Дом еще спал, или так мне казалось. За окном пели птицы, а легкий ветерок шевелил листья яблонь. И вдруг я услышал знакомые легкие шаги - быстрые, почти танцующие, как у котенка. Дверь приоткрылась без стука, и в комнату проскользнула Аня, свежая, как утренний цветок. На ней была легкая пижама - короткие шортики цвета персика и маечка, едва прикрывающая ее маленькую грудь, соски которой проступали под тонкой тканью, как две вишенки. Ее волосы, слегка растрепанные после сна, сияли в солнечных лучах, а глаза искрились озорством и чем-то еще - тайной, которую мы разделяли с вечера.
- Дядя Саша, доброе утро! - шепотом, но с радостью воскликнула она, закрывая дверь и подбегая к кровати. Не дожидаясь ответа, она прыгнула ко мне, как вчера, оседлав мои бедра поверх простыни, ее легкое тело прижалось ко мне, руки обняли шею. Простыня натянулась, подчеркивая очертания моего тела, и я почувствовал, как ее шортики, тонкие и чуть влажные, касаются моей кожи через ткань. Ее бедра были теплыми, и я сразу понял - под шортиками ничего нет. Запах ее кожи, смешанный с легким ароматом ванильного крема, окутал меня, вызывая прилив жара внизу живота.
- Аня, котенок, ты что, так рано? - нежно спросил я, стараясь держать голос спокойным, хотя сердце уже билось быстрее. Мои руки инстинктивно легли на ее талию, чувствуя хрупкость ее фигуры, теплую кожу под маечкой.
- Я не могла спать, все думала о тебе, - прошептала она, наклоняясь ближе, так что ее губы оказались у моего уха. - Вчера было так... волшебно, дядя Саш. Я хочу еще. - Ее голос дрожал от возбуждения, но был таким тихим, что казался частью утреннего воздуха.
Я улыбнулся, стараясь скрыть, как ее слова и близость будят во мне огонь. Мой член начал набухать под простыней, твердея от ее тепла, от ощущения ее бедер, которые слегка двигались, словно невзначай, но с явным намерением. Простыня натянулась сильнее, и я почувствовал, как ее шортики намокают, пропитываясь ее соками, которые просачивались через ткань, касаясь меня. Это было как прикосновение росы - теплое, скользкое, манящее. Мои пальцы сжали ее талию чуть крепче, и я прошептал: - Аня, солнышко, родители еще спят, но нам надо быть тише, чем мышка.
Она хихикнула, ее дыхание щекотало мою шею, и она чуть подвинулась, так что ее лепестки, скрытые лишь тонкой тканью, прижались к моему стволу через простыню. Я ощутил их мягкость, набухшую влажность, как цветок, раскрывшийся под утренним солнцем. Мой член отреагировал мгновенно - он стал твердым, как камень, пульсируя, головка натянула простыню, и я чувствовал, как пред семенная жидкость сочится, добавляя скольжения. Аня заметила это, ее глаза загорелись лукавым огоньком, и она шепнула: - Дядя Саш, ты тоже это чувствуешь... Я так хочу тебя трогать.
Ее маленькая ладонь скользнула под простыню, найдя мой член - пальцы были нежными, но уверенными, обхватили ствол, гладя его медленно, ощущая каждую вену, каждый изгиб. Я сглотнул, жар разлился по телу, как вино, и я прошептал: - Анечка, моя девочка, ты такая смелая... Но тихо, хорошо? Чтобы никто не услышал.
Она кивнула, ее движения стали чуть быстрее, пальцы скользили по головке, размазывая влагу, касаясь уздечки, вызывая сладкие вспышки удовольствия. Я чувствовал, как ее бедра еле заметно трутся о меня, шортики пропитались насквозь, и ее соки, теплые и ароматные, как цветочный мед, стекали, смешиваясь с моими. Мои руки скользнули под ее маечку, пальцы нашли маленькие груди - упругие, с твердыми сосками, как ягодки, и я нежно сжал их, крутя соски, чувствуя, как она вздрагивает от удовольствия.
- Дядя Саш, это так... так хорошо, - прошептала она, ее голос дрожал, глаза закрылись, ресницы трепетали. - Потрогай меня там, как вчера... Пожалуйста.
Я не мог отказать. Одна рука спустилась вниз, под шортики, пальцы нащупали ее лоно - гладкое, без единого волоска, сочащееся, как спелый плод. Я раздвинул лепестки, касаясь клитора, который набух, как жемчужина, и начал ласкать его - круговыми движениями, мягко, но ритмично. Ее соки текли по моим пальцам, теплые, обильные, с легким мускусным ароматом, и я чувствовал, как ее стенки дрожат, готовясь к пику. Аня двигала бедрами, насаживаясь на мои пальцы, ее рука продолжала ласкать мой член, синхронизируясь с моими движениями. Я добавил второй палец, проникая глубже, ощущая тесноту ее стенок, которые сжимались, как шелковый кулак, а большим пальцем натирал клитор, усиливая давление, чувствуя, как он пульсирует под моей кожей.
- Аня, моя сладкая, ты такая нежная, - шептал я, стараясь держать голос ровным, хотя внутри бушевал пожар. Мой член пульсировал в ее руке, головка была чувствительной, каждый ее штрих посылал волны наслаждения по позвоночнику, яйца подтягивались, готовясь к разрядке, но я сдерживался, фокусируясь на ее удовольствии.
Ее дыхание стало прерывистым, бедра задрожали, она прижалась ко мне ближе, ее губы нашли мою шею, целуя горячо, почти кусая, чтобы заглушить стоны. - Дядя Саш... Я... Не могу больше... - шептала она, голос дрожал, как струна. Оргазм накрыл ее с яркостью солнечной вспышки: тело выгнулось, как натянутый лук, стенки ее лона сжались вокруг моих пальцев с такой силой, что я почувствовал каждый спазм, как удары сердца. Соки хлынули, горячие и обильные, заливая мои пальцы, стекая по запястью, пропитывая простыню и шортики, их аромат наполнил воздух, сладкий и пьянящий, как утренний нектар. Ее ноги задрожали, она вцепилась в мои плечи, ногти впились в кожу, а лицо уткнулось в мою грудь, чтобы заглушить рвущийся крик - вместо него вырвался лишь сдавленный, протяжный вздох, полный блаженства. Глаза ее закатились, ресницы затрепетали, щеки пылали алым, а тело сотрясалось в конвульсиях, как лист на ветру, пока волны экстаза не утихли, оставив ее дрожащей, но сияющей, как утреннее солнце.
Я боролся с собой, чувствуя, как мой оргазм подступает - член был на пределе, жар внизу живота грозил взрывом, головка пульсировала, готовая излиться, но я сжал мышцы, дыша глубоко, отгоняя пик, представляя холодный ветер, чтобы остудить жар. - Анечка, ты моя радость, - прошептал я, убирая руку из ее шортиков и обнимая ее. - Пора вставать, пока родители не проснулись.
Она улыбнулась, поцеловала меня в щеку, ее губы были мягкими, как лепестки. - Я приду еще, дядя Саш, - шепнула она, соскальзывая с кровати. Ее фигурка мелькнула в дверях, как солнечный зайчик, оставив за собой аромат ванили и тепло. Я лежал, ощущая влагу на простыне, пульсацию в теле, и знал, что этот день будет полон новых теней страсти.
Глава 5: Дневной Шепот
День в доме брата был пропитан теплом и ленивой суетой. После завтрака, где мы все сидели за столом, обмениваясь шутками и воспоминаниями, Сергей уехал по делам, а Аня убежала в сад, заявив, что хочет нарисовать яблони в дневном свете. Я остался в доме с Ириной, и воздух между нами был заряжен невидимыми искрами - воспоминания о ночном откровении пульсировали в моих венах, как эхо страстного танца. Ее взгляд, когда она подавала мне кофе, был мягким, но с легкой дрожью, выдающей нашу тайну. Мой член слегка напрягался каждый раз, когда я ловил ее глаза, но я старался держать себя в руках, пряча желание за улыбкой.
Ирина предложила мне помочь ей в оранжерее - маленькой стеклянной пристройке к дому, где она выращивала цветы и травы. "Саша, пойдем, посмотришь мои розы, я так горжусь ими," - сказала она, ее голос был теплым, с легкой игривостью, но в глазах мелькнула искра, намекающая на большее. Я согласился, чувствуя, как сердце забилось чуть быстрее.
Оранжерея была словно маленький рай: воздух наполнен ароматами роз, лаванды и свежей земли, солнечный свет струился через стеклянные стены, создавая игру теней на полу. Ирина была в легком сарафане цвета слоновой кости, который обнимал ее фигуру, подчеркивая изгибы талии и пышность груди. Ткань была тонкой, и в лучах солнца я видел контуры ее тела - соски, слегка проступающие, как бутоны, и мягкую выпуклость между бедрами. Она наклонялась к цветам, поправляя стебли, и сарафан слегка задрался, обнажая гладкие бедра, которые сияли, как перламутр, в теплом свете.
- Саша, посмотри, какие они нежные, - сказала она, касаясь лепестков розы, ее пальцы гладили их так, будто это была кожа. - Они требуют столько любви, чтобы расцвести.
Я подошел ближе, чувствуя, как ее близость разжигает во мне огонь. - Как ты, Ирочка, - ответил я тихо, стоя за ее спиной, так близко, что чувствовал тепло ее тела. - Ты тоже расцветаешь, когда тебя любят.
Она обернулась, ее глаза встретились с моими, и в них был тот же огонь, что ночью. - Саша... Ты не должен так говорить - прошептала она, но ее голос дрожал от желания, а щеки порозовели. Она сделала шаг ко мне, и наши тела оказались почти вплотную, ее грудь чуть касалась моей рубашки, а аромат ее духов - сандал и жасмин - окутывал меня.
- Ира, моя дорогая, я не могу перестать думать о тебе, - признался я, моя рука нежно легла на ее талию, пальцы ощутили тепло кожи через тонкую ткань. - Ночь была как сон, но я хочу, чтобы он продолжался.
Она сглотнула, ее дыхание стало глубже, и она тихо сказала: - Мы одни... Аня в саду, Сергей вернется только к вечеру. Но, Саша, это так рискованно... - Ее слова были протестом, но тело говорило иначе - она чуть прижалась ко мне, бедра коснулись моих, и я почувствовал, как мой член напрягается в штанах, твердея от ее близости.
Я наклонился, мои губы нашли ее шею, и я поцеловал ее, медленно, ощущая пульс под кожей, вкус соли и ее тепла. - Ирочка, позволь мне любить тебя, - прошептал я, мои руки скользнули вниз, задрав сарафан, обнажая ее бедра. Пальцы нашли край кружевных трусиков, теплых и уже влажных, и я почувствовал, как ее тело дрожит от моего прикосновения.
- Саша... Ох, милый, я не должна, но хочу, - прошептала она, ее руки легли на мои плечи, сжимая их. Я стянул ее трусики вниз, они упали на пол, как лепестки, и мои пальцы коснулись ее лона - гладкого, сочащегося, лепестки были набухшими, как цветок, готовый раскрыться. Я ласкал ее, один палец кружил по клитору, другой проник внутрь, ощущая тесноту и тепло ее стенок, которые сжались, как бархатный объятия. Ее соки текли, теплые и сладкие, покрывая мои пальцы, и я чувствовал, как ее бедра дрожат, поддаваясь ритму.
