Алиса сняла шорты - быстро, опытно, без стеснения. Перед камерой предстали ее длинные, стройные ноги, гладкое лобковое пространство (Наталья заметила, что она бритая или эпилированная), и самое главное – ее рука, немедленно вернувшаяся к влажному, розовому центру удовольствия.
Девушка широко развела ноги, давая камере полный обзор. Ее пальцы легко скользнули по блестящим, припухшим от возбуждения половым губам, затем нашли клитор. Алиса начала тереть его кругами – быстро, уверенно, профессионально. Ее грудь вздымалась, живот напрягался, а на лице застыла гримаса интенсивного, почти болезненного наслаждения.
Девушка что-то говорила в камеру, шевелила губами, но Наталья не слышала слов – ее мозг отказывался воспринимать что-либо, кроме этого зрелища и собственного дикого возбуждения.
Женщина не выдержала. Ее пальцы быстро и нервно влетели под резинку штанов и трусиков. Теплая, скользкая плоть с восторгом встретила прикосновение. Наталья почувствовала свой собственный вздувшийся клитор, невероятно чувствительный от возбуждения. Пальцы женщины, дрожа, коснулись его.
Легкое прикосновение – и волна удовольствия, смешанного с ужасом, прокатилась по всему телу. Наталья закусила губу, чтобы не застонать громко. Ее глаза метались между экраном, где пальцы дочери быстро и мастерски доводили себя до края, и ощущением своих собственных пальцев, неуверенно, но отчаянно пытающихся повторить движения.
Женщина терла себя, сначала неловко, потом все смелее, глядя на то, как Алиса делает это. Как пальцы дочери порхают над клитором, как она иногда погружает один или два пальца внутрь себя, на экране было видно, как влагалище – ее жаркое лоно – легко принимает их, блестя и пульсируя.
Наталья почувствовала, как ее собственная писька сжимается в ответ, требуя заполнения. Указательный палец женщины тут же скользнул вниз, нащупал вход - он был влажным, горячим, легко открывающимся. Мать Алисы ввела палец внутрь себя, ощутив знакомые, но сейчас невероятно интенсивные волны тепла и плотности. Она двигала пальцем, подражая ритму дочери на экране, при этом большим пальцем продолжая тереть свой клитор.
Это было безумие. Грех. Падение в бездну. Но тело не слушало разума, оно горело, оно требовало. Оно находилось в плену зрелища молодой, гибкой дочери, мастурбирующей с таким знанием и страстью.
На экране Алиса закинула голову еще дальше, ее рот открылся в беззвучном крике, тело напряглось, как струна. Пальцы между ног замерли в интенсивном вибрирующем движении, впиваясь в клитор. Наталья увидела, как внутренние мышцы дочери ритмично сжались вокруг ее пальцев - девушка кончала!
Прямо сейчас. Перед камерой. Перед чужими людьми. Перед собственной матерью!
Этот вид – кульминация чужого удовольствия, видимая дрожь тела дочери – стал спусковым крючком для Натальи. Стыд, страх, ярость – все смешалось и взорвалось в ее низу живота каскадом невероятно сильных, сокрушительных спазмов.
Женщина вдавила пальцы глубже в себя, яростно терла клитор, ее бедра дернулись вверх, прижимаясь к предательской руке. Волна за волной оргазма – восхитительные вспышки – накатывали на нее, вымывая все мысли, оставляя только белое, пылающее ничто и жгучую влажность между ног.
Наталья застонала, глухо, подавленно, уткнувшись лицом в спинку кресла, кусая ткань, чтобы заглушить звук. Ее тело билось в конвульсиях наслаждения, позаимствованного, украденного, греховного.
Она лежала, тяжело дыша, медленно приходя в себя. На экране Алиса, улыбаясь, устало и удовлетворенно, что-то говорила, поправляя волосы. Девушка потянулась к камере, и экран Натальи погас.
Сеанс закончился.
Тишина в квартире оглушала. Только стук дождя в окно и бешеный стук сердца Натальи в ушах. Она медленно вытащила мокрые пальцы из-под одежды. Запах ее собственного возбуждения смешивался с запахом вина. Стыд накрыл женщину с новой силой, ледяной волной. Она только что…
Она кончила, глядя на то, как ее дочь…
«Нет! Этого не было! Я не могла!"
Но влажные трусики, дрожь в ногах и пустота после оргазма были слишком реальны. Наталья вскочила, как ошпаренная, захлопнула ноутбук. Ей было дурно.
Женщина метнулась на кухню, судорожно налила стакан воды, но пить не смогла – руки тряслись слишком сильно. Она стояла, опершись о раковину, глядя в черное окно, в котором отражалось ее бледное, искаженное отвращением к самой себе лицо.
«Что теперь? Как смотреть Алисе в глаза? Как жить с этим знанием? И с этим…»
Этим желанием, которое, как черная змея, только что высунулось из темницы ее подсознания и ужалило Наталью с невероятной силой. Женщина слышала, как в комнате дочери открылась дверь. Шаги по коридору - легкие, быстрые. Алиса шла в ванную, наверное, смывать следы… работы.
Наталья застыла, прислушиваясь. Каждый звук – шорох одежды, щелчок выключателя в ванной, журчание воды – отдавался в ее перегретом мозгу. Тело, только что испытавшее невероятную разрядку, вдруг снова напряглось. Воспоминание о том, что она видела – обнаженное тело дочери, ее пальцы, скользящие по влажной плоти, ее стоны – вспыхнуло в сознании с новой силой. И к стыду, к отвращению, снова, предательски, подкралось то самое тепло внизу живота. Слабое, но неумолимое.
Жажда.
