Приступы с тех пор не беспокоили; душа радовалась нежданной перемене, свободе. И даже разум по каким-то неведомым причинам стал проясняться с каждым месяцем безмятежной жизни в чистеньком приморском поселке. Последним напоминанием о прошлом был протез, внутри которого она прятала ключи от бани и сейфа. Но и с ним девушка рассталась, поменяв его на новый – жутко дорогой, но совершенно незаметный под гольфами или чулками. А самое главное – теперь ее никто не называл Дурочкой; она не боялась появляться на людях, и всюду ходила в той красивой одежде, которую прятала от посторонних глаз в огромном металлическом шкафу.
– Так на чем же я остановилась в прошлый раз? – шумно отхлебнув из чашки, задумалась старушка.
– Вы начали рассказывать про Белоснежку и семь гномов.
– Ага. Сейчас припомню…
– А знаете, Варвара Федосеевна, расскажите лучше что-нибудь из своей жизни, – попросила девушка, пододвигая поближе к собеседнице нарезанную булочку и вазочку с алычовым вареньем. – Вы как-то обмолвились о своем внуке.
– Было такое, – встрепенулась та. – Я ведь и сама хотела о нем рассказать! Вот намедни он приедет погостить – обязательно вас познакомлю, – и, придвинувшись, зашептала, словно кто-то мог подслушать их разговор: – А что с ноженькой беда – не кручинься. Парень он у нас неглупый: не по ногам людей оценивает, а по душеньке…
