- ААААХ!
- Ебать она мокрая! – пыхтел юный мучитель, дорвавшийся до пизды зрелой женщины. Его наглые пальцы скользили внутри мокрой щели.
- Ладно, парни, хватит! – неожиданно заявил Пилипенко, отталкивая от женщины своих друзей. Те недовольно заворчали, но послушались. Попков всё никак не хотел вынимать пальцев из тёплой, мокрой, волосатой пизды зрелой дагестанки. А она будто даже не сопротивлялась, закусив губу, закрыв глаза и тихо мыча.
Но всё же ему пришлось расстаться с её сочной пиздой, когда Пилипенко уже в открытую его отпихнул.
- Всё, говорю! А теперь выйдите все, мне надо с ней потолковать о деле.
- Каком деле? – сдвинул брови Игорь Зимин.
- Потом расскажу, Зима. Всё, выходите. Ну же!
Парни нехотя вышли из каптёрки. Пилипенко посмотрел на дагестанку. Она стояла у стены, какая-то измученная, отчаявшаяся. Прикрывала сиськи ладонями. Трусы на ней были так растянуты, что свисали вниз, уже нисколько не прикрывая волосатую промежность. Дагестанка попыталась натянуть трусы повыше, но резинки настолько растянулись, что тут же упали вниз на бёдра, и трусы провисли.
Пилипенко открыл шкаф и достал оттуда старый штык-нож. Вынув его из ножен, он подошёл к дагестанке. Та с опасной вжалась в стену пышной задницей, зачем-то прикрывая сиськи ладонями.
- Что ты делаешь?!
- Слушай сюда, мамаша, - промолвил Пилипенко, проведя боковой стороной лезвия по верхней линии её густых, кудрявых лобковых волос. Несколько волосинок срезались и упали вниз. Мамочка задрожала. – Ты возьмёшь этот нож, отнесешь его в мастерскую, скажешь, чтобы мастер набил определённые цифры на ноже, цифры запишешь сейчас на бумажку. Когда работа будет сделана, принесешь нож сюда. Мы положим его в оружейную комнату и твой сын, считай, спасён. Ты всё поняла?
Дагестанка лихорадочно закивала.
- Но на этом наши встречи на заканчиваются. Ты будешь периодически приходить к нам после отбоя, и, скажем так, проводить с нами время в каптёрке. И я тебе гарантирую, что жизнь твоего сына в роте станет охуенно сказочной. Его никто пальцем не тронет. Он больше не будет драить сортиры, ходить в наряды, стирать нам носки и прочее дерьмо. Отслужит остаток службы в шоколаде. Договор?
Женщина замялась. Пилипенко испытующе смотрел ей в глаза, водя боковой стороной ножа по её лобковым волосам. Лезвие сверкало между густых, чёрных волосков.
- Я не хочу, чтобы сын знал… - тихо промолвила она.
- Он не узнает. Ты будешь тихонечко проскакивать в казарму после отбоя, пока он будет спать. Ему скажем, что мы с тобой хорошо поговорили, решили вопрос со штык-ножом и на этом всё. Мы пообещали его не трогать и сдержим обещание. Но ты должна будешь отрабатывать за него с нами в каптёрке. Вопросы есть?
- Можно мне одеться?
- Хм… Пока нет. Ещё один момент… Понимаете, Мадина Мухамедовна, у меня не было женщины вот уже много месяцев. У меня даже девушки нет, которая ждала бы меня на гражданке. Мои яйца скоро лопнут! Сделайте кое-что для меня и свободны.
Дагестанка в ужасе уставилась на то, как парень расстёгивает ремень и вынимает из штанов большой, толстый, эрегированный член, покрытый тугими канатами вен.
- Возьмите его своими сиськами и подрочите немного, чтобы я смог кончить. Хорошо? Сделаете это? По-хорошему прошу.
Не дожидаясь ответа, молодой сержант надавил дагестанке на плечи, опуская её на колени. Её ноги нехотя подчинились, подогнулись и колени опустились на пол.
Сгорая от стыда, Мадина смотрела на крепкий молодой член, торчащий прямо перед её носом. Она тяжело вздохнула, приподняла свои тяжёлые груди и обхватила ими твёрдый хуй солдата.
- Да, вот так! – улыбнулся сверху Пилипенко. – Дрочи его сиськами. Активнее, активнее, мама.
Дагестанка старательно обрабатывала сиськами член молодого сержанта. Дрочила его, плотно сжимая грудью. Массивная головка то выглядывала сверху сисечного капкана, то скрывалась внутри пышных холмов. Пилипенко тихо постанывал, но никак не кончал. Прошло порядка десяти минут.
- Стой! Просто сожми, я сам!
Он стал активно двигать бёдрами, член шустро заскользил у женщины между сиськами.
- Ух, блять! Охуенно… Какие же у вас шикарные сиськи!
Молодой сержант упорно трахал членом груди кавказской женщины. Но никак не мог кончить.
- Нет, никак! – разозлился он, и вынул член из сисек. – Возьмите его в рот.
Мадина огромными глазами посмотрела на парня.
- Нет! Я не буду!
- Будешь! Чем быстрее закончишь, тем быстрее пойдешь домой, мама.
- Не называй меня так. Я не твоя мать.
- Мама – это не обращение к тебе, как к своей матери. Это твой образ. Эдакая мамочка нашего салаги. Мамочка с большими сиськами! Соси мой хуй! Не испытывайте моё терпение, шлюха!
Дагестанка смерила его ненавистным взглядом, недовольно фыркнула, но взяла рукой член и направила себе в рот. Молодой сержант блаженно застонал, ощутив влагу и тепло её рта. Сосала она поначалу лениво, пару раз пришлось прикрикнуть. Потом начала сосать более старательно. Смаковала головку, дрочила ствол рукой, лизала уздечку. Затем брала за щеку и старательно вафлила член влажным ртом, невольно причмокивая.
Пилипенко смотрел вниз на свой член, гуляющий во рту зрелой сисястой дагестанки. Оргазм был близок. Почти финиш. Её тёплый, мокрый ротик приятно обсасывал его пульсирующий член. Сперма стала подниматься вверх по яйцам.
- Я кончаю! – прокряхтел Пилипенко. – Не переставай сосать! Соси! Соси! АААКХ!
Он извергся прямо в рот матери своего сослуживца. Бурно кончил ей за щеку. Получая сперму, дагестанка скривилась, но продолжала скользить влажными губами по массивной залупе. Спермы было так много, что она потекла из уголков её губ.
Выпустив всё до последний капли, Пилипенко позволил своему члену выскользнуть изо рта дагестанки. Она уже собиралась сплюнуть, но он успел подхватить её под подбородок и отвесил лёгкую пощёчину.
- Не сплёвывать! Глотать!
Жгучая дагестанка смерила его злобным взглядом, но сомкнул губы и судорожно проглотила семя, скривив мордашку.
- Открой рот, мама.
Она открыла. Спермы внутри не было, только в уголках губ поблескивала и свисала с подбородка. Один ручеёк спермы стекал по её шее на левую сиську.
- Хорошо, умница, - похвалил Пилипенко.
Он засунул член в штаны и отвернулся. Мадина встала с колен и подошла к стулу, чтобы одеться.
- Не спешите, - сказал Пилипенко. Она повернулась на него. Сержант уже стоял у двери, держась за ручку. – Я думаю, парни обидятся, узнав, что вы отсосали только мне. Всё-таки судьба вашего сына зависит не только от меня. Нужно и их замотивировать.
Не успела большегрудая милфа осознать ужас его слов, как Пилипенко открыл дверь и свистнул:
- Парни, входите!
Его кореша всё это время, похоже, стояли прямо за дверью. Они ввалились внутрь, голодно скалясь и на ходу расстёгивая ремни.
- Нееет… - застонала женщина, плюхнувшись голой попой на стул. Трое парней вынули свои волосатые члены и выстроились вокруг неё.
Пилипенко ухмыльнулся и вышел из каптёрки, застёгивая ширинку. Он чуть не врезался в темноволосого салагу в нательнике. Дверь закрыть он ещё не успел, пацан увидел свою мать: голую, сидящую на стуле, держащую два члена в руках, а третий во рту. Глаза пацана округлились так, будто он увидел свой самый большой кошмар в жизни.
Пилипенко медленно прикрыл дверь, и с ухмылкой сказал:
- Тебе не стоит это видеть. Знай одно, с этого дня ты под нашей защитой. Тебя никто больше не тронет. Но есть нюанс. Твоя мать не должна знать о том, что ты тут сейчас увидел. Ты меня понял?
Адам потерял дар речи. Сердце его упало в пятки. Весь мир перевернулся верх дном. Он смог только кивнуть.
- Хорошо, - улыбнулся Пилипенко, дружески похлопав его по спине. – А теперь иди спать.
Адам замялся, стоя на месте, как вкопанный и глядя на закрытую дверь.
- А какого хрена ты вообще тут делаешь? А? – только сейчас спросил Пилипенко.
- Я шёл в туалет… - пустым голосом промолвил мальчик.
- Ну так иди ссы. Бегом! Шагом марш!
И Адам пошёл. А пока он был в туалете, его мать отсасывала троим дедам, чтобы служба сына стала легче…
Продолжение следует…
За 2 главой этого рассказа и других моих работ обращайтесь ко мне в личку или на почту, указанную в профиле. Буду рад обратной связи от читателей.
