Аня практически не заметно двигала бедрами - легкие, волнообразные покачивания, как будто просто ерзая от комфорта, но на самом деле натирая свой клитор о мои пальцы, заставляя их скользить глубже. Она шептала мне на ухо нежные и сексуальные слова: "Да, дядь Саш... Вот так... Твои пальцы такие нежные... Я таю от тебя..." Ее голос был еле слышен, как шелест листьев, но каждое слово разливалось во мне жаром.
Мои эмоции бушевали внутри, как шторм в спокойном море: я старался сдержать их, чтобы не выдать наш секрет, - лицо оставалось спокойным, улыбка - естественной, но сердце колотилось, как барабан, а дыхание чуть учащалось. Я чувствовал прилив адреналина, смешанный с запретным наслаждением, - страх быть пойманным добавлял остроты, делая каждое прикосновение электрическим. Мой член стоял твердым, как гранит, пульсирующий под тканью, набухший до предела, с венами, выступающими от напряжения; головка была чувствительной, и от близости ее тела я ощущал, как пред семенная жидкость сочится, делая ткань влажной. Каждое движение Ани посылало волны удовольствия по моему телу, от низа живота до кончиков пальцев, и я боролся с желанием схватить ее крепче, войти в нее, но держал контроль, фокусируясь на беседе.
- А помнишь, Саша, как мы в детстве строили крепости из снега? - спросил Сергей, ностальгически улыбаясь. - Аня теперь тоже любит приключения, вся в нас.
- Конечно помню, брат, - ответил я, голос чуть хриплый, пока мои пальцы продолжали ласку: один теребил клитор, другой скользил внутрь и наружу, чувствуя, как ее стенки сжимаются, становясь все горячее и влажнее. - Это были лучшие времена. Аня, наверное, унаследовала нашу авантюрность.
Ирина кивнула: - Она у нас такая мечтательница. Расскажи, Саша, о самом странном месте, где ты был.
Пока я отвечал - о джунглях Амазонки, о реках и звездах, - Аня приближалась к пику. Ее движения стали чуть чаще, но все так же незаметны: бедра сжимались, лепестки обхватывали мои пальцы, ее соки текли обильнее, теплые ручейки стекали по моей руке. Она кончила, еле сдержав эмоции - тело ее задрожало, как лист на ветру, стенки лона сжались в спазме, пульсируя вокруг моих пальцев, выпуская волну тепла и влаги, которая пропитала ткань. Ее дыхание прервалось на миг, она прикусила губу, чтобы не застонать, а вместо этого тихо вздохнула, положив голову глубже на мое плечо, ее глаза закрылись в блаженстве. Не выдав себя, она просто прошептала: "Спасибо, дядь Саш... Это было волшебно..."
Я же с огромными усилиями сдержал накатывающийся оргазм: мой член пульсировал яростно, головка горела от желания, волны удовольствия накатывали, как прилив, но я сжал мышцы, сосредоточившись на дыхании, на словах беседы, отгоняя пик. Жар разливался по телу, но я не дал ему прорваться, оставшись на грани, где наслаждение граничило с мукой. Вечер продолжался, телевизор мерцал, а наш секрет таял в тенях, обещая новые шепоты ночи.
Глава 3: Ночное Откровение
Гостевая комната была уютной, с видом на сад, где луна серебрила листья яблонь. Мне постелили свежим бельем - простыни были гладкими, как шелк, с легким ароматом лаванды. Как и всегда, я лег полностью обнаженным, любя ощущения свободы: кожа дышит, тело сливается с тканью, каждый вдох приносит прохладу ночи. Укрывшись тонкой простыней, я приготовился ко сну, но он не шел. В мыслях стояли воспоминания об Ане - нежные, как лепестки розы в росе. Я вспоминал, как ее хрупкое тело прижималось ко мне на диване, ее теплое дыхание у шеи, легкие поцелуи, скрытые от глаз родителей. Ее шепот: "Дядь Саш, потрогай еще меня там..." - эхом отзывался во мне. Мои пальцы, скользившие по ее сочащемуся бутону, чувствовали каждую складочку, каждую каплю влаги, теплую и сладкую. Ее движения бедрами, незаметные, но полные страсти, натирающие клитор о мою кожу, доводили меня до грани. А когда она кончила - дрожь ее тела, спазмы вокруг моих пальцев, тихий вздох, - это было как волна, накрывающая берег в лунном свете. Мой член пульсировал от воспоминаний, но я заставлял себя успокоиться, наслаждаясь эхом тех ощущений.
Так, в этих мыслях, прошло часа два. Домочадцы уже все спали, за окном светила полная луна, заливая комнату серебристым сиянием, а сверчки пели свою вечную песню, как шепот природы. И в этой тишине я услышал робкие шаги, приближавшиеся к моей комнате. В следующую минуту на пороге появился силуэт Ирины - в лунном свете ее фигура была прекрасна, как скульптура из мрамора. На ней была короткая ночнушка, едва прикрывавшая бедра и пышную грудь, а стройная талия и плоский живот будоражили мое воображение, намекая на скрытые сокровища. Тут я заметил, что моя простыня немного сползла, открывая вид на мой обнаженный бок и бедро, указывая на факт отсутствия трусов, а тонкая ткань едва прикрывала мой расслабленный член и отвисшие яйца. Я сделал вид, что крепко сплю, незаметно наблюдая за Ириной сквозь приоткрытые ресницы.
Ирина немного постояла в проеме, ее дыхание было тихим, нерешительным. Затем она прошла в комнату, стараясь не шуметь, и лунный свет, упавший на ее тело, сделал ночнушку почти прозрачной - я видел контуры ее сосков, твердых от прохлады ночи, изгибы бедер, тень между ногами, где ткань слегка прилипла к коже. Она подошла к кровати, остановившись в полуметре от меня, и молча любовалась моим "спящим" телом: ее взгляд скользил по моим плечам, груди, спускаясь ниже, к обнаженному бедру и тому, что едва прикрывала простыня. Я чувствовал тепло ее глаз, как ласку. А я, в ответ, сквозь ресницы, любовался ею: ее грудь вздымалась от дыхания, соски проступали сквозь ткань, как бутоны, готовые расцвести; бедра были гладкими, манящими, с легким блеском от лунного света; между ними угадывалась нежная выпуклость, скрытая тонкой материей. Это было молчаливое, совместное созерцание - как ритуал, где тела говорят без слов, обмениваясь энергией желания. Ее глаза задержались на моем бедре, и я увидел, как ее губы слегка приоткрылись, дыхание участилось. Мои - на ее талии, воображая, как кожа теплая и шелковистая под пальцами. Минуты тянулись, полные напряжения, как натянутая струна, где каждый взгляд был прикосновением.
Постояв еще пару минут, она собралась уходить, повернувшись к двери. Но мне не хотелось ее отпускать - это было как потерять миг волшебства. Я поворочался, сделав вид, что просыпаюсь, и простыня слегка сдвинулась, обнажив край моего члена.
Ирина слегка растерялась, посмотрела на меня. "Ой, прости, я не хотела тебя разбудить," прошептала она, ее голос дрожал от смущения.
"Ирочка, это ты?" - нежно, сонным голосом спросил я. "А, нет, все нормально, не страшно," - поспешил успокоить ее я, и как будто окончательно просыпаясь, поднявшись на локтях, спросил: "Что-то случилось?"
"Нет, все нормально, просто хотела проверить, все ли у тебя хорошо на новом месте," - нежно и заботливо шептала она, подходя ближе.
"Да, дорогая, спасибо, все просто замечательно. А как у тебя дела? Мне показалось, ты какая-то грустная," - с мягким сочувствием произнес я, садясь удобнее.
- Да, нет, все нормально, - неуверенно сказала она, опустив глаза.
"Тааак, а ну-ка садись рядом и рассказывай, что случилось?" - оживившись, и немного подвинувшись, освобождая место, поинтересовался я.
Она медленно присела на кровать, положив свою нежную ладонь на простыню рядом с моим бедром. Ее пальцы едва заметно прикоснулись к моей коже, вызвав в теле небольшой электрический разряд - тепло разошлось по венам, как искра.
"Да как тебе сказать... Просто мне кажется, что наши отношения с Сергеем в последние годы тускнеют," - опустив глаза и с некоторой тоской в голосе произнесла она. "Он стал реже замечать меня, реже прикасаться. Вечера проходят в рутине - работа, дом, Аня... А интим... Он стал механическим, без той искры, что была раньше. Мне кажется, он ко мне охладел, видит во мне только мать и хозяйку, а не женщину."
Я нежно положил свою руку на ее ладонь, сжимая пальцы: "Ирочка, милая, мне так жаль... Ты заслуживаешь большего, тепла, страсти. Сергей, наверное, устал от повседневности, но это не значит, что ты меньше желанна."
Она подняла глаза, в них блеснула благодарность: "Спасибо, Саша... Ты всегда понимал меня лучше. За это я и ценю тебя."
Во время нашего разговора простыня сползла чуть больше, и головка моего члена показалась из-под нее - гладкая, слегка набухшая, с венкой, проступающей от растущего возбуждения. Я делал вид, что не замечаю, продолжая говорить, но чувствовал ее взгляд - украдкой, она поглядывала туда, ее щеки порозовели, зрачки расширились, дыхание стало глубже. Она сглотнула, стараясь сосредоточиться на словах, но глаза то и дело скользили вниз, как будто магнитом притянутые к этой обнаженной части меня.
"Скажи, может быть, я уже не такая сексуальная, как раньше?" - с обидой в голосе спросила Ирина.
От этого вопроса мой член вздрогнул, слегка приподнимаясь. "Что ты, моя хорошая, да любой мужчина был бы счастлив иметь такую красавицу жену, девушку, как ты," - сказал я, очень нежно, чтобы не спугнуть, положив свою ладонь ей на обнаженное колено и еле заметно погладив. Кожа была теплой, шелковистой, как атлас.
От моего прикосновения она слегка вздрогнула, по телу пробежали мурашки, видимые в лунном свете, соски напряглись под ночнушкой. "Если честно, то я всегда сильно завидовал брату. А теперь, спустя время, ты стала еще более привлекательной - твоя грудь такая пышная, упругая, соски - зовущие к поцелуям; талия тонкая, как у нимфы, бедра манящие, с той нежной выпуклостью между ними, что обещает рай; кожа твоя сияет, как жемчуг, а глаза полны огня. Ты еще более сексуальная, еще более желанная - тело твое расцвело, как цветок в полном расцвете, полное соков и тепла."
Она смутилась, щеки залились румянцем, глаза опустились: "Ну что ты, Саш, перестань, не вгоняй меня в краску," - сказала она, и инстинктивно положила ладонь на мое голое бедро так высоко, что ее средний пальчик оказался под моей головкой. По искорке, вспыхнувшей в ее глазах, я понял, что она это почувствовала, но руку не убрала. "Ты очень добрый, внимательный и нежный человек, наверное, поэтому тебя так любит Анюта, и мне ты всегда очень нравился," - с вибрацией в голосе, смущаясь, произнесла она. Ее пальчик слегка дернулся вверх, вызывая в моей головке сладкие ощущения - тепло разошлось, как мед по венам.
