"Твоя комната – здесь, Элиан," – произнесла она тихо. Ее голос был спокоен, лишенным смущения или агрессии, просто констатирующим факт. – "Она соединена с этой общей гостиной. В ней есть все необходимое: кровать, гардероб, ванная."
Она отворила ту самую неприметную дверь. За ней открывалось пространство гораздо скромнее главной спальни, но все равно безукоризненно обставленное и комфортное – большая кровать, современная ванная комната за стеклянной перегородкой, письменный стол у окна с видом на ночной город. Комната гостя, пусть и очень дорогого гостя. Тонкая, но непреодолимая стена разделяла их пространства.
"Дверь в общую гостиную не запирается с этой стороны," – добавила Ариэль, стоя на пороге своей роскошной спальни. Ее взгляд встретился с его. В нем не было ни вызова, ни сожалений, лишь ясное понимание границ их договора. – "Но эта," – она слегка коснулась ручки двери в ее спальню, – "запирается. Только изнутри."
Она не стала ничего больше объяснять. Все было сказано контрактом, а теперь – этим простым жестом и этими немногими словами. Публичная сказка закончилась вместе с последним аккордом свадебного вальса. Наступила реальность их соглашения. Элиан стоял на пороге своего нового "дома" – уютной, но безошибочно обозначенной как временная и исключительно функциональная зоны. Через стену от него находилась одна из самых желанных невест города, чьим мужем он теперь формально являлся. Но дверь между ними была не просто физической преградой; она была материальным воплощением всех пунктов договора, подписанного им в кабинете ее отца. Любовь, о которой так восторженно говорил весь город, осталась за порогом этой роскошной спальни, запертой на ключ изнутри.
Элиан кивнул, стараясь, чтобы на его лице читалось лишь понимание и никакого разочарования или неловкости. "Понял. Спасибо, Ариэль." – Он сделал шаг в свою комнату, ощущая непривычную прохладу чужого пространства. – "Спокойной ночи."
"Спокойной ночи, Элиан," – ответила она тихо и закрыла дверь в свою спальню. Тихий, но отчетливый щелчок замка прозвучал в тишине.
***
Элиан ворочался на непривычно мягком матрасе, пытаясь заглушить белый шум мыслей о сегодняшнем дне – о вспышках камер, о фальшивых улыбках, о щелчке замка в двери Ариэль. Тишина особняка давила, подчеркивая его одиночество в этом золотом гнезде. Он уже начал проваливаться в беспокойную дрему, когда тихий, но настойчивый стук раздался в дверь его комнаты, ведущей в общую гостиную.
Сердце Элиана резко рванулось в груди, сметая остатки сна. Ариэль? – мелькнула единственная мысль, смешанная с нелепой надеждой и тревогой. Может, передумала? Может, ей что-то нужно? Он вскочил, на ходу поправляя простыню, обмотавшуюся вокруг ног, и торопливо шагнул к двери. Рука дрогнула, прежде чем повернуть ручку.
Дверь открылась, и свет из гостиной упал на фигуру в дверном проеме. Но это была не Ариэль.
Лорел Вейл стояла перед ним. Мать Ариэль. Жена Кассиана Вейла. Женщина, чье имя было синонимом безупречного вкуса, холодной элегантности и абсолютной власти в их кругу.
Но сейчас безупречность была… иной. На ней была ночнушка. И не просто ночнушка, а изделие из почти невесомого черного кружева, настолько тонкого и откровенного, что оно скорее намекало, чем скрывало. Бледные плечи, изгиб талии, длинные ноги – все было обрисовано тканью, превращающейся в дымку. Ее знаменитые золотистые волосы были распущены по плечам, а лицо, обычно безупречное и чуть отстраненное под слоем макияжа, сейчас казалось обнаженным, уязвимым и при этом невероятно опасным. В руках она держала два хрустальных бокала, в одном из которых плескался темно-янтарный коньяк.
"Элиан," – произнесла она его имя. Голос был низким, чуть хрипловатым от дорогого алкоголя или чего-то еще, но лишенным и тени смущения. Ее глаза, обычно пронзительно-голубые и холодные, сейчас казались темными, почти черными в полумраке, и тяжелыми, как свинец. Они медленно скользнули по его взъерошенным волосам, простой футболке и спортивным штанам, задержавшись на мгновение дольше необходимого. В воздухе повис резкий, дурманящий аромат ее духов, смешавшийся с запахом коньяка.
Элиан замер, словно парализованный. Весь воздух вырвался из его легких. Он чувствовал, как ледяная волна страха и абсолютной растерянности сменяет адреналиновый всплеск. Его рука судорожно сжала дверную ручку, единственную опору в этом внезапно перевернувшемся мире. Губы онемели, не в силах выдавить ни звука. Мысли метались, пытаясь найти рациональное объяснение этому кошмару: Она пьяна? Заблудилась? Это проверка? Какая-то извращенная игра?
Лорел Вейл не спешила. Она подняла один бокал, предлагая его ему, но ее жест был не приглашающим, а скорее… изучающим. Уголок ее губ дрогнул в чем-то, отдаленно напоминающем улыбку, но не достигшем глаз.
"Не спится?" – спросила она, и ее голос прозвучал неестественно громко в мертвой тишине апартаментов. – "Или просто… привыкаешь к новому дому?" Ее взгляд скользнул мимо него, вглубь его скромной комнаты, а затем вернулся, приковывая Элиана к месту тяжестью невысказанного вопроса и наготой ее ночного облачения. Коньяк в бокале слегка колыхнулся, поймав блик света.
Лорел Вейл сделала медленный глоток из своего бокала, ее глаза не отрывались от Элиана, замершего в дверном проеме. Аромат дорогого коньяка и ее тяжелых духов смешивался в головокружительную смесь.
"Не стоит так напрягаться, Элиан," – ее голос был низким, почти ласковым, но в нем звучала сталь. – "Я пришла прояснить кое-что. Для твоего же понимания ситуации." Она слегка отодвинулась, давая ему пространство, но оставаясь на пороге его комнаты, ее фигура в откровенном черном кружеве казалась призраком в полумраке.
"Ариэль... наше сокровище," – она произнесла имя дочери с привычной нежностью, но тут же ее тон стал деловитым. – "Она наш единственный ребенок. И будет единственной. После ее родов... были осложнения. Я больше не могу иметь детей." Она сказала это просто, как констатацию медицинского факта, без тени сожаления в голосе. "Но Кассиан..." – Лорел слегка наклонила голову, и в ее глазах мелькнуло что-то сложное – понимание, холодная поддержка плана мужа? – "Кассиан всегда мечтал о сыне. О наследнике. О том, кто продолжит его имя и империю. Ариэль, при всем нашем обожании, женщина. И мир, увы, таков, каков он есть. Его империя должна перейти к мужчине. К его крови."
Элиан почувствовал, как по спине пробегают мурашки. Его мозг отчаянно пытался предугадать, куда клонит Лорел. Что это за план?
"Поэтому мы придумали... решение," – продолжила она, и ее губы тронула тонкая, безрадостная улыбка. – "Ариэль родит ему сына. Его внука. Прямого наследника по крови." Лорел сделала шаг в сторону, к стене, которая разделяла комнату Элиана и роскошную спальню Ариэль. Ее палец с безупречным маникюром нажал на едва заметную панель в резной деревянной обшивке.
Тихий, плавный звук двигателя, и часть стены – та самая, за которой должна была спать Ариэль – бесшумно сдвинулась в сторону.
За ней открылось не пространство комнаты, а огромное, безупречно чистое стекло. Одностороннее зеркало.
И за этим стеклом была спальня Ариэль.
Яркий, теплый свет падал на огромную кровать под балдахином. На ней сидел Кассиан Вейл. Он был в дорогом шелковом халате, расстегнутом на груди. Лицо его было расслаблено, довольное, с легкой улыбкой. Он что-то говорил, его губы шевелились, но звука не было – стекло было идеально звуконепроницаемым.
А рядом с ним, стоя у кровати, была Ариэль.
Она уже сняла свое свадебное платье. На ней было нечто воздушное, шелковое, подчеркивающее ее юную, совершенную фигуру. Ее длинные волосы были распущены по плечам. И на ее лице... не было ни страха, ни стыда, ни застенчивости. Было странное, отстраненное спокойствие. Послушность. Она медленно, как будто выполняя заученный ритуал, стягивала с плеч тонкие бретели своего ночного белья. Ее движения были плавными, лишенными кокетства или волнения. Механическими.
"Ариэль..." – имя сорвалось с губ Элиана шепотом, полным ужаса и непонимания.
"Да," – подтвердила Лорел, стоя рядом с ним и наблюдая за сценой за стеклом с тем же выражением, с каким смотрят на важный деловой процесс. – "Она давно участвует в наших... постельных играх. С того момента, как поняла, что это ее долг перед семьей. Перед отцом." Она повернула голову к Элиану, ее взгляд был тяжелым и неумолимым. "Ты, Элиан, был необходим для публики. Для законности. Для того, чтобы ребенок появился в "законном" браке. Чтобы не было вопросов. Ты – гениальная ширма. Красивая, молодая, вызывающая симпатию. Идеальный "муж", который прикроет истинного отца наследника."
За стеклом Ариэль сделала шаг к кровати, к Кассиану. Он протянул к ней руку. Она положила свою руку в его. Никакого отвращения. Никакого сопротивления. Только та же отстраненная покорность. Кассиан потянул ее к себе, его довольная улыбка стала шире.
Элиан почувствовал, как земля уходит из-под ног. Его желудок сжался в тугой, болезненный узел. Горло перехватило. Он видел все: роскошную спальню, довольное лицо Кассиана, совершенное, лишенное эмоций тело Ариэль, выполняющей свою "семейную обязанность". И он видел Лорел рядом с собой, наблюдающую за этим с холодной отстраненностью.
"Теперь ты понимаешь суть нашей сделки?" – голос Лорел вернул его в реальность его маленькой комнаты перед страшным окном в чужую ночь. – "Твоя роль – быть фасадом. Принимать поздравления. Убаюкивать публику сказкой о любви. И когда Ариэль родит сына..." – Лорел слегка кивнула в сторону стекла, где сцена разворачивалась с немой жутью, – "...ты будешь счастливым "отцом" перед камерами. Империя Вейлов обретет своего наследника. А ты... ты получишь свою свободу от долгов и свои деньги. Все честно."
