— Чё удумал-то, старый чёрт!- посмеялась она. - Что только на старости лет мужику в голову не взбредет!
— Тетя Марфа! Вы так спокойно о таком говорите! Вас, что тоже доили, как козу?
— Меня нет! А тебя будут, если не хочешь на трассу пойти.
— Почему на трассу? - меня уже трясло
— Потому что я тебя к себе больше не пущу! Один мужик выгнал! Второй выгонит! Будешь деньги пиздой зарабатывать раз мужней женой быть не хочешь.
От истерики я уже билась головой о стол и рыдала в голосину.
— Ну что ты за истеричка такая! Коза терпит и ты сможешь
— Конечно, тетенька! Не вас доить будут! - сказала я и тут же получила оплеуху
— Любишь кататься - люби и саночки возить. Ты, корова, не работаешь и только на хую у него скачешь. Так что ублажай своего мужика, а то и правда выгонит.
Обреченная я вернулась домой. Делала дела, а сама ждала с ужасом вечера.
Степаныч пришел не один — с дальним соседом Михаилом Михайловичем, мужиком за 50-т, который, как я потом узнала, работал скотником. В руках у него был доильный аппарат.
— Давай Михалыч, показывай, - дед от нетерпения только что не приплясывал.
ММ видел, что я боюсь и расстроена.
— Ты, баба, успокойся! Сколько я коз передоил и не сосчитать. И баб тоже умею! Опыт имеется, - он подмигнул мне.
Михалыч велел мне опереться о стол руками и выпустить груди.
— Что баба, что тёлка, все едино, - он присоединил присоски к моим соскам и их затянуло в мягкую глубину.
Доилка начала ритмично сокращаться.
— Не дергайся, спокойно стой. Сейчас тебе еще и приятно станет. Мои-то бабенки кончали и ты кончишь.
Геннадий Степанович не сводил глаз с моей груди.
— Михалыч...а ее ебать когда можно? Прям в процессе или опосля, как отдоится?
— Да и так и сяк можно. Ну ты уж подожди, как я уйду. А то совсем мы бабу засмущали, - он хохотнул и по свойски ткнул Степаныча в бок.
— Чот мало тянутся, как думаешь? Может прибавишь мощность, -суетился мой дед
— Может и прибавлю, -отвечал ММ невозмутимо крутя тумблер. - Но с непривычки надо осторожно, а то соски потрескаются.
Я тихо поскуливала. Роль животного мне не нравилась!
Но на деда эта экзекуция произвела впечатление
— Ах, как хорошо ты все придумал, Миша. Я б сам не догадался
— Ну, а чо тут придумывать? Баба она ж все та же скотина. И ебешь ее и доишь, все едино, - флегматично заметил сосед.
— А сколько минут доить ее?
— Минут 10 поначалу. Потом уже 15-20. Быстро удой начнет давать! И не забывай соски смазывать, а то растрескаются и вместо молока кровь будешь пить, - нехорошо пошутил Миша
— Что ты, что ты! Смажем! Очень уж молочка хочется волшебного!
— Как раздоишь — поделись! А то мои бабы все уж отдоились, состарились.
— Да я тебе даже пососать дам! Прям из вымени! Да, Ленка? - дед как-то мерзко хихикал.
— Как скажете, Геннадий Степанович, - произнесла я побелевшими губами.
Миша ушел, но оставил нам свой пыточный аппарат, который я возненавидела.
Дед был полон надежд и едва уснул предвкушая утреннюю дойку. Мне же оставалось забиться в уголок и помалкивать.
Утром Геннадий Степанович разложил на кухонном столе доильный аппарат, смазал чашечки подсолнечным маслом и радостно рявкнул:
— Тёлка! На утреннюю дойку становись! Да ноги шире ставь!Зажалась, как целка!
Я покорно раздвинула ноги. Резиновые чашечки присосались к моим соскам с громким чмоканьем.Мои груди заходили ходуном, растягиваясь и сжимаясь в такт.
—Ах ты ж моя коровка, —ласково засмеялся старик, шлёпая меня по бедрам и задирая сорочку.
Он расстегнул штаны, пристроился сзади и цапнул меня за промежность шершавой ладонью
— Итить-колотить! Опять мокрая по колено!
Я задрожала от обиды. Мне страшно хотелось, чтобы он воткнулся в меня, но дед достал свой толстый член и начал пристраиваться к другой дырке.
Мне тяжело было терпеть дойку и расслабиться, но Степаныч смог проткнуть мой сфинктер и застонал от радости и удовольствия.
—Вот это другое дело! Тугая! А пизду ты свою совсем распустила!
Я еще больше сжалась от стыда.
Простите, Геннадий Степаныч...
Дед только кряхтел от удовольствия и долбил моя задницу всё глубже.
Слёзы катились по моим щекам, но груди, под доильным аппаратом набухли ещё сильнее и моя течка только усиливалась.
Вымя колыхалось в такт его жёстким толчкам.
—Вот так... Вот так, тёлушка! Вот так вас доить надо, —рычал он
Кончил он громко и обильно—густая, горячая сперма обожгла мои внутренности.
Безжалостно резко дед вытащил член, оставив меня распахнутой и дрожащей, но о мои груди всё ещё качались в аппарате, выдаивая последние капли.
Геннадий Степанович отсоединил чашечки и присосался к соскам слизывая сочившееся молозиво.
— Ох, хорошо, -почти провел старик, вытирая губы. - Вечерком повторим, дочка!
Я обреченно кивнула. Вот такая моя новая жизнь.
Продолжение следует....
