Я придержал её юбку на уровне пупка и слегка наклонил голову, чтобы видеть. Мои пальцы коснулись её крупных, скользких от влаги половых губ, и Анна Николаевна вздрогнула, как от разряда тока.
— Ах... — короткий сдавленный стон, вырвался из её груди.
Мои пальцы скользнули между створок её щёлки, собирая обильную влагу. Она была такой скользкой, что мои пальцы скользили, словно по льду.
— Какая же вы мокрая... — восхищённо прошептал я, не в силах оторвать взгляд от её блестящей щёлки. — Вы так течёте...
— Серёжа... — простонала Анна Николаевна, её голос был пропитан смущением, но в нём чувствовалась и похоть, которую она пыталась скрыть.
Один мой палец, скользнув между половых губ, поднялся выше и коснулся её клитора — крупного, пульсирующего, размером с большую фасолину. Она как-то рассказывала мне, что это её «аномалия», что из-за большого клитора она возбуждается быстрее и сильнее. Я начал массировать его большим пальцем, медленно, но твёрдо, чувствуя, как он набухает под моим прикосновением. Её тело задрожало, колени подогнулись, а по её ляжкам побежали тонкие ручейки. Запах её пизды стал ещё острее — тяжёлый, мускусный, с ноткой солёного пота, он заполнял всё вокруг, как наркотик.
Анна Николаевна прикусила губу так сильно, что я боялся, она прокусит её до крови, лишь бы не застонать громче. Мои пальцы умело скользили по её щёлке, лаская губы, но не проникая внутрь, дразня её. Она была такой мокрой, что каждый мой жест сопровождался влажными, чавкающими звуками. Я слегка шлёпнул ладонью по её пизде, и раздался звонкий, влажный шлепок, несколько капель брызнули в стороны, оседая на её ляжках. Анна Николаевна ахнула и задрожала.
— Как вы течёте, охренеть... — поражался я. Для меня, молодого пацана, это было в новинку. Девчонки, с которыми я был раньше, никогда так не текли. Их бритые, узкие письки казались детской игрой по сравнению с этой взрослой, волосатой пиздой — сочной, обильно текущей, с этим резким, пьянящим запахом настоящей женщины.
— Серёжа, хватит... Прошу... — простонала Анна Николаевна, её голос дрожал, но бёдра невольно раздвигались шире.
— Нет... — прошептал я с издёвкой, ускоряя движения, теребя её щёлку активнее, наслаждаясь влажными звуками и тем, как её влага пропитывает мои пальцы.
— Стой... Я больше не могу... — пропищала Анна Николаевна, её голос сорвался в высокий, умоляющий тон.
— Кончайте... Давайте... — шептал я ей на ухо, прижимаясь ближе, чувствуя жар её тела.
— Нет... Не хочу... Не надо... — Анна Николаевна мотала головой, но её бёдра раздвигались ещё шире, а тело начало дрожать. Внезапно её рука закрыла рот, заглушая крик. Её бёдра сжали мою кисть, как тиски, и она кончила, содрогаясь всем телом. Её правая рука вцепилась в моё плечо, ногти впились в ткань моей футболки, а каблуки её туфель скользили по полу, словно она танцевала в безумном ритме. Если бы она не держалась за меня, то точно бы сползла по стене.
Её оргазм длился почти минуту, её тело сотрясали спазмы, а из-под ладони доносились приглушённые, мучительные стоны. Её ножки стали мокрыми, капли стекали по бёдрам, доходя до щиколоток. Наконец, Анна Николаевна перестала дрожать, медленно оттянула мою руку от своей промежности и нервно одёрнула юбку вниз, прикрывая свои ляжки.
— Мне... Мне пора на урок... — засуетилась она, поправляя очки, которые съехали на кончик носа, и разглаживая блузку. Её каблуки неуверенно топтались на месте, словно она пыталась вернуть себе равновесие. Пышная грудь всё ещё вздымалась, пот блестел в глубоком вырезе блузки, а лицо пылало. Она бросила на меня странный взгляд — смесь стыда, облегчения и чего-то ещё, что я не мог разобрать, — и тут же отвела глаза. — Я... Я пошла...
Анна Николаевна развернулась и поспешила по коридору, её шаги были неровными, дёргаными. Её круглая, сочная задница, обтянутая кожаной юбкой, соблазнительно покачивалась с каждым шагом, гипнотизируя меня. На её икрах блестели капельки выделений, стекавшие вниз, и это зрелище заставило мой член снова дёрнуться в штанах. Она то и дело поправляла юбку, волосы, очки, словно пыталась стереть следы того, что только что произошло.
— Анна Николаевна! — окликнул я её, не слишком громко, но достаточно, чтобы она услышала, и сунул руку в карман. Она резко обернулась, её пальцы нервно теребили дужку очков. Я вытащил её чёрные кружевные стринги и расправил их перед собой, растягивая ткань, ещё тёплую и влажную.
— Классные трусики... — ухмыльнулся я, поднося их к лицу и демонстративно вдыхая её запах.
— Убери! — шикнула Анна Николаевна, махнув рукой, её лицо вспыхнуло новой волной краски. Я ухмыльнулся шире и снова понюхал их, не отрывая от неё взгляда. Анна Николаевна фыркнула, развернулась и зашагала дальше, но не выдержала и ещё раз обернулась. Я помахал её трусами, как флагом, наслаждаясь её реакцией. Она закатила глаза, фыркнула громче и скрылась за углом.
Эта женщина сводила меня с ума годами. Анна Николаевна — невероятно красивая, с её строгой, почти консервативной манерой держаться, но с демонами в голове, с которыми я частично уже успел познакомиться. Её голубые глаза, пышная грудь, широкие бёдра и вульгарно красивая волосатая пизда... Она была женщиной в самом соку... Настоящей женщиной...
Я пошёл вниз по лестнице, на ходу разглядывая её трусики. Чёрные кружевные стринги, явно не девичьи, а для взрослой, большой задницы. Они ещё хранили её тепло, её влагу, её запах — густой, солоноватый, с ноткой овуляции, как я знал от неё самой. Анна Николаевна специально носила их два дня, не снимая и не подмываясь, как я просил. Я растянул ткань в области промежности, разглядывая белёсые, липкие следы, которые оставили её выделения. Запах был таким сильным, что я снова вдохнул его, жадно, как наркоман, и почувствовал, как мой член напрягается ещё сильнее.
Вам, наверное, интересно, что это сейчас было? Хах, понимаю. Как так вышло, что обычный пацан вроде меня, не высокий, не красавчик, не спортсмен, а простой троечник-хулиган, дорвался до пизды своей шикарной училки? Как начался этот роман с Анной Николаевной, женщиной, которая казалась недосягаемой для всех? Что ж, об этом я расскажу, но не сейчас. Дайте мне насладиться её трусами — этими чёрными кружевными стрингами, пропитанными её запахом, её похотью...
Я нюхал их всю дорогу до кабинета, пока не остановился у двери. Только тогда я сунул их в карман, постучался и вошёл, с блаженной улыбкой на лице. Вера Сергеевна, наша математичка, тут же отчитала меня перед всем классом за долгое отсутствие. Я лишь пожал плечами, пробормотал, что «приспичило по большому», чем вызвал хохот одноклассников. Она фыркнула, велев мне садиться и «делать это дома утром». Я плюхнулся за парту, всё ещё чувствуя эйфорию. Украдкой поднёс пальцы к носу и вдохнул. Они всё ещё пахли пиздой Анны Николаевны — солоноватым, мускусным ароматом моей учительницы...
Второй раз за день я увидел Анну Николаевну на обеде, в школьной столовой, где гудели сотни голосов, а ученики и учителя сновали туда-сюда с подносами. Она сидела за учительским столом рядом с географичкой, чинно держа ложку и болтая о чём-то своём учительском.
Попивая сок через соломинку, я следил за ней со своего места, в десяти метрах от их стола. Мой взгляд прикипел к её коленям, плотно сжатым под деревянным столом. Разрез на левом бедре её кожаной юбки приоткрывал полоску её гладкой кожи чуть выше колена, до середины бедра. Я знал, что она сейчас без трусов — чёрные кружевные стринги, пропитанные её запахом, всё ещё грели мой карман. Это знание разжигало во мне пожар, и мой член уже напрягался, натягивая штаны.
Я представил, как она чуть подтягивает юбку выше, раздвигает колени и открывая мне её волосатую пизду. От этой мысли мурашки пробежали по спине, а в голове зародилась безумная идея. Я достал телефон и быстро настрочил. К слову, у нас с ней имелся секретный чат в "вотсапе", и мы почти каждый день переписывались. Отправив сообщение, я поднял глаза на учительский столик.
Телефон Анны Николаевны, лежавший рядом с её тарелкой, пиликнул. Она пододвинула его ближе, мельком взглянула на экран, и её голубые глаза за стёклами очков расширились, как у пойманной школьницы. Она инстинктивно перевернула телефон экраном вниз, словно боялась, что кто-то прочтёт. Географичка, сидевшая рядом, что-то спросила, её голос утонул в гомоне столовой, а Анна Николаевна лишь тряхнула головой, выдавив натянутую улыбку, которая не могла скрыть её смятения. Её щёки слегка порозовели, и я видел, как она нервно сглотнула, поправляя очки.
Я ждал, пронзая её взглядом, желая, чтобы она нашла меня глазами. И она нашла — наши взгляды встретились, когда географичка уткнулась в свой телефон. Я едва заметно кивнул, давая понять, что я серьёзен. Анна Николаевна отвернулась, уставившись в свою тарелку с супом, её пальцы нервно сжимали ложку. Но через секунду она снова подняла глаза, осторожно осматриваясь — её взгляд скользнул мне за спину, по сторонам, проверяя, не смотрит ли кто. Географичка всё ещё пялилась в свой экран, не замечая ничего вокруг.
И вот левая рука Анны Николаевны медленно опустилась под стол, к колену. Я замер, сердце заколотилось, дыхание перехватило. Её пальцы, тонкие, с аккуратным розовым маникюром, начали медленно перебирать ткань юбки, подтягивая её выше колена, миллиметр за миллиметром. Разрез на бедре открывал всё больше её гладкой, молочно-белой кожи, и я не мог отвести глаз. Её левое колено начало плавно отъезжать в сторону, раздвигая ноги всё шире. Я впился взглядом в её ляжки, чувствуя, как потеют ладони.
«Ещё чуть-чуть! Ну, давай же!» — мысленно умолял я, сжимая стакан с соком так, что он чуть не треснул. Анна Николаевна не спешила, её глаза метались по столовой, проверяя, не смотрит ли кто. Шум голосов, звон посуды и суета вокруг создавали идеальное прикрытие — никто не обращал на неё внимания. И вот она осмелилась: её левое колено резко отъехало в сторону, раздвигая ноги так широко, что юбка задралась ещё выше. Мне не пришлось напрягать зрение — между её раздвинутых ляжек, в лёгкой тени под столом, я чётко увидел густую поросль её лобковых волос, тёмных, кудрявых, и торчащие из них розовые, набухшие половые губы. Клянусь, они даже сейчас блестели от влаги, словно маня меня.
