тот попытался лечь. Закрыл глаза. Но вместо сна пришёл холод — не только внешний, но и внутренний, будто в груди образовалась пустота, которая высасывает тепло. Он перевернулся на бок, натянул тонкое одеяло до подбородка — бесполезно. Тело дрожало. Мысли путались.
«Ладно. Попробуем по-другому».
Он сосредоточился. Представил, как в груди разгорается маленький очаг — тёплый, мягкий, как солнечный свет на закате. Постепенно по телу разлилась приятная волна тепла. Кожа перестала реагировать на сквозняк мурашками. Дыхание выровнялось.
Но стоило только расслабиться — и тепло начало гаснуть. Он снова напрягся, вернул ощущение… и понял: чтобы поддерживать магию, нужно сохранять концентрацию. А значит — спать не получится. Это как пытаться уснуть на бегу.
— Бляха, — выдохнул он и сел.
Он встал, накинул худи и спустился на ресепшен. Женщина за стойкой с усталым лицом слушала радио и тыкалась в смартфоне.
— Извините, — подал голос Игорь. — Можно ещё одно одеяло?
— Лишних одеял нет, — не поднимая глаз, ответила она.
— Хоть что-нибудь…
— Всё занято, молодой человек.
В голосе не было злобы — просто равнодушие. Северный сервис в своём естественном виде.
Игорь постоял ещё секунду, глядя на женщину, будто надеясь, что она передумает. Но та лишь зевнула и потянулась за чашкой чая.
— Ладно, — бросил Игорь и развернулся. — Пофиг.
Он вышел на улицу, зашёл в ближайший супермаркет и купил плед — синтетический, грубый, но обещающий быть тёплым. У кассы пробил без слов и вернулся обратно, прижимая покупку к груди. Накинул плед поверх одеяла, лёг, укутался в этот «двухслойный кокон» и наконец-то позволил себе отключиться.
Сон накрыл быстро — тяжёлый, без сновидений, как провал в мягкую бездну.
***
Игорь проснулся от того, что во рту пересохло до хруста. Голова была тяжёлой, будто набита ватой, а в висках пульсировала тупая боль — следствие бессонной ночи и перенапряжения. За окном уже сгущались сумерки, и в комнате стоял полумрак, пронизанный холодным северным светом.
Он сел, потёр лицо и вдруг осознал:
«Что-то я давно не пил чай».
Эта мысль ударила с неожиданной силой — не как желание, а как физиологическая потребность, будто организм требовал вернуть себе хоть одну точку опоры в этом хаосе. Он встал, обулся и направился на общую кухню.
Там никого не оказалось. На плите стоял чайник с остатками воды, а на полке — пачка дешёвого пакетированного чая с надписью «Чёрный крепкий». Игорь поморщился, но выбирать было не из чего: сейчас важнее ритуал, чем вкус. Он налил воду, включил плиту и стал ждать, глядя в окно, за которым медленно гас город.
Когда вода закипела, он заварил чай, выбросил пакетик в урну и сделал первый глоток. Тепло разлилось по груди, и впервые за день он почувствовал, что может дышать глубже.
В этот момент в углу кухни проявился Йельшас. Его крылья были чуть более плотными, чем обычно — будто он сам устал от полётов и разведки.
— Я нашёл, — сказал он без приветствия.
Игорь поставил кружку на стол и обернулся:
«Кого?»
— Судью. Женщина. Берёт взятки за смягчение приговоров. У неё есть загородный дом. Дорогая машина. Драгоценности. Она нам подходит.
Игорь молча кивнул и сделал ещё глоток чая. Внутри не было ни радости, ни злобы — только усталое «опять».
«Покажи дорогу».
Бог подлетел ближе и вселился. Игорь закрыл глаза — и в сознании возникла вереница образов: дорога, тупик, ворота с коваными узорами, двухэтажный дом с балконом и бассейном во дворе.
«Она сейчас дома?»
«Нет. Заехала домой, переоделась и сразу уехала. Дом пуст».
Игорь открыл глаза, быстро допил чай и помыл за собой кружку.
«Отлично. Тогда не будем терять время».
Он пошёл в комнату, накинул куртку и водрузил на плечи рюкзак. В голове уже не было плана «влезть и ограбить» — он чувствовал, что это не нужно. Дисков собрано достаточно. Денег тоже.
Теперь важнее послание. А для этого достаточно чашки, огня и тишины после взрыва пламени.
***
Дом судьи стоял на окраине, утопая в зелени — аккуратный, двухэтажный, с белыми ставнями и аккуратно подстриженной лужайкой. Никаких камер на воротах, никаких охранников в будках. Только тишина и запах скошенной травы.
Йельшас облетел участок за считанные минуты.
— Внутри никого, — доложил он, возвращаясь к Игорю, который прятался за густым кустарником в ста метрах от калитки.
Тот сдержанно кивнул и достал из рюкзака белую чашку — последнюю из запаса. Следом открыл маркер и написал:
