Блейз обогнула первый поворот своей домашней трассы, ощущая приятное напряжение в сильных ногах и испарину, от которой её коричневая кожа лоснилась. Связанные за спиной запястья придавали её бегу некоторую необычность, но она давно к этому привыкла. Даже зажимы на сосках не причиняли неудобства. Быть украшенной так, как того требовал Хозяин, было удовольствием. С шипением, пропущенным сквозь удила, она увеличила скорость, приближаясь к следующему повороту.
Отец всегда обещал вывести её на рынок в тот день, когда она достигнет совершеннолетия и станет кобылкой. С её карими оленьими глазами и смуглой кожей он всегда говорил, что она прирождённая «фэнси», и знал, что за неё дадут хорошую цену. Блейз была старшей из пяти отпрысков, рождённых её матерью, Голди, тягловой кобылой. Тягловые кобылы работали на полях: переносили тяжести, тащили плуги или выполняли любую необходимую работу. Обычно они были полностью обнажены с головы до ног, поскольку одежда и сбруя были не нужны для их обязанностей и, следовательно, являлись ненужной тратой. Единственно, что на них одевали была упряжь, когда требовалась работа. Эти кобылы были, как правило, постарше или покрепче сложением. Их ценность заключалась в силе, выносливости и способности к размножению, тогда как кобылки должны были быть быстрыми и лёгкими.
Голди обычно тянула плуг, но в тот день она же везла коляску, на которой Блейз отправили на рынок. Это был практичный выбор, поскольку она тянула лучше любой другой из отцовской конюшни, с лёгкостью везя коляску, словно та была пустой. Она легко справлялась с работой за двух кобылок.
На рынке грубое ситцевое платье сняли с тела Блейз, пока потенциальные покупатели разглядывали её и ощупывали. Это был последний раз, когда она была полностью одета. Даже взойдя на аукционный блок, она стояла перед толпой совершенно обнажённой. Музза, её новый хозяин, выиграл торги и затем привёл её сюда, в её новый дом, со связанными за спиной запястьями на верёвке вместе с другими совершеннолетними кобылками, которых он приобрёл в тот день.
Затем её грубо вымыли и сбрили все волосы на теле от шеи и ниже. Это стало ежедневным ритуалом среди кобылок и тягловых кобыл на новом ранчо, где каждая помогала другим обработать труднодоступные места. Как и на ранчо, где она выросла, и везде, где она бывала, кобылок редко видели полностью голокожими вне конюшен. После купания на них надевали упряжь, а запястья связывали за спиной. На голову надевали кожаный наголовник, служивший уздечкой, чтобы удерживать удила во рту, с отверстием на макушке для хвоста, торчащего словно султан. Кисточки прикрепляли зажимами к соскам, а ноги обували в сапоги, в то время как их «письки» оставались полностью обнажёнными на случай нужды, а также чтобы бёдра и задние четверти могли свободно двигаться при беге.
Как и обещал отец, Блейз рано заслужила звание «фэнси». Они были самыми красивыми и спортивными из кобылок. Их отбирали для гонок на карстах, но также выделяли, чтобы создавать зрелище роскоши, когда они везли своих хозяев и хозяек на самые блистательные мероприятия.
Большинство дней на новом ранчо для Блейз и других кобылок были заполнены бегом и тасканием тяжестей, чтобы привести их тела в идеальную форму для гонок, где их подбирали в пару с другой кобылкой схожего сложения и скорости. Затем ярмо пропускали через сгибы их рук и поперёк их поясниц, чтобы тащить лёгкий карст и жокея по трассе, пока толпа делала ставки и подбадривала их.
Таскание тяжёлой телеги накануне было в основном тренировкой, но Хозяин Музза и Хозяин Джэко также использовали эту возможность, чтобы поохотиться. Они и не ожидали найти одичалых.
Огибая последний поворот, Блейз заметила, что одичалых выводят на поле. Она снова прошипела сквозь удила от злости. Новые кобылки всегда привлекали всё внимание хозяев, и поначалу они всегда были бесполезны. Эти же были особенно невежественны, не говоря уже о том, что потенциально неприятны. Предстояло трудное время.
* * *
Фургон с грохотом катился по дороге минут тридцать, а за ним, связанные верёвкой друг за другом, плелись Эмили, Кейси, Кассандра и Мэдисон. Девушки были полностью ошеломлены поворотом событий, их лица были пустыми и отсутствующими, за исключением Кассандры, которая была воплощением ярости.
* * *
— Влево, влево — скомандовал Музза, и процессия резко свернула через большие кованые ворота, открывавшиеся на поле, окружённое несколькими строениями. Главное место занимал большой побеленный фермерский дом с верандой спереди и разнообразными горшечными растениями, свисавшими с карнизов. Другие постройки выглядели как амбары и сараи, сконструированные из некрашеного дерева и с крышами из гофрированного железа. Большие открытые двери указывали на то, что они используются. Вокруг них было видно несколько обнажённых женщин. Начинало смеркаться, но пышная зелень поместья была отчётливо видна, особенно в центре круглого поля, к которому были обращены строения. По его окраине шла грунтовая дорожка, аккуратно разровненная граблями и огороженная невысоким забором с проёмами в нескольких местах для прохода.
— Тпру! — крикнул Музза, когда фургон приблизился к одному из амбаров. Несколько женщин поблизости подняли головы, с интересом разглядывая зрелище, но никак иначе не реагируя. Из амбара вышло ещё несколько, явно любопытных, чтобы посмотреть, на что смотрят другие.
Музза и Джэко проигнорировали их. Вместо этого, спрыгнув с повозки, они занялись четырьмя женщинами, запряжёнными спереди, отстёгивая различные ремни и снимая ярма.
— Хорошая работа, Блейз. Отлично справилась, Дэш. Отлично выглядишь, Скаут, так держать, Веснушка — похвалил Джэко, пока женщин освобождали. — Идите обмойтесь из шланга и поешьте — проинструктировал он, игриво шлёпнув одну по крупу, отчего та ускорилась. Затем он повернулся к своим новым пленным трофеям в задней части повозки.
— Итак, что у нас тут? — начал он, обходя женщин кругами, оглядывая их с ног до головы и бормоча замечания и вопросы каждой, явно не ожидая ответов, поскольку они, очевидно, не могли говорить с удилами во ртах.
— Никогда не видел кобылку с синими волосами, ни этих рисунков на твоих руках. Кто тебе это сделал...
— У тебя одна сторона головы чисто выбрита. Это было наказанием, или ты сама это сделала...
— Ты выглядишь немного старше. Ты могла бы быть их маткой? Нет, ещё не достаточно стара для этого. Всё ещё кобылка, и ноги сильные крепкие. Посмотрим, как ты потянешь карст. Ещё не совсем готова стать тягловой кобылой.
— А этой, кажется, нужна хорошая еда. С грудью не особо повезло. Должно быть, мёрзнет тоже. Глянь на эти сосочки! Но выглядишь быстрой, и лицом пригожа. Вы все такие. Фэнси, точно. Но почему вы все свободно бродили по дорогам? У вас явно нет хозяев. Неважно, давайте приведём вас в порядок.
С этими словами он развязал верёвку и повёл женщин в направлении, куда ушли четверо тащивших фургон, щелчком языка скомандовав им следовать, что ничуть не успокоило ярость Кассандры. За углом амбара им открылось зрелище Блейз и других, теперь без уздечек, без упряжи и босых, заканчивавших мытьё под шлангом.
Затем Музза взял верёвку и прикрепил её к столбу на углу бетонной плиты в моечной зоне, после чего Джэко начал поливать женщин водой из шланга. К крайнему ужасу девушек, вода была ледяной. Они ёжились в ответ, выгибали спины и напрягались в своих путах, пытаясь избежать ледяной струи.
Наконец, Джэко перекрыл кран, прежде чем взять ведро, наполненное мыльной водой. Затем он принялся грубо мыть их губкой, ухмыляясь, когда они пытались увернуться от его захвата, когда он мыл их более деликатные области. Покрытых пеной, он достал бритву-опасную бритву и, взяв Эмили за локоть, подвёл её поближе к ведру и опустился на одно колено, сосредоточившись на задании брить её. Затем он остановился, удивлённо прищурился и приблизил лицо к её лобку, прежде чем провести по нему тыльной стороной пальцев. Эмили изо всех сил старалась не вздрогнуть в данных обстоятельствах, стоя вызывающе без движения.
— У этой вообще нет волос, Музза — воскликнул он, прежде чем провести ладонями вниз по ногам Эмили. — Нигде ни волосинки!
— А как насчет других? — спросил Музза.
— Не-а, ни у одной из них нет волос — доложил Джэко после быстрой проверки других девушек, выявившей ту же проблему.
— Значит ли это, что кто-то ими владеет, если они все недавно брились? — спросил Музза с некоторым разочарованием.
— Нет, они не брились — ответил Джэко. — Такое ощущение, что у них они никогда и не росли. Ни намёка на щетинку или колючку.
— Хм... возможно, специально выведенные фэнси — подумал вслух Музза. — Может, кто-то их ищет тогда?
— Теперь уже неважно — пожал плечами Джэко. — Таков закон земли. Необузданные и без упряжи в дикой природе — значит, одичалые. Нашедший берёт. Давай их осмотрим, чтобы понять, что у нас есть.
С этими словами он снял с Эмили упряжь и наголовник с удилами. Подержав её челюсть открытой и наклоняя голову влево-вправо, заглядывая в рот, он затем провёл руками вниз по её рукам и ногам, сжимая, чтобы прочувствовать мускулы. Переместившись за нее, он постучал между её бёдер, давая знак раздвинуть их, и заглянул между её ягодиц. Затем он поднял её на скамью рядом с краном и откинул её назад, прежде чем раздвинуть ноги и развести её половые губы, чтобы заглянуть внутрь влагалища. Эмили покорно следовала всем его указаниям, пока остальные наблюдали с нарастающим ужасом. Никакой снисходительности к скромности здесь не допускалось, как и никакой терпимости к чему-либо меньшему, чем полное послушание, но большей проблемой было неминуемое обнаружение гиппона. Они все затаили дыхание, надеясь, что он его не обнаружит, но тщетно.
