— О, а что я пропустила? — весело спросила она, садясь за стол.
Соня лишь многозначительно улыбнулась, пожимая руку Максима. Она всё прекрасно помнила и была счастлива, что всё сложилось именно так.
Аня вошла последней, неся тарелку с свежими бутербродами. Увидев сияющую пару, она улыбнулась, в её глазах мелькнуло лёгкое, почти нечитаемое смущение. Ночные воспоминания казались ей сном — смутным, странным, но на удивление... приятным. Она качнула головой, отгоняя фантазию, и поставила тарелку на стол.
— Тогда это двойной праздник, —объявила Елена, поднимая свою чашку с кофе. — За новую прекрасную пару и за нашу чудесную семью!
Все подхватили тост, и кухня наполнилась смехом и радостными взглядами. Прошлой ночью могло произойти что угодно, но утро начиналось счастливо и светло, и это было главным.
***
Прошёл месяц. За завтраком, когда все собирались разойтись по своим делам, Аня не смогла сдержать сияющей улыбки. Она обменялась с мужем взглядом, полным счастья и понимания, и негромко, но чётко объявила:
— У нас с Сергеем наконец-то получилось. Я беременна.
Кухня на мгновение затихла, а затем взорвалась возгласами радости и поздравлениями. Все обнимали Аню и её мужа, делились восторженными улыбками.
Эту радостную суматоху прервала Катя. Её лицо вдруг стало белым как полотно. Она молча смотрела на всех, а потом её губы задрожали.
— Я... я тоже, — выдохнула она, и в её голосе слышался чистый ужас. — Только что узнала. Но я... я не помню, как это могло случиться. Тот вечер в клубе… у меня в голове пусто.
Наступила секундная пауза, но её хватило, чтобы Катя почувствовала всю тяжесть своего признания. Однако вместо осуждения её окружили волной поддержки.
Первой подошла Елена и крепко обняла дочь.
— Всё будет хорошо, родная. Мы всегда с тобой, — сказала она твёрдо, гладя Катю по волосам.
Максим молча встал рядом с сестрой, его плечо было готово стать ей опорой. Игорь ободряюще кивнул:
— Главное, что ты и ребёнок здоровы. Остальное приложится.
Даже Аня, несмотря на свою новость, подошла к племяннице и взяла её за руку.
— Теперь у наших детей будет почти ровесник, с которым можно играть. Это же замечательно.
Страх в глазах Кати постепенно сменился облегчением. Она всё ещё ничего не помнила, но знала, что не одна. Её семья была с ней, и это было главным.
Тишина повисла в воздухе после этих слов, тяжелая и многозначительная. Взгляд Максима, устремленный на Катю и Аню, был серьезным и полным непоколебимой решимости.
— Я буду помогать, — сказал он тихо, но так, что каждое слово прозвучало предельно ясно. — С обоими детьми. Я буду рядом. Всегда.
Он не стал произносить вслух тех догадок, что жгли ему душу. Не напомнил Ане о годах безуспешных попыток и визитов к врачам. Не сказал Кате, что она ни с кем не отлучалась в клубе и о том, что он зорко следил за каждым парнем, с которым она танцевала, не подпуская никого близко. Он просто взял на себя ответственность — молча, как делают мужчины, когда понимают, что иного пути нет.
И в его глазах читалось не смятение, а странное спокойствие. Спокойствие человека, который вдруг осознал, что его жизнь только что обрела новый, огромный и совершенно определенный смысл.
