Не выдержав, однако, слишком долгого самовосхищения и ощущений, доставляемых ему этой невинной засыхой, скорчившейся на его диване, он покрепче взялся за талию и с наслаждением качнул бедрами, заставляя всю машину удовольствия прийти в финальное движение.
Тесное жерло сковало его, всосало, так что он не смог этого сделать, не приложив дополнительных усилий. Потянул сильнее и со скрипом, вытягивая за собой чуть ли не всю пизду чулком, намотанным на конец, как вязкая патока, вытянул хуй наружу. Девка замычала, наверно от боли. И он не стал доставать целиком, а надавил обратно внутрь. Так, шаг за шагом движения его расходились. Член заскрипел по свежей крови, задвигался, испытывая на себе запредельные сжимания и растяжения. А хозяин его все поглощал лежащую перед ним девушку глазами, запоминая каждый миг невероятного приключения. Тело девочки было неправдоподобно молодым, чистым и свежим. Будто не человек это был, а какая-то игрушка, поделка, из которой убрали все ненужное, что портило обычно настоящих женщин: жир, пятна, растяжки, родинки и волосы. Тут не было ничего, только чистая розовая кожа, в маленьком теле, не имеющем никаких изъянов. Если бы не кровь, картина была бы еще идеальнее. Его член всё испортил, сломал, разрушил. От осознания своей великой и значительной роли он пришел в особое исступление, разгорячился, стал долбить сильнее, насилуя зефирные тела прекрасной озерной феи, девушки, непорочной, почти библейской матери, под его хуём, только что ставшей женщиной, кровавой греховной дыркой.
Он загонял член все сильнее и глубже, до криков боли несчастной! Долбил, мял, рвал до последнего, пока не начал кончать глубоко внутри, сжимая жопу и поддавая бедрами еще и еще, никак не успокаиваясь. Хрипел и стонал от восторга и облегчения. А она ослабленно стонала под ним, безучастная и неподвижная.
- У-у-у, как я классно кончил! - Поделился он вслух, но девушка не отвечала. - Ты там живая! - Он немного испугался, толкнул её, еще не выходя. Та слабо шевельнулась стянутыми костями. Щелка была такой тугой, что стоило ему кончить и чуть потерять эрекцию, как член был изгнан вместе с потоком розовой спермы. Все это потекло по ногам и присоединилось к желтой луже на полу – девица успела обоссаться, а он в пылу ебли и не заметил. - Обгадилась совсем. - Нахмурил он нос и заглянул в заплаканное лицо. Девушка открыла глаза, в них было опустошение и боль.
- Что, больно было? – С сочувствием спросил он. - Ну ничего. Зато дальше хорошо будет! В туалет пойдёшь, а то обгадилась вся!
Он поднялся сам, поднял её, плохо стоящую на затёкших ногах, толкнул в сторону ванны. Ноги ее плохо слушались, и он тащил тело практически на руках, даром что маленькая и легкая. Затолкал в ванную, поставил посередине. Связанные руки мешали вымыть ее всю, но ниже пояса все было голое и доступное. Девка больше не дрыгалась, стояла молча, сверкая глазами. Пропитавшиеся слюной трусы топорщились изо рта.
- Как ты девкой-то оказалась?! Врала, что беременная, я-то и подумал... - Бурчал он себе под нос, то ли спрашивая, то ли сетуя. Водил руками по голому девичьему телу, избавившемуся под струями воды от всей скверны, ставшему опять полупрозрачным и чистым. И снова наполнялся восхищением от его совершенства.
- Ву-ву, ву-ву! - Выпучив глаза, произнесла девка. Тушь на лице потекла, помада размазалась.
- Ничего не понял, что ты там говоришь! - Подшутил он над ней.
- Гу-гу, ни-гугу! - Снова пыталась что-то втолковать ему девочка.
- Я тебе сейчас тряпку вытащу, но, если ты снова орать начнешь, изобью и на всю ночь его обратно засуну, еще и свои носки в придачу, поняла?! - Вкрадчиво донес он свою позицию.
Та утвердительно кивнула, и он, немного опасаясь за собственные пальцы, потянул трусы из ее рта. Забито было крепко, и ему пришлось постараться, чтобы вытащить туго скрученный комок. Девочка с облегчением задвигала ртом, пытаясь поставить челюсть на место.
- Я говорю, что и не спала с ним... туда. Тест показал... - Будто оправдываясь, промямлила девушка.
Он вытирал её не отказывая себе в удовольствии еще раз коснуться ладонями кожи, потрогать живот, бедра, попочку и выпуклый лобочек.
- Значит, в зад ебалась, девственность хранила? Ну и где теперь твоя девственность?! Ну не плачь, нашла чего жалеть! Говна! Зато теперь можно ебстись хоть десять раз в день, мамка не заругает! Поди искать тебя завтра начнет, по моргам звонить?!
Он вытащил девочку на пол, наклонил над раковиной и, включив кран, стал обмывать лицо своей широкой рукой. Та отфыркивалась и мотала головой, брызгая водой во все стороны.
- Не будет! Она до завтрашнего вечера на работе! – Улучшив момент, честно созналась дурёха.
- А, ты втихаря ушла, даже дверью не хлопнула? Испугалась что ли? Крутая она у тебя?
- Сказала, чтобы я с беременностью все сама решила: как принесла, так и унесла. - Шмыгнула носом девица. – А как тут решить, срок-то уже какой! Врач сказал: «Только рожать!».
- Какой? Ничего не видно, сколько ни смотрел, думал: набрехала. Еще и девка! Как звать-то тебя, прелюбодейка?
- Кто?
- Девица, которая трахаться любит.
- Я не люблю.
- Да то, конечно, в очко то шпилиться. В пизду в первый раз больновато, понимаю! Зато второй и последующие будут поприятнее, а потом и с палки будет не согнать! Да не смотри так, дядя старый, дядя все уже знает и проходил! – Он развернул ее к себе лицом, рассматривая результат умывания. - Удобно со связанными руками? Нет? Давай договоримся, ты не брыкаешься и не пытаешься сбежать, а я не бью тебя и оставляю целыми лицо и все зубы? Как тебе такой контракт? Ну и ебать тебе еще буду, конечно, не без этого! Но с любовью, без боли. И всё. Больше никакого зла. В жопу, например, не люблю, не буду. Её мы оставим для всяких неприятных типов, типа твоего мальчика. Кто он, кстати?
Она рассказала.
- Хочешь, я ему немного хуй укорочу? Я запросто. И привет от тебя? Нет? А что так? Любишь его? Он тебе удовольствие-то доставлял, или только ты ему? Сосала? Везунчик! Эх! Ладно, руки вроде отошли, снимай кофту! Не упрямься, давай полностью помоемся, а то не по-людски.
Приложив помимо силы убеждения еще и силу рук, он снял с упирающейся девушки смятую и мокрую блузку, обнажив впечатляющего размера дойки, в тесном для них белом лифчике, с ажурной отделкой по верхнему краю.
- Мать честная! Вот это богатство! Вот это баллоны! Целое вымя у тебя! И стоит! Ну-ка! – Он, покопавшись, расстегнул бюстгальтер, сбросив бретельки с плеч, и освобожденная грудь распахнулась перед ним во всей своей красе. Дойки выкатились, как спелые плоды, со следами стягивавших их лямок на бледной коже. Аккуратные розовые соски с мягкими, размытыми ареолами казались сделанными из розового суфле! Он приподнял, взвесил это чудо в руках, восторженно вдыхая и разглядывая их. Потом наклонился и поцеловал каждый сосок, причмокивая, как младенец. Как хорошо, что он увидел их не сразу, желание вновь вернулось к нему при виде какой красоты, а в его возрасте так быстро этого обычно не случалось.
Немного успокоившись и наигравшись с вновь открывшимися обстоятельствами, он запихнул свою мягкую и покорную теперь игрушку в ванную, намылил всю и с наслаждением водил по мыльной скользкой коже, наслаждаясь всей аккуратной сладкой фигуркой, жмурясь от возбуждения и умиления. Запуская руку между ног девочки, он мял, трогал нежные складки, ощущая, как пленницу бьет рефлекторная чувственная дрожь от прикосновений.
- Нравится? Подрочить тебе? Умеешь сама себя теребить? - С придыханием спрашивал он, проводя пальцами по выступившему клитору девочки. - Вот так, нравится? Ох, и у меня встал от тебя, чертовка!
Доведя и себя, и девочку до звездочек в глазах от возбуждения, он быстренько омыл девицу душем и обтер её всю, голенькую и неожиданно покорную. Завернул в полотенце и потащил в зал, на диван. Там, не давая опомниться ни ей, ни себе, положил на спину и, сдернув штаны, завалился сверху, без борьбы раздвинув податливые ноги жертвы. На ней было совсем иначе, чем сзади. Все чистое, намытое, ароматное и теплое тело было теперь под ним, касалось его по всей поверхности. Он ощущал своей грудью теплые шары титек, животом касался прохладной кожи, а лобок терся о выпуклую мякоть её лона.
Она сморщила носик, впуская его в себя. Но надроченная и мокрая, теперь она впустила его без скрипа и сильного сопротивления. Маленький нижний ротик раскрылся мягкими губками, жадно заглотив, почти всосал его хуй по самые яйца! "Блядское племя!"
- Ох, и глубокая ты! И тесная! - Бормотал он, не помня себя от радости и похоти. - Поебу тебя маленько! - Пообещал он, взялся за плечики девушки поудобнее и стал, неторопясь гонять член внутри. Девушка услужливо и покорно раскрыла бедра, подогнула коленки, распластавшись под ним, как лягушонка. Ротик приоткрылся, и она часто дышала, отвернувшись в сторону то ли от стыда, то ли от омерзения.
- Больно что ли? Не мудрено, порвато всё... Э... - Зудумался он. - Погоди, лежи так! - Приказал он и вышел из девушки. Пизда влажно чмокнула, с сожалением выпуская его перезрелый член.
Он, чуть спустившись ниже, уже облизывал, засасывал спелые мягкие груди красавицы, чудом удержавшись, чтобы не наделать засосов. Ему зверски этого хотелось, но они бы испортили идеальную кожу сучки, такую прекрасную, восхитительную! Этого он не мог допустить! Животик совсем не худой, не впалый, наоборот, даже с жирком, выпуклый, спелый, аппетитный животик. «А, ну да, она же беременная!» – Вспомнил он. Поцеловав его всего по окружности и в пупок, он перебрался на ноги.
Бедра – сладкие и пахучие, лизал, нюхал, целовал пальчики ног. Девчонка захихикала даже от щекотки. Закинув ее ноги себе на плечи, он приземлил голову между её ног. Близко разглядывал её сомкнутую щель. Будто и не был в ней только что его член, будто не взял он ее полчаса назад раком. Все закрыто, слеплено, как с нова. Но когда раздвинул пальцами пухлые губки, обнажив бледно-розовый гребень клитора и малых губ, тут-то и влагалище подмигнуло ему своей порванной и незажившей глубиной, намекая на нее сомкнутой красной звездочкой стенок.
