Дождь барабанил по окнам кафе, превращая улицу за стеклом в серое, размытое пятно. Наташа стояла за стойкой, протирая её мокрой тряпкой. Её движения были ленивыми, почти бездумными, выдавая усталость, которая копилась в ней весь день. На ней была чёрная футболка с выцветшим логотипом старой рок-группы, потёртые джинсы с рваными коленями и кроссовки, которые давно просили замены. Длинные чёрные волосы, собранные в высокий, небрежный хвост, выбивались прядями, прилипшими к шее от пота. В баре было душно, несмотря на осеннюю прохладу за окном.
Наташа была худой девушкой 23 лет, почти болезненно худой, с небольшой грудью, которую она никогда не подчёркивала обтягивающей одеждой. Очки в тонкой металлической оправе сидели на кончике её носа — не для стиля, а потому, что без них мир превращался в кашу. Её лицо, с острыми скулами и бледной кожей, выглядело усталым, но в глазах горел дерзкий огонёк, который заставлял людей держаться от неё подальше.
— Эй, девочка, пиво ещё принеси-ка! — крикнул мужчина за столиком в углу, его голос был хриплым, пропитанным сигаретами и дешёвым алкоголем. Он сидел, развалившись, в грязной куртке, с красным лицом и пьяными глазами. Наташа закатила глаза, сдерживая злость. Она умела справляться с такими, как он.
— Уже несу, дядя, не ори, — бросила она, не глядя в его сторону, и потянулась за бутылкой из холодильника. Её движения были быстрыми, уверенными, но внутри она чувствовала, как усталость сдавливает грудь, как будто кто-то положил на неё тяжёлый камень. Смена тянулась бесконечно долго, и всё, о чём она могла думать, — это её крохотная съёмная квартирка, с мягкой кроватью, куда она могла рухнуть и забыться хотя бы на пару часов.
— Чё за тон, а? — мужчина в углу прищурился, его голос стал громче. — Я тебе клиент вообще-то, уважение прояви, девчонка!
— Уважение? — Наташа поставила бутылку перед ним, её брови взлетели вверх. — Ты мне полчаса назад руку чуть не вывернул, когда я тарелку забирала. Так что пей своё пиво и не ворчи.
Она развернулась, не дожидаясь ответа, и вернулась за стойку. Мужчина пробормотал что-то себе под нос, но замолчал, уткнувшись в бутылку. Наташа умела ставить таких на место — её острый язык был её оружием, её бронёй. Но эта броня была тонкой. В детстве, в маленьком сибирском городке, она научилась огрызаться, чтобы выжить среди дворовых пацанов, с которыми курила за гаражами и лазила по заброшенным стройкам. Дома её ждали постоянные ссоры: мать кричала, что она "позорит семью", отец молчал, но его разочарованный взгляд был тяжелее любых слов.
Наташа сбежала в восемнадцать, поступив на «журфак» в соседний город. Сбежала не ради карьеры журналиста, а ради свободы. Теперь, в двадцать три, будучи уже на последнем курсе, она жила на съёмной квартире с облупившимися обоями, питалась лапшой быстрого приготовления и работала в этом грязном баре, где запах пролитого пива и пьяные голоса были её повседневностью.
— Наташ, ты там жива? — крикнула Светка, вторая официантка, выходя из кухни с подносом разных закусок. Её голос был бодрым, несмотря на поздний час.
— Еле-еле, — ответила Наташа, вытирая руки о полотенце. — Если этот тип ещё раз заорет, я ему пиво на голову вылью.
В кармане завибрировал телефон. Наташа достала его и взглянула на экран. Сообщение от Артёма, её парня: "После смены зайду к тебе домой. Есть разговор".
Её сердце дрогнуло, и она почувствовала, как усталость отступает, сменяясь смесью волнения и лёгкой тревоги. Артём был как вихрь — врывался в её жизнь, переворачивал всё с ног на голову и исчезал, оставляя её гадать, что будет дальше.
— Мне надо бежать, Свет, — сказала она напарнице, снимая бейджик с футболки. — Прикрой меня, ладно?
— Любовничек написал? — усмехнулась Светка. – Ладно, беги.
— Спасибо, с меня должок, - устало улыбнулась Наташа, бросила тряпку на стойку и направилась к выходу, чувствуя, как пульс учащается.
Квартира пахла пылью и дешёвым кофе. Обои в углах отклеивались, обнажая серый бетон, а на кухонном столе стояла одинокая пачка лапши быстрого приготовления рядом с пустой бутылкой пива. Наташа вошла, бросила рюкзак на пол и рухнула на продавленный диван, не включая свет. За окном шумел дождь, и его монотонный приятно расслаблял. Она сняла очки, потёрла глаза и вздохнула, чувствуя, как усталость накатывает волной. Её длинные волосы, промокшие от дождя, рассыпались по плечам, когда она развязала хвост. Она хотела заварить чай, но сил хватило только на то, чтобы лежать, глядя в потолок, где по углам расползались жёлтые пятна.
Раздался стук в дверь, резкий и требовательный. Наташа вздрогнула, но тут же узнала его. Артём никогда не звонил в звонок, предпочитая стучать, как будто заявляя о своём присутствии. Она открыла дверь, и он вошёл, принеся с собой запах сигарет и мокрой кожаной куртки.
Ему было около двадцати семи. Лёгкая щетина, острый взгляд и дерзкая улыбка, от которой её сердце билось быстрее. Его чёрная куртка блестела от дождя, а волосы, тёмные и слегка взъерошенные, падали на лоб. Он был выше её, широкоплечий, с той уверенностью, которая заставляла её чувствовать себя одновременно защищённой и уязвимой.
— Ну что, отпахала? — спросил он, целуя её в щёку и вешая куртку на крючок. — Как смена?
— Как обычно, — Наташа пожала плечами, засовывая руки в карманы джинсов. — Пьяные дебилы, грязные тарелки, ноль чаевых. Жить можно.
Артём коротко хохотнул, шагнул к ней и обнял, притянув к себе. Его руки были сильными, почти грубыми, и Наташа почувствовала, как её тело напряглось, хотя она уже привыкла к его напору. Она любила его — или думала, что любит, — но в его присутствии всегда был лёгкий привкус страха. Он был непредсказуем, как буря, и она никогда не знала, чего от него ждать.
— Ты слишком хороша для этого места, — сказал он, его губы скользнули по её шее, оставляя горячий поцелуй. — Тебе бы в офисе работать, а не в баре пиво разливать.
— Ага, в офисе, — хмыкнула она. — Думаешь сейчас так легко найти нормальную работу?
Он отстранился, его глаза блестели, но в них было что-то новое — острое, почти хищное.
— Слушай, детка, — сказал он, его голос стал тише, но в нём появилась стальная нотка. — Есть идея. Большая. Если выгорит, мы с тобой свалим отсюда и купим домик где-нибудь в Таиланде, или может на Бали...
Но прежде чем она успела ответить, он притянул её к себе, его губы нашли её. Поцелуй был жёстким, почти болезненным.
— Ты моя, — прорычал он, его голос был хриплым, пропитанным желанием, и он толкнул её к стене, его руки сжали её запястья, прижимая их над головой. Наташа почувствовала, как её дыхание перехватывает, сердце заколотилось, но она не сопротивлялась. Его пальцы скользнули к её горлу, сжимая, не сильно, но достаточно, чтобы она почувствовала давление, и её глаза расширились от смеси страха и возбуждения. Он разорвал на ней футболку, ткань затрещала, обнажая её бледную кожу и чёрный спортивный лифчик. Его руки были грубыми, пальцы впивались в её бёдра, сдирая джинсы вместе с трусиками. Наташа задыхалась, её ноги дрожали, но она не отводила взгляд от его глаз, тёмных и горящих, как угли.
Он толкнул её на кровать, продавленный матрас скрипнул под её весом, чёрные волосы рассыпались по подушке. Артём навис над ней, его член, уже твёрдый, выпирал через ткань джинсов, и он расстегнул молнию, освобождая его. Наташа сглотнула, её взгляд метнулся к его паху, где его плоть, большая и напряжённая, пульсировала, подрагивая от желания. Она чувствовала, как её влагалище сжимается в предвкушении, хотя страх всё ещё горел в её груди.
Он схватил её за бёдра, резко раздвинув ноги, и его пальцы, грубые и горячие, скользнули по её щели, проверяя её готовность. Наташа застонала, её голос был низким, почти животным, когда его пальцы вошли в неё, растягивая вагину, грубо, болезненно. Она была влажной, её тело отвечало ему, несмотря на боль, несмотря на страх, который сжимал её горло.
— Пожалуйста... — прошептала она, её голос дрожал, но она не знала, просит ли она остановиться или продолжать. Артём не слушал. Он шлёпнул её по ягодицам так, что кожа вспыхнула огнём, и Наташа вскрикнула, её тело выгнулось на кровати. Его рука снова легла на её горло, сжимая сильнее, и она почувствовала, как воздух становится тяжёлым, как её дыхание застревает в лёгких. Он вошёл в неё одним резким движением, его член заполнил её, растягивая влагалище до предела, и Наташа хрипло застонала.
— Ааакх...- её голос смешался со стонами боли и удовольствия. Звук их тел, сталкивающихся друг с другом, заполнил комнату — влажный, ритмичный, почти яростный. Его бёдра бились о её, каждый толчок был грубым, словно наказывающим за что-то. Наташа чувствовала, как её тело дрожит под ним, как её щель пульсирует вокруг его члена, сжимая его.
— Ты моя, — повторил он рычащим хриплым голосом.
Он шлёпнул её снова, на этот раз по груди. Сжал левую грудь до боли, впиваясь в неё ногтями. Наташа сморщилась, её стоны стали громче, прерывистые, почти рваные, когда он ускорил темп. Его член входил в неё всё глубже, всё жёстче, не давая ей передышки. Её ноги дрожали, пальцы вцепились в простыню, сминая её, пока он сжимал её горло, контролируя её дыхание. Она чувствовала, как её сознание плывёт, как страх и удовольствие смешиваются в одно...
Он кончил с низким рыком, его тело напряглось, и Наташа почувствовала, как его сперма заполняет её, стекая по бёдрам. Она задыхалась, её грудь вздымалась, кожа горела от его прикосновений, а на горле проступали красные следы от его пальцев. Он рухнул рядом, его дыхание было тяжёлым, а на губах играла довольная улыбка.
