Часть 3: Страсть и трепет
Я толкнула дверь, и кабинет Олега обнял меня знакомым ароматом: его парфюм — древесный, с ноткой мускуса, который всегда напоминал мне о его коже после секса, — смешанный с запахом мебели, свежих документов и лёгкого озона от кондиционера, как предвестие грозы страсти. Он сидел за столом, откинувшись назад, с рубашкой, расстёгнутой на верхнюю пуговку — эта маленькая щель открывала загорелую кожу груди, и я невольно сглотнула, вспоминая, как целовала там в лифте. Улыбка на его лице была той самой — ленивой, хищной, от которой у меня всегда всё внутри переворачивалось, как в миксере на полной скорости.
— Наконец-то, — сказал он, вставая и обходя стол с грацией пантеры, которая знает, что добыча уже в ловушке. — Две недели без тебя — это пытка хуже KPI. Я там в гостинице только и делал, что представлял твои стоны.
Я рассмеялась — нервно, игриво, запирая дверь — щелчок замка прозвучал как старт пистолета на марафоне, или как сигнал для моего тела: «Время развязывать узлы».
— А я думала, ты там в провинции нашёл себе "локальную" мотивацию, — поддразнила я, подходя ближе и кладя папку на стол с лёгким шлепком. — Естественные красавицы, долгие ночи, рутинные дела… Может, какая-нибудь Маша из филиала показала тебе "достопримечательности"?
Он поймал меня за талию — резко, но нежно. Пальцы впились в ткань юбки, притягивая к себе так, что наши бёдра соприкоснулись, и я почувствовала его выпуклый бугорок сквозь брюки. Его губы коснулись моего уха — горячее дыхание, лёгкий укус мочки:
— Никаких красавиц. Только сны о тебе. О том, как ты стонешь моё имя, выгибаясь подо мной. О твоей мокрой писечке, которая сжимает меня, как в тисках.
Ох, чёрт. Его слова ударили током — прямо в клитор, и я почувствовала, как между ног теплеет. Предательская влага всегда меня выдавала, пропитывая трусики, как вода кубку.
«Он знает, как меня завести, — подумала я. — Две недели, и он всё помнит в деталях».
Мы стояли нос к носу, или, точнее, губы к губам, и воздух искрился, как шампанское в бокале — пузырьки предвкушения лопались на коже. Я вдохнула его запах — мускус, дерево, мужчина, — и тело отозвалось: соски затвердели, бёдра невольно сжались.
— Расскажи о командировке, — прошептала я, но руки уже сами полезли к его рубашке, медленно расстёгивая пуговицы, как будто раскрывала подарок. — Было скучно без моих... отчётов? Или без того, как я сажусь на тебя и скачу, пока ты не кончишь?
Он усмехнулся — низко, гортанно. Его пальцы скользнули по моей блузке, расстёгивая первую пуговку с лёгким щелчком, который отозвался во мне вибрацией:
— Скучно? Я считал дни, представляя, как вернусь и разложу тебя на этом столе. Снова. Как сорву с тебя эту юбку и войду в тебя одним толчком, пока ты не закричишь.
Щёлк — вторая пуговка тоже сдалась. И его большой палец задел край кружева бюстгальтера, проводя по коже — легко, дразняще, заставляя мурашки бежать по спине. Я ахнула, прижимаясь ближе, чувствуя, как его член твердеет под брюками, упираясь в мой живот.
— Олег... мы же должны обсудить проект, — сказала я, но голос был хриплым, как после долгого бега, а пальцы уже расстегнули его рубашку и скользили по груди.
Он наклонился ближе, его губы прошлись по моей шее, оставляя влажный след языка, который обвёл ямочку у ключицы:
— Проект подождёт. Сначала — ты. Твоя кожа, твои стоны, твоя мокрая киска, которая, я уверен, уже ждёт меня.
И поцеловал меня. Не нежно, как в кино, а жадно, как в наших лучших воспоминаниях. Язык ворвался в рот, исследуя, требуя, танцуя с моим, пока руки сжали мои бёдра, прижимая к себе так, что я почувствовала его возбуждение — твёрдый бугорок через брюки, пульсирующий в такт сердцу. Я невольно потёрлась о него бедром, стон сорвался с губ — тихий, но полный голода. Мои пальцы запутались в его волосах, потянув назад, чтобы углубить поцелуй. Вкус его — кофе, мята, желание — кружил голову, как вино.
Мы оторвались на секунду, чтобы вдохнуть — тяжело, прерывисто. И я увидела в его глазах тот самый голод — как в первом нашем разе, когда он прижал меня к стене и шептал: «Ты моя».
— Ты выглядишь... иначе, — прошептал он, проводя пальцем по моей ключице, спускаясь к груди, задевая сосок через ткань. — Более... соблазнительной. Что-то случилось за эти две недели? Ты развлеклась без меня?
Я покраснела, как девчонка, вспоминая сны: бар с незнакомцем, который трахал меня у стены; вибратор и язык в королевской постели; пляж с толпой, где руки везде.
«Не сейчас, — подумала я. — Или... почему нет?».
— Просто... скучала, — солгала я, но он приподнял бровь, усмехаясь. — Ладно, сны. Эротические. Без тебя, но... интенсивные. Один — с вибратором и двумя мужчинами. Другой — толпа на пляже.
Его глаза вспыхнули — тёмные, как ночь, полные огня:
— Расскажи. Подробно. Хочу знать, что тебя заводит, чтобы сделать лучше.
О, нет, не сейчас — слова застряли в горле, а тело уже горело. Вместо этого я потянула его за расстёгнутую рубашку, заставляя сесть в кресло. Я села сверху — на колени, лицом к лицу, мои бёдра обхватили его, чувствуя твёрдость подо мной.
— Может, покажу? — подмигнула я, и мои бёдра сжали его, начиная лёгкий ритм — вверх-вниз, дразня, чтобы он почувствовал мою влажность через ткань.
Он застонал — низко, животно. Его руки легли на мою попку, сжимая через юбку, пальцы впивались в ягодицы:
— Покажи. Всё. Как в твоих снах — садись на меня, стонущая, мокрая.
Я наклонилась, целуя его шею — медленно, покусывая солоноватую кожу, оставляя следы помады. Провела ногтями по мускулистой груди, слегка царапая, чтобы он вздрогнул. Кожа была горячей, его соски затвердели под моими пальцами, и он выдохнул: «Да... продолжай».
Флирт перешёл в ласки плавно. Его руки задрали мою юбку — медленно, смакуя, обнажая чулки с подвязками. Пальцы скользнули по бёдрам — вверх, к краю, задевая резинку, и вниз, к внутренней стороне, где кожа была самой чувствительной.
— Чёрт, Кристина, ты меня убьёшь, — выдохнул он, когда коснулся мокрых трусиков — ткань пропиталась, липкая от желания.
Его палец прошёлся по шву, надавливая на клитор через кружево. Я была уже насквозь влажной — от поцелуя, от его голоса, от воспоминаний о снах, где вибратор вибрировал внутри, — и ахнула, выгибаясь:
— Тогда умри счастливым, — хихикнула я, но смех перешёл в стон, когда его палец скользнул под ткань, раздвигая губки, зачерпывая влагу.
Волна удовольствия прокатилась по телу — от клитора вверх, к груди. Соски затвердели настолько, что проступали сквозь ткань бюстгальтера, как два индикатора моей готовности. Олег заметил это и сжал грудь ладонью. Я выгнулась, приподнялась на носочках, прижимаясь грудью к его лицу. И он не заставил ждать: расстегнул оставшиеся пуговки — щёлк-щёлк, как выстрелы. Потом стянул бюстгальтер вниз — кружево упало на пол, обнажив мои «гордости» третьего размера, полные, с розовыми сосками, которые стояли торчком.
— Идеальные, — прошептал он, и его рот накрыл один сосок.
Он стал сосать жадно, лизать языком кругами, покусывать слегка зубами, пока я не застонала громко, впиваясь пальцами в его волосы и притянув голову ближе.
Боль и удовольствие смешались — сладкая пытка, от которой вагина сжалась, требуя заполнения. Мои руки тем временем спустились ниже. Расстегнула брюки, и член вырвался на свободу — твёрдый, горячий, уже с каплей предэякулята на головке. Я обхватила его ладонью — он был таким толстым, что пальцы не сомкнулись полностью. Стала медленно дрочить — вверх-вниз, сжимая у основания, кружа большим пальцем по головке, размазывая смазку. Он зарычал, толкаясь в мою руку, бёдра дёрнулись:
— Ты помнишь, как я сосала тебя в лифте? — прошептала я, сползая коленями на пол и наклоняясь ниже.
Губы коснулись головки — лёгкий поцелуй, язык лизнул щель.
— Хочу повторить. Глубоко, до горла.
Но он остановил меня. Взял руками под мышки, поднял на ноги и уложил на стол на спину одним движением. Бумаги полетели в стороны, как осенние листья в вихре.
— Не так быстро, — усмехнулся он, раздвигая мои ноги шире, ставя ступни на край стола, чтобы писечка открылась ему — розовая, мокрая, губки набухли. — Сначала я тебя попробую. Хочу твой вкус на языке.
Его голова опустилась вниз — медленно, целуя живот, пупок языком. Губы прошлись по внутренней стороне бедра, покусывая кожу, оставляя следы, а потом... о, боги. Он стянул трусики — медленно, смакуя, целуя каждый сантиметр кожи бёдер, икр. Ткань соскользнула, пропитанная влагой, и упала на пол. Его рот накрыл мою писечку — язык раздвинул губки широко, нырнул внутрь, лаская стенки, выпивая мою влагу, как нектар. Потом сосредоточился на клиторе — кружа кончиком, посасывая губами. А тем временем палец вошёл в вагину и стал кружить по стенкам. Сначала один, потом второй. Изгибаясь вдвоём они нашли ту точку внутри, от которой звёзды вспыхивают в глазах, а ноги дрожат.
— Олег... да... вот так! — стонала я.
Бедра дёргались навстречу его движениям. Пальцы в его волосах прижимали голову ближе, влага текла ручьём, смачивая его подбородок, стол.
