Лера кивнула, ее решимость не угасла. Она стянула розовый свитер через голову, оставаясь в простом черном бюстгальтере и тех же легинсах. Затем, не церемонясь, стянула легинсы и стринги вместе, обнажив свое тело – более худощавое, чем у Кати, с маленькой, аккуратной грудью и тонкой талией. Ее кожа казалась фарфоровой в ярком свете. Брюнетка встала в ту же позу у острова, нога на табуретке.
– Ну, Катюш, поддержи, – бросила она через плечо, стараясь шутить, но голос выдавал волнение.
Катя наблюдала, завороженная. Она видела, как напряглись мышцы спины Леры, как сжались ягодицы, а затем расслабились. Первый звук был тише, чем у Кати – ПФРРРТ!
Несколько небольших, твердых шариков, похожих на орехи, упали в миску рядом с массой Кати. Запах дополнился новыми нотами – чуть более резкими.
– Давай, Лер, давай! – подбодрила Катя, чувствуя странное единение в этом моменте.
БЛЯМС! - более крупный, мягкий кусок шлепнулся в миску. Лера застонала, ее тело слегка затряслось.
ПШШШИК! ХЛЮЮП!
Последовала порция полужидкой кашицы, разбрызгавшись по краям хрусталя. Лера тужилась сильнее, ее пальцы впились в край столешницы.
ГРУУУХ!
Последняя порция была объемной, плотной, заполнив миску почти до краев. Запах стал невероятно насыщенным, густым, витающим в воздухе физическим присутствием. Брюнетка выпрямилась, дрожа, ее дыхание было прерывистым. Девушка быстро вытерла попку и немного стыдливо натянула легинсы, не надевая стринги.
– Фух... – выдохнула девушка, оборачиваясь. Ее лицо тоже пылало, но в глазах читалось удовлетворение и даже гордость. – Готово.
Подружки обе смотрели на миску - она была полна до краев теплой, дымящейся смесью их экскрементов. Консистенция была разнообразной: от плотных, почти цельных кусков Кати до более мелких и сухих "орешков" Леры и жидковатых вкраплений. Цветовая палитра – все оттенки коричневого и желтого. Запах стоял осязаемый, тяжелый, но девушки, казалось, уже начали к нему привыкать, или адреналин притуплял обоняние.
– Теперь самое интересное, – сказала Катя, ее голос звучал тверже. – Ставим на стол. Достаем ложки.
Девушки аккуратно, стараясь не расплескать, перенесли тяжелую хрустальную миску на журнальный столик в гостиной, прямо между их креслами. Блики от торшеров играли на гранях хрусталя и на влажной поверхности содержимого. Катя принесла две столовые ложки из набора столового серебра – специально для столь торжественного случая.
Подружки сели, каждая на свое место, и уставились на миску. Смелость начала понемногу испаряться, уступая место холодку страха и сомнения. Запах здесь, в гостиной, казался еще более интенсивным.
– Кто первый на этот раз? – спросила Лера, сжимая ложку в потной ладони. – Опять орлянка?
– Нет, – Катя решительно взяла свою ложку. – Я предлагала эксперимент. Я и начну. За мной.
Она глубоко вдохнула, как перед прыжком в холодную воду, ее рука дрожала, когда девушка опустила ложку в миску. Лезвие серебра легко вошло в теплую массу, рыжая зачерпнула немного – кусочек своего более плотного стула и немного жидковатой фракции Леры.
Капли коричневой жидкости стекали с ложки обратно в миску, запах ударил в нос с новой силой – кислый, ферментированный, животный. Катя почувствовала спазм в горле, предвестник рвотного рефлекса и крепко зажмурилась.
– Просто как очень крепкий сыр... или паштет... – пробормотала девушка, больше для себя.
И поднесла ложку ко рту. Губы дрожали. Она открыла рот, высунула кончик языка и быстрым движением слизала небольшую каплю жидкой фракции с края ложки.
Вкус обрушился на нее мгновенно: горький, очень горький, с сильной кислинкой и неприятной, глубокой землистостью. Что-то вроде пережаренного кофе, смешанного с уксусом и землей. Девушка чуть не выплюнула, с трудом сглотнула, и ее лицо исказила гримаса.
– Фу... Боже... – простонала Катя. – Какое же оно... отвратительное. Горькое-прегорькое!
Лера смотрела на нее с ужасом и восхищением.
– Правда, так плохо?
– Не знаю... – Катя сделала большой глоток вина, чтобы перебить вкус. – Но... не смертельно. Просто очень... специфично. Теперь твоя очередь. Хотя бы попробуй.
Лера скривилась, но взяла ложку. Она зачерпнула кусочек своего "орешка" – маленький, плотный шарик. Поднесла к носу, понюхала – и резко отвела руку, скривившись.
– Запах... – простонала девушка.
– Не нюхай! – засмеялась Катя, уже чуть легче. – Просто засунь в рот! Быстро!
Лера зажмурилась, сунула ложку с шариком в рот и быстро закрыла его. Девушка сидела, не двигаясь, ее челюсти сжались. По лицу было видно, как она борется с рефлексом, как язык отталкивает инородный, отвратительный на вкус предмет. Брюнетка сглотнула с усилием, ее глаза наполнились слезами.
– Ох... – выдохнула она. – Да... Горькое. Очень. И... порошковое? Сухое. Неприятно. Но... проглотила.
Подружки сидели, смотря друг на друга, ощущая странный вкус во рту и дикий кайф от преодоления собственной брезгливости. Первый шаг был сделан.
– Ладно, – Катя снова зачерпнула ложку. На этот раз она выбрала кусочек покрупнее, из своих «запасов». – Один раз проглотили – можно и повторить. Может, привыкнем? Или найдем что-то... интересное?
Она положила кусок на язык. Снова волна горечи и кислоты, но теперь девушка не спешила глотать. Она попробовала пожевать.
Консистенция была плотной, чуть рассыпчатой. Вкус... да, все тот же. Но появились какие-то нотки... того, что она ела накануне? Орехи? Кофе? Сложно понять под мощной горечью. Катя сглотнула.
– Все равно невкусно, – признала она. – Но уже не так шокирует.
Лера последовала ее примеру. Она зачерпнула ложку с жидкой частью, сделала маленький глоток прямо с ложки - опять гримаса.
– Жидкое еще хуже! – выдохнула она. – Горше и кислее. Как ужасный, перебродивший соус. Но... – девушка посмотрела на Катю. – Но мы же не сдаемся?
– Не сдаемся, – подружка улыбнулась, и в ее улыбке появился азарт. – Это же эксперимент. Надо изучить все аспекты. Попробуй смесь.
Они продолжали. Ложка за ложкой. Сначала крошечные порции, с гримасами, запивая вином. Потом порции становились больше. Девушки пробовали разные части содержимого миски: плотные куски Кати, ее более жидкие вкрапления, сухие шарики Леры, ее кашицу. Сравнивали вкусы.
– Интересно, – задумчиво сказала Катя, размазывая небольшой кусочек по нёбу языком. – У меня, кажется, послевкусие... ореховое? Ты вчера ела миндаль?
– Ага! – оживилась Лера. – И у меня во вкусе что-то знакомое... Красное вино? Оно же воняет, прости, когда выходит...
– Оно и есть! – Катя рассмеялась. – У меня тоже винный оттенок в горечи. Забавно, да? Чувствуется, что ели.
Это осознание стало переломным - девушки перестали воспринимать содержимое миски просто как "говно". Они начали воспринимать его как... продукт своего собственного организма, результат своего ужина и вина. Горький, непривычный, но... свой. Знакомый в своей чужеродности. Отвращение начало трансформироваться в любопытство, в азарт исследователей.
– А давай попробуем не запивать? – предложила Лера, ее глаза блестели. – Прочувствовать вкус полностью.
– Дерзко, – усмехнулась Катя. – Давай.
Они зачерпнули полные ложки – Катя плотного куска с жидкой подливкой, Лера – смеси своих шариков и кашицы. Одновременно поднесли ко рту. Вдохнули поглубже, зажав нос (инстинктивно), и отправили содержимое в рот.
Вкус ударил с новой силой: горечь, кислота, землистость, специфическая жирность. Но теперь девушки не спешили глотать - они перекатывали массу во рту, пытаясь разобрать оттенки. Консистенция жидкой части обволакивала язык, плотная – требовала разжевывания, рассыпаясь.
Подружки смотрели друг другу в глаза, видя там то же сосредоточенное изучение, ту же борьбу и постепенное принятие. Проглотили одновременно. Не запивая.
– Сильно, – хрипло сказала Катя. – Но... терпимо. Особенно если дышать ртом.
– Да, – согласилась Лера, облизывая губы. На ее губе осталась крошечная коричневая точка, девушка не стала ее стирать. – Ощущения... странные. Горло немного щиплет. Но в животе тепло. И... возбуждение, чувствуешь?
Катя кивнула - она чувствовала. Волна тепла разливалась не только от вина. Было что-то первобытное, мощное в этом акте – в поедании того, что еще недавно было внутри тебя, в преодолении глубочайшего табу. И делали они это вместе.
Это единение, эта общая тайна, этот совместный прыжок в бездну – это возбуждало невероятно. Ее рука непроизвольно потянулась к кружевам на груди, слегка поглаживая сосок сквозь ткань. Девушка увидела, как темнеют глаза Леры, как ее взгляд скользнул вниз, к ее руке.
– Возбуждает, – призналась Катя вслух, ее голос стал ниже. – Дико возбуждает. И эта миска... она почти пустеет.
Подружки посмотрели на миску. Действительно, уровень ощутимо снизился. Они ели уже увереннее, быстрее, зачерпывая полные ложки. Вкус уже не шокировал - он стал привычным вызовом. Девушки уже не морщились, а лишь сосредоточенно работали челюстями, ощущая разнообразные текстуры во рту. Горьковато-кислая волна теперь воспринималась как часть процесса, как плата за невероятные ощущения, которые их охватывали.
– У тебя тут целый кусок... почти не тронутый, – сказала Лера, указывая ложкой на крупный фрагмент со стороны Кати.
