— Да... именно так.
Он вышел, потом снова вошёл. На этот раз глубже. Почти до горла. Я сглотнул воздух через нос. Попытался расслабиться. Попытался не задохнуться. Попытался не показать, что мне тяжело. Но ему было всё равно. Мои щёки втягивались внутрь, когда он выходил. Они возвращались на место, когда входил снова. Мои зубы едва касались его плоти, но он заметил. И прижал голову сильнее.
— Не кусай, — сказал он. — Только соси.
Я послушался. Начал двигаться сам. Быстро. Медленно. По-разному. Хотел понять, как ему лучше. Его рука сжималась на моём затылке. Он контролировал ритм. Иногда останавливался, позволяя мне отдышаться. Иногда вгонял глубже, заставляя задыхаться. Я чувствовал, как он растёт внутри меня. Как становится больше. Как его пальцы впиваются в мою кожу.
Горло стало болеть. Слюна текла по подбородку. Из ноздрей вырывалось дыхание — рваное, частое. Я чувствовал, как внутри меня тоже просыпается реакция. Не желание. Ещё не желание. Моя рука сама нашла грудь. Я сжал сосок. Больно. Чтобы отвлечься. Чтобы вернуть себя в реальность. Но она уже была далеко. Он почувствовал, как я двигаюсь. Как пытаюсь взять контроль. Он остановил меня.
— Не трогай себя, — сказал он. — Ты берёшь удовольствие только тогда, когда я разрешу.
Я замер. Только продолжал сосать. Только продолжал принимать его в себя. Всё глубже. Всё сильнее. Он начал двигаться быстрее. Без пауз. Без отдыха. Его бёдра начали бить меня по лицу. Он вгонял свой член мне в рот, в горло, в самую глубину, где я терял дыхание. Я чувствовал, как давление растёт внутри. Как желание закашлять сменяется чем-то другим — странным, пугающим, но одновременно приятным.
— Смотри на меня, — попросил он.
Я поднял глаза. Видел его лицо. Его взгляд. Он смотрел на меня, как на игрушку. Как на что-то своё. Что можно использовать. Испортить. Вернуть обратно. И снова использовать.
— Тебе нравится? Я же прав? Скажи, — потребовал он.
Я вышел на секунду. Прошептал:
— Да.
— Хорошо. Тогда соси. И не останавливайся.
Он начал двигаться быстрее. Резче. Его бёдра били меня по лицу. Его член стал больше. Твёрже. Пульсировал. Я чувствовал, как он напрягается. Как его бёдра судорожно сжимаются. Как его дыхание становится короче.
— Сейчас, — прохрипел он. — Сейчас я тебя испорчу.
Первая струя — внутрь. Горячая. Густая. Прямо в горло. Вторая — на язык. Третья — на губы. Он кончал долго. Сильно. Выдавливал последнее, пока я не проглотил всё. Он вышел. Пальцем провёл по моим губам. Стер остатки. Посмотрел на меня. Улыбнулся... Мы проснулись рано. Он лежал рядом, всё ещё держа меня за руку. Его член упирался мне в бедро — уже стоял. Я чувствовал его тепло сквозь простыню. Знал, что он хочет снова. Но не спешил. Он поцеловал меня в шею. Легко. Почти нежно.
— Ты всё ещё хочешь быть с другими? — спросил он.
— Да, — ответил я наконец. — Но...
— Что?
— Хочу, чтобы ты был рядом.
Он замер. Повернулся ко мне. Посмотрел в глаза.
— Ты хочешь, чтобы я смотрел?
— Да, — прошептал я. — Мне нужно, чтобы ты знал. Чтобы ты видел. Чтобы ты чувствовал, как кто-то другой меня трахает.
Его взгляд изменился. Не отвращение. Не удивление. Что-то между желанием и опасностью.
— Ты действительно хочешь этого?
— Я хочу быть грязной, — сказал я. — Хочу быть испорченной. Но только для тебя. Только если ты будешь рядом.
Он усмехнулся.
— Тогда давай начнём сегодня.
Мы завтракали молча. Он сидел напротив, пил кофе, смотрел на меня так, будто впервые видит. Я чувствовал запах себя — смесь женского возбуждения, мужской спермы, пота и старой простыни. Мне это нравилось. Он достал телефон. Открыл приложение. Начал листать. Я сидел рядом. Смотрел, как он выбирает. Как останавливается на ком-то. Как пишет сообщение.
— Я сказал, что мы ищем того, кто согласится на всё. Без ограничений. Без правил.
— А если откажет?
— Тогда найдём другого.
Он отправил запрос. Подождал. Через несколько минут получил ответ.
— Он согласен, — сказал Никита. — Приедет через пару часов.
Я кивнул. Хотел сказать что-то ещё. Но не смог. Внутри всё сжалось. Не страх. Не сопротивление. А предвкушение. Мы приняли душ вместе. Он намыливал меня медленно. Руки скользили по груди, по животу, по внутренней стороне бёдер. Он провёл пальцами по клитору. Я выгнулся.
— Ты уже хочешь, — сказал он.
— Да.
— Тебе нравится быть испорченной?
— Нет, — ответил я. — Мне нравится быть твоей испорченной.
Он усмехнулся. Поцеловал меня в щёку. Выключил воду. Обнял. Прижал к себе.
— Сегодня ты получишь то, чего хочешь. Только помни: ты остаёшься моей. Даже когда он будет внутри тебя.
Одежда. Он выбрал её сам.
— Ты должна быть красивой, — сказал он. — Но не слишком. Мы не хотим, чтобы он подумал, что ты специально готовилась.
Он дал мне платье. Чёрное. Короткое. Без рукавов. Оно плотно облегало грудь. Юбка едва прикрывала бёдра. Он надел мне нижнее бельё — стринги, почти невидимые. Лифчик без косточек.
— Так хорошо, — сказал он. — Он должен захотеть тебя сразу.
Мы ждали его в гостиной. Я сидела на диване. Он — рядом. Его рука лежала на моём бедре. Иногда опускалась ниже. До самого конца. Я закрывала глаза. Дышала глубже. Ждала.
— Ты уверена? — спросил он.
— Да.
— Ты знаешь, что он будет смотреть на тебя. На нас.
— Я знаю.
— И ты хочешь этого?
— Очень.
Он усмехнулся. В этот момент раздался звонок в дверь. Он встал. Поцеловал меня в лоб.
— Пора, — сказал он.
Я почувствовала, как внутри всё сжалось. Не страх. Не сомнение. То самое чувство — ожидание, которое становится плотью. Он был выше, чем я ожидал. Лет тридцати пяти. Спортивный, но без лишней накаченности. Крепкий. Темные волосы коротко подстрижены. Щетина, которая выглядела нарочно небритой. Глаза — тёмные, почти чёрные. Он улыбался, но не широко. Скорее, как будто знал, что уже победил.
— Привет, — сказал он, переступая порог.
— Заходи.
Он вошёл. Запах мужского одеколона смешался с запахом нашего пота. Он оглядел комнату. Медленно перевёл взгляд на меня.
— Это она? — спросил он.
— Она, — сказал Никита.
Мужчина подошёл. Остановился рядом. Посмотрел сверху вниз. Я сидела на диване. Чуть откинувшись. Юбка задралась. Я не поправила её. Он опустил рюкзак на пол. Снял куртку. Он сел рядом. Не сразу. Сначала проверил обстановку. Потом — меня.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Маша, — ответила я. — Но можно просто Ма.
Он кивнул. Протянул руку. Я взяла её. Почувствовала силу. Холодную кожу. Твёрдые пальцы.
— Я Алекс, — сказал он. — Итак... что мне делать?
Никита усмехнулся.
— Что хочешь. Главное — она знает, что принадлежит мне. А ты — всего лишь гость.
Алекс кивнул. Повернулся ко мне. Протянул руку. Пальцы нашли мою шею. Легко провёл по коже. От неожиданности я закрыла глаза.
— Ты действительно хочешь этого? — спросил он.
— Да, — ответила я. — Но только если он будет рядом.
Алекс посмотрел на Никиту. Тот кивнул.
— Она любит быть грязной, — сказал он. — Но хочет, чтобы я это видел.
Алекс усмехнулся.
— Тогда начнём.
Его пальцы легли мне на колено. Не сильно. Почти невзначай. Но я почувствовала, как внутри всё снова зашевелилось. Как мышца сжимается в предвкушении. Он начал двигаться вверх. По бедру. До самого края юбки. Он остановился. Посмотрел на меня. Ждал разрешения. Или проверял, кто здесь главный.
— Возьми меня, — прошептала я.
Алекс замер. Потом усмехнулся.
— Ты знаешь, чего хочешь, — сказал он.
— Я знаю, кому принадлежу, — ответила я. — Но хочу быть и твоей.
Он склонился ко мне. Его губы нашли мои. Целовал он уверенно. Глубоко. Его язык проник внутрь, исследовал каждый уголок. Я ответила. Не стесняясь. Не сдерживаясь. Его рука легла мне на грудь. Он сжал сосок через ткань. Я выгнулась ему навстречу.
— Так хорошо? — спросил он.
— Лучше, чем думаешь.
Никита наблюдал. Он не вмешивался. Сидел рядом. Смотрел. Руки на коленях. Лицо спокойное. Но глаза — нет. В них было желание. Злость. Гордость. Одновременно.
— Ты ей нравишься, — сказал он. — Но помни: ты — всего лишь гость.
Алекс не ответил. Только кивнул. Он понял правила. Он не собирался их нарушать. Его руки стали смелее. Спустились ниже. К поясу моих стрингов. Он провёл пальцем по краю. Почувствовал влагу. Усмехнулся. Он начал снимать с меня одежду медленно. Не спешил. Хотел, чтобы я чувствовала каждое движение. Каждый сантиметр кожи, который открывался. Сначала платье. Он расстегнул молнию на спине. Стянул его через голову. Оставил меня в стрингах. Мои соски набухли. Он провёл по ним пальцами. Легко. Больно. Приятно.
— Ты красивая, — сказал он. — Но тебе нужно быть ещё более открытой.
Он потянул меня за руку. Встал. Повернул к себе. Прижал к стене. Его член упирался мне в живот. Он целовал меня в шею. В ухо. Шептал:
