— Дилатация — основа, Алиночка, сердце терапии, — ответила доктор Ната, её тон был мягким, но убеждающим. — Ежедневно ты растягиваешь анальный канал расширителями или дилдо, от малого к большему, чтобы создать объём вагины. Протокол: 3 раза по 40 минут в день минимум, смазка обильно, расслабление через дыхание и визуализации. Представляй, как твоя псевдовагина оживает, становится мягкой, чувствительной, как настоящая. Это не просто механика — мозг переносит чувствительность, как в экспериментах Эрссона, превращая давление в вагинальные ощущения. Без неё терапия не сработает, ощущения не перейдут полностью. Алина, ты чувствуешь, как твоё тело уже начинает говорить с тобой по-новому? Пойдёшь сейчас с Настенькой в процедурный — она покажет тебе технику и поможет советиками.
Алина кивнула, сердце колотилось, но в этом ритме было что-то живое, как предчувствие чуда. Она подумала: «Это как будто я учусь дышать заново, и каждый вдох — шаг к себе».
Настенька ждала за дверью, и они направились в процедурный кабинет — стерильный, но уютный, с красивым розовым гинекологическим креслом, мягко поблёскивающим в свете ламп, и полками, заставленными дилдо всех размеров: от тонких, как пальцы, до массивных, реалистичных, с мягкими изгибами и текстурами. Настенька помогла Алине сесть, снять кружевные трусики, аккуратно сложив их на стул, и раздвинуть ноги, нежно уложив их в подставочки. Она пододвинула баночку с ароматной смазкой, пахнущей лавандой, и её движения были лёгкими, как танец.
— Спусти лифчик, милая, — сказала Настенька, её голос был как шёпот подруги, знающей все секреты. — Пусть груди дышат, и, если захочется, поласкай сосочки — мы пока не будем ставить стимуляторы, чтобы для первого раза не было слишком много.
Алина кивнула, её сердце дрогнуло, как лист на ветру. Она спустила бретельки лифчика, чувствуя, как ткань скользит по коже, открывая грудь. Настенька взяла тонкое дилдо с розовой головкой и нанесла на него ароматную смазку, пахнущую лавандой. Её движения были бережными, как у художницы, рисующей невидимый узор. Дилдо, 2 см, вошло в Алиночкину кисулю с лёгким давлением, как тёплое прикосновение, и Алина почувствовала, как её женское лоно мягко принимает его, раскрываясь. Дилдо входило и выходило, медленно, ритмично, и тепло разливалось по телу, словно река, текущая к неведомому морю.
Через несколько минут Настенька сменила дилдо на 4 см, чуть шире, с мягкими рёбрышками. Кисуля растягивалась, откликаясь мягким теплом, и Алина, не замечая, начала ласкать свои набухшие сосочки, чувствуя, как они отзываются лёгким трепетом. «Умничка, — улыбнулась Настенька, её голос был как лёгкий бриз. — Ты так хорошо всё делаешь! Вот, возьми дилдо сама, продолжай — одной рукой двигай его в кисуле, другой ласкай свои сиси». Алина, смущённо улыбнувшись, взяла дилдо, её пальцы чуть дрожали, но движения были плавными, словно она танцевала с новым телом. Настенька взяла планшет и начала отмечать детали процедуры, её глаза следили за Алиной с тёплой гордостью, как за ученицей, делающей первые шаги.
Клиторочек в чехольчике намок, из него потекла тонкая струйка жидкости, как слёзы звезды. — Это твой внутренний бутон, — сказала Настенька, аккуратно вытирая мягкой салфеткой. — Он пробуждается, это хороший знак. Если будет течь, даже вне процедур — так бывает, — надевай прокладочку в трусики.
— Сначала дилатацию делаем тут, в кабинете, чтобы всё было правильно, — продолжила она, её глаза блеснули. — Потом, когда привыкнешь, сможешь дома сама. А если будет часто любовь с мужчинами, можно иногда пропускать процедуры — псевдовагина оживает через близость, это часть терапии.
Время в кабинете растаяло, как сон. Настенька протянула прозрачную баночку с кремом гамамелиса, пахнущим травяным утром. — Это для всех ВТТ-девочек, — сказала она мягко. — Наноси на кисулю после процедур, чтобы она была эластичной и спокойной.
Алина выдавила на пальцы прохладный, чуть мерцающий крем, похожий на капли росы. Она осторожно коснулась приоткрытых анальных губок, смазывая их снаружи, и её пальчик чуть скользнул внутрь, обволакивая теплом. Кисуля откликнулась лёгкой пульсацией, словно благодаря за заботу.
— Молодец, Алиночка, на первый раз хватит, — сказала Настенька, её голос был тёплым, как объятие. Она протянула кружевные трусики, аккуратно сложенные, и Алина, смущённо улыбнувшись, надела их, ощущая, как мягкая ткань обнимает её приоткрытую киску и клиторочек в чехольчике. Затем она закуталась в халатик с пионами, который хранил тепло утренних открытий, и надела туфельки, всё ещё капризные на каблуках. Каждый шаг был как танец с новым телом, полный обещаний.
— Иди перекуси, потом отдыхай в палате, там есть телевизор, женские журналы, — продолжила Настенька. — Вечером сделаешь дилатацию ещё раз тут, чехольчик снимай через 8 часов или оставляй, как тебе комфортно. Завтра утром приходи, подберём дилаторы и всё обсудим с доктором Натой.
Алина кивнула, её сердце билось в ритме нового мира. Настенька проводила её до палаты дневного стационара — небольшой комнаты с мягкой кроватью, укрытой светлым пледом, и окном, где свет дробился в занавесках, как в зеркале сновидений. На столике лежали глянцевые журналы, шепчущие о женственности, а телевизор тихо бормотал о далёких мирах. Алина легла, её тело хранило эхо дилатации — пульсацию внутреннего бутона, пробуждающегося, как цветок под солнцем. Глаза закрылись, и дневной сон накрыл её, как лёгкий туман, в котором псевдовагина рождалась из иллюзии, а отражение в зеркале улыбалось — уже не Андрей, а Алина, на пути к себе.
