Я старался не выдавать своего возбуждения, мысленно успокаивая начинающуюся эрекцию, но все, что мне удавалось, - только замедлить ее. Головка предательски набухала, ствол медленно, но увеличивался в размерах, скользя по пальчику Ирины - гладкий, венозный, с кожей, натягивающейся от прилива крови. По ее вспыхнувшему румянцу было видно, что она чувствовала это, но старалась не подавать виду. "Ты всегда был внимательней ко мне и чувствовал меня лучше, чем Сергей. Я очень скучала по тебе все эти годы," - очень нежно, с дрожью в голосе, призналась она, и тут же ее пальчик согнулся, выскальзывая из-под набухшей головки члена, и сразу переместился уже на нее. Она еле заметными, очень медленными движениями начала размазывать выступившую скользкую, прозрачную каплю смазки по головке и уздечке - пальчик кружил, мягко надавливая, ощущая каждую складочку, каждую венку, вызывая волны удовольствия, разливающиеся по моему телу.
Ира смотрела мне в глаза нежным, искренним, но полным смущения взглядом - было видно, что ей очень стыдно за то, что она сейчас делает, щеки горели, губы приоткрылись. Моя рука медленно скользнула вверх по шелковистой коже и скрылась под подолом ночнушки, едва прикоснувшись к трусикам - ткань была теплой, влажной, намекая на возбуждение.
"Ирочка, дорогая моя, я ведь уехал только потому, что очень любил тебя," - с мягкой нежностью и сексуальностью в голосе признался я. "Думал, что все прошло, прошли мои чувства, но сегодня, когда я увидел тебя, увидел Анечку, которая как две капли воды стала похожа на тебя в те годы, я понял, что ничего не прошло, ничего не изменилось." Я слегка сжал ее трепещущую ножку, чувствуя дрожь под пальцами.
От этого признания в ее глазах появились слезинки, ее рука уверенно скользнула под простыню и обхватила мой член всей ладонью - теплой, мягкой, сжимая ствол, ощущая его пульсацию, венки, набухшую головку. Тело ее резко нагнулось к моему лицу, секунду наши глаза возбужденно смотрели друг на друга - зрачки расширенные, полные желания, - а затем ее губы впились в мои сладким, нежным, но страстным поцелуем. Наши языки сплелись, порхая во рту друг друга: мой язык скользнул по ее, мягкий и влажный, танцуя в ритме, как лепестки в ветре; ее - ответил, обвиваясь вокруг моего, исследуя каждый уголок, с привкусом вина и желания, слюна смешивалась, теплая и сладкая, вызывая мурашки по спине. Поцелуй углублялся, языки ласкали друг друга кончиками, кружили, надавливали, имитируя более интимные движения.
Мои руки страстно и нетерпеливо раздевали ее: одна стянула бретельку ночнушки, обнажив грудь - пышную, с твердыми сосками, розовыми, как бутоны; я мял ее, пальцы щипали сосок, крутили, чувствуя, как он твердеет, как тело Ирины выгибается от удовольствия. Другая рука задрала подол, стянула трусики вниз по бедрам - они были мокрыми, с ароматом мускуса, - обнажив ее лоно, гладкое, сочащееся, лепестки набухшие, клитор зовущий. Ее рука ласкала мой пульсирующий член: ладонь скользила вверх-вниз по стволу, гладкому и твердому, как мрамор, пальцы обхватывали головку, размазывая смазку, надавливая на уздечку, вызывая вспышки наслаждения, яйца подтягивались от ее прикосновений.
Со страстью я прильнул к ее сочащемуся от желания и возбуждения лону: губы мои коснулись лепестков, теплых и влажных, язык скользнул по клитору, кружа, посасывая его, как жемчужину, чувствуя пульсацию под ним. Я нежно, со всей любовью, вылизывал ее - язык проникал внутрь, ощущая тесноту стенок, соки текли по моему подбородку, сладкие, как нектар; пальцы раздвигали лепестки, один натирал клитор, другой скользил внутрь, изгибаясь, касаясь чувствительных точек. Ирина извивалась, ее тело дрожало, она старалась сдерживать стоны - прикусывала губу, выдыхала тихо, как шепот: "Ох, Саша... Тихо, милый... Не разбуди..." - но, когда оргазм накрыл ее, она содрогнулась, стенки сжались вокруг моего языка, волна тепла хлынула, она зажала рот рукой, тело выгнулось в экстазе, как лук, слезы удовольствия на глазах.
После куннилингуса мы, меняя позы, занялись прекрасным, красивым сексом: сначала она оседлала меня, ее бедра двигались ритмично, лоно обхватывало мой член тесно, скользко, стенки пульсировали, сжимаясь; я чувствовал каждое сжатие, как объятия бархата, тепло ее тела разливалось по мне, вызывая прилив эйфории, а ее глаза, полные любви, смотрели в мои. "Саша, любимый, ты такой сильный... Я чувствую тебя так глубоко," - прошептала она, наклоняясь для поцелуя, ее губы дрожали от удовольствия. Я держал ее за талию, пальцы впивались в кожу, грудь ее качалась, соски касались моих губ, и я сосал их нежно, ощущая вкус ее кожи, солоноватый от пота; ее движения ускорялись, бедра вращались, натирая клитор о мой лобок, и я чувствовал, как ее влага стекает по моим яйцам, теплая и обильная. Когда первый оргазм накрыл ее, она замерла, тело задрожало, стенки сомкнулись вокруг меня, как тиски из шелка, и она тихо простонала: "Да, милый... Я люблю тебя," - слезы блеснули в глазах, а я сдерживался, дыша глубоко, фокусируясь на ее блаженстве, чтобы не излиться слишком рано, волны моего желания накатывали, но я отгонял их, наслаждаясь ее экстазом.
Затем на боку, я входил сзади, член скользил глубоко, касаясь каждой складочки, ее попка прижималась к моему животу, теплая и упругая; я чувствовал ритм ее дыхания, синхронизированный с моими толчками, каждый вход вызывал вспышку жара в позвоночнике, а ее стоны были приглушенными, как музыка в ночи. "Ирочка, ты моя единственная... Так нежно обнимаешь меня внутри," - шептал я, целуя ее шею, ощущая пульс под губами. Рука моя ласкала клитор, пальцы кружили по набухшему бугорку, мокрому от соков, и она выгибалась, прижимаясь ближе, ее рука сжимала мою, направляя: "Вот так, любимый... Не останавливайся, я так люблю твои прикосновения." Движения стали медленнее, но глубже, я ощущал, как ее стенки трепещут, готовясь к пику, и когда второй оргазм пришел, она содрогнулась, тело изогнулось дугой, влага хлынула, обволакивая меня, и она прошептала: "Ты делаешь меня такой счастливой," - а я боролся с собственным натиском, мышцы напряглись, сдерживая поток, чтобы продлить наше единение.
В миссионерской - лица близко, поцелуи страстные, я двигался медленно, затем ускоряясь, чувствуя, как ее ноги обхватывают мою спину, прижимая теснее; каждый толчок посылал искры по нервам, ее тепло проникало в каждую клетку, а глаза ее сияли, полные нежности. "Саша, мой дорогой, смотри на меня... Я твоя навсегда," - говорила она, пальцы переплетались с моими, сжимая в ритме. Я целовал ее веки, губы, ощущая вкус слез и страсти, рука гладила ее бедро, чувствуя дрожь; ее лоно было как горячий источник, обжигающий и манящий, и третий оргазм настиг ее внезапно - тело сжалось, стенки за пульсировали, как сердцебиение, она прикусила мою губу, чтобы не кричать: "Люблю... Так сильно люблю," - и я, чувствуя прилив, сжал зубы, дыша рвано, отодвигая свой взрыв, чтобы дать ей пережить это полностью.
На четвертом, она на четвереньках, я входил, шлепки тихие, рука мяла грудь, пальцы в лоне; ее спина выгибалась грациозно, волосы каскадом падали на плечи, и я чувствовал, как ее тело отвечает на каждый импульс, вибрация передавалась мне, вызывая сладкую муку внизу живота. "Милая, ты такая отзывчивая... Каждое твое движение - как поцелуй," - шептал я, наклоняясь, целуя позвонки. Она оглянулась, глаза полны желания: "Саша, глубже... Я хочу чувствовать тебя всем телом." Толчки стали интенсивнее, пальцы теребили клитор, надавливая ритмично, и оргазм пришел, как буря - она опустилась на локти, тело задрожало, соки потекли по бедрам, она зажала рот подушкой, бормоча: "Ты мой... Только мой," - а я, на грани, с усилием замедлился, мышцы горели от напряжения, но я держался, ради ее удовольствия.
Пятый - она сверху снова, клитор трется о мой лобок, я сжимаю соски; ее движения были как танец, бедра кружили, поднимаясь и опускаясь, и я ощущал каждую текстуру внутри нее, как бархатные волны, удовольствие накапливалось, как электричество в жилах. "Ирочка, солнышко мое, ты сводишь меня с ума... Так люблю тебя," - говорил я, глядя в ее лицо, освещенное луной. Она улыбнулась сквозь стоны: "А я тебя, Саша... Вечно." Когда пик накрыл ее, тело изогнулось, стенки сжались в конвульсиях, она наклонилась, целуя меня яростно: "Да... Вот так, любимый," - и я, чувствуя неизбежное, но все еще сдерживаясь, обнял ее крепко, продлевая миг.
Затем она божественным минетом довела меня до мощнейшего оргазма: губы обхватили головку, теплые и мягкие, язык кружил по уздечке, посасывая, слюна стекала по стволу; она брала глубже, горло сжималось, рука ласкала яйца, нежно перекатывая их, пальцы надавливали на промежность. Я чувствовал прилив - член пульсировал, венки набухли, - и взорвался в ее рот: сперма хлынула горячими толчками, густая, солоноватая; она глотала все, не проливая ни капли, затем нежно слизывала остатки с опадающего члена - язык скользил по головке, по стволу, лаская яйца, целуя их, как драгоценности.
Обессиленные, мы легли рядом, ее голова на моем плече, наши обнаженные тела прижались - кожа к коже, тепло смешивалось, сердца бились в унисон. "Саша... Это было как сон," - прошептала она, пальцы гладили мою грудь.
"Ирочка, моя любимая... Я так ждал этого," - ответил я, целуя ее волосы.
Но время шло, и с каким нежеланием Ира уходила в свою комнату: она села, ночнушка скомкана, тело блестело от пота. "Мне нужно идти... Сергей, Аня... Но я не хочу," - сказала она, глаза полны грусти.
"Останься еще чуть-чуть," - умолял я, держа за руку.
Она поцеловала меня последний раз, страстно, но тихо: "Завтра... Может быть." И ушла, силуэт растворился в коридоре, оставив аромат и тепло. Я лежал, полный эха ее прикосновений, ночь шептала обещания.
Глава 4: Утренний Шепот
Утро в доме брата наступило тихо, как пробуждение природы. Солнечные лучи пробивались сквозь шторы гостевой комнаты, рисуя золотистые полосы на деревянном полу. Я лежал в постели, все еще обнаженный под тонкой простыней, чувствуя, как утренний воздух ласкает кожу, а воспоминания о ночном откровении с Ириной, словно теплый уголь, тлели в груди. Но к ним примешивались образы Ани - ее хрупкое тело, влажное тепло ее бутона на моих пальцах, шепот, полный невинной страсти. Мой член слегка пульсировал от этих мыслей, но я заставлял себя дышать ровно, наслаждаясь тишиной.
