Когда старик приблизился, девушка закрыла лицо руками. Но он не поспешил навалиться сверху, а присел рядом, приподнял ее голову и тихо сказал:
– А ну, девонька, испей.
Осторожно убрав ладони от лица, она увидела перед собой стакан с заваренной травой. Уловив незнакомый аромат, спросила:
– Что это?
– Отвар на пяти травах, милая. Китайский дудник, шафран, родиола, гвоздика… Пей. Глядишь и полегчает.
Жажда мучила давно. Припав губами к краю стакана, Анна выпила отвар и снова упала на матрацы…
* * *
Это не было похоже на маленькую смерть. «Ce n'est pas comme Une petite Mort», – как заключили бы ее коллеги-медики. Сознание будто зависло на крутом скалистом склоне, решая, упрямо карабкаться вверх к свету или, прекратив борьбу, сорваться в черную бездонную пропасть.
Анна слышала шаги, голоса, смех, щелчки телефонных камер. Чувствовала чьи-то сильные руки. Казалось, десяток ладоней одновременно ощупывают ее тело.
«Полюбуйся, Демидов… Видишь, какую дрянь ты любил?.. Мною пользуются все. Любой, кто захочет… Забудь меня. Забудь и отпусти…» – мысленно разговаривала она с ним. Вероятно, губы против воли повторяли те же мысли, потому что скоро послышался скрипучий голос Крокодила:
– Чо она там бормочет, сучий финт?
– Тебе есть до этого дело? – лениво отозвался официант.
– Фиолетово – пусть мямлит. Слышь, это… Разверни к окну.
Ее подхватили.
– Перетащи ближе к краю топчана и раздвинь ноги. Майер помоги Сереге… Шире. Еще шире. Вот так. Держите, пока снимаю видос…
В какой-то миг сознание все же поползло вверх по склону к свету. Первое, что она увидела, открыв глаза, был серый прямоугольник окна. Над городом по-прежнему висело свинцовое небо, сильный ветер швырял в стекло пригоршни мелких капель дождя.
Анна обнаружила себя лежащей на краю топчана в предельно откровенной позе. Сергей поддерживал ее правую ногу за торчащий кверху тонкий каблук ботильона. На левой ноге не было ни чулка, ни обуви. Майер вцепился в ее голень и зачем-то облизывал пальцы. Крокодил сидел на корточках аккурат посередине широко разведенных ног. Пальцами одной руки он раздвигал ее половые губы, другой рукой держал смартфон и снимал процесс на камеру.
– Клевая пизденка! – восхитился он. – Выбрила все до блеска!..
– Тебе слово «эпиляция» знакомо? – скептически бросил Сергей.
– Не. Чо за хрень?
– Темный ты, Генарик, как ночные улицы Белокаменска. Эпиляция лучше удаляет волосы, чем бритье. Эффект от глубокой восковой эпиляции сохраняется до двадцати дней.
Фраза была слишком длинной – оперативная память Генарика с подобным объемом информации не справлялась. Пожав плечами, он повернулся к старику.
– Слышь, Майер, когда она очухается? Ты обещал, что она сама начнет нас шпилить!
Тот почесал в паху.
– Она уж минут пять как ресницами хлопает.
Ей действительно становилось лучше – приступы тошноты прекратились так же неожиданно, как и начались; испарина на лбу исчезла; губы порозовели. Однако улучшение было необычным: равнодушие сменилось интересом; происходящее вдруг представилось увлекательным и отнюдь не мерзким приключением.
«Что это? – поражалась Анна. – Действие тех странных папирос или отвар, которым напоил Майер? Впрочем, какая разница, если я чувствую себя легко и свободно?! Где ты, Демидов? Ау-у! Я устала переживать из-за тебя! И я устала быть уставшей!»
Демидов не тревожил. Память странным образом утрамбовала все, что было с ним связано и отправила на задворки. Его образ исчез, испарился, оставив лишь размазанные контуры. Вместо хандры и уныния вдруг появились веселость и азарт. Вместо слабости и апатии она ощутила возбуждение и прилив сил; вернулась острота зрения. Внизу живота отчего-то приятно заныло, а на устах поселилась игривая улыбка.
– Ну, ты это… пососешь, а? – проскрипел Крокодила.
Анна подняла взгляд и увидела качавшийся над лицом тонкий, еще «неповзрослевший» член. Удивительно, но вместо отвращения выходка юнца позабавила и еще сильнее возбудила. Она помяла ладонью мошонку; член стал быстро набухать, оголяя небольшую лиловую головку.
– Ну, давай, мамзель, отполируй залупу – ты же обещала, – канючил Генарик.
– Врешь, мелкий развратник, – звонко засмеялась она. И проведя языком вдоль члена, плотно обхватила его губами.
Юнец застонал, навис над ней и начала ритмично двигать тазом. Через минуту по его телу пробежали судороги. Сделав еще пару движений, он без сил упал на матрацы.
По щеке Анны текла сперма. Она вынула из сумочки салфетку, вытерла лицо. И хитро улыбнулась:
– Доволен, скорострел?
Рядом материализовался Сергей, недвусмысленно прикоснувшись членом к ее лицу. Она поцеловала огромную «шляпку».
– Ты, тоже хочешь?
Вместо ответа рыжий официант обхватил руками ее голову и протолкнул «шляпку» в открывшийся навстречу ротик…
* * *
Крокодил с Сергеем играли на ней как на хорошо знакомой скрипке. Точнее, на балалайке, ибо в Белокаменске скрипок отродясь не видывали. Искушенные в действии травки и отвара Майера, они дождались перемены в ее поведении и теперь подобно хищникам с уверенной неторопливостью упивались агонией жертвы.
И верно, к чему было утруждаться, спешить? Окончательно позабыв о своем горе, Анна отдалась разнузданной похоти. Заливаясь смехом, она сама без помощников задирала и широко раскидывала ножки; сама придвигалась поближе к парням, бесстыдно предлагая свою наготу для видео- и фотосъемки; сама страстно целовала их в губы, облизывала торчащие члены и яйца. Она безропотно подчинялась воле любого желающего получше разглядеть, потрогать, побывать в ней. Она крутилась, переворачивалась, изгибалась, точно резиновая кукла, принимая самые немыслимые позы и старательно подставляя свои прелести; испытывая при этом исступленное наслаждение от порой грубоватых, болезненных и неведомых ранее ощущений.
Она перестала обращать внимание на старика Майера, частенько мелькавшего рядом. Он не подходил к девушке, пока Крокодил с Сергеем перекуривали, набираясь сил. Но стоило хотя бы одному приблизиться к ней с членом наперевес, как старик тотчас оказывался на краю топчана. Крокодилу больше нравилось шпилить ее в рот, и Майер в это время елозил шершавыми крючковатыми пальцами меж женских ног. Когда Сергей загонял «шляпку поганки» в вагину, Майер трогал женскую грудь или прижимал ее ладонь к своему волосатому паху.
Анна обнимала каждого, кто наваливался сверху. Или же, торопясь угодить очередному партнеру, с готовностью устраивала колени на краю топчана, красиво изгибала спинку, извивалась, норовя попадать в такт тугим толчкам внизу живота и, с удовольствием вдыхала внезапно ставшие приятными застарелые запахи матрацев: пыли, плесени, мочи…
Устав, парни смолили папиросы, сидя на корточках под окном. Старик Майер развалился в кресле и усердно надрачивал вялый короткий член, наблюдая за лежащей на краю топчана девушкой. Голые ступни ее ног стояли на холодном деревянном полу. Раскинув в стороны бедра, она терла набухший клитор. Либо растягивала в стороны половые губы, выставляя напоказ ярко-розовую вагину. Либо загоняла внутрь пальчики и самозабвенно мастурбировала, пока по телу не прокатывались волны оргазма. И это повторялось раз за разом…
Первым не выдержал Крокодил.
– Ты колдун, Майер, – поднялся он и, подойдя к топчану, приказал: – Ну-ка, мамзель, встань к стене передом, а ко мне задом!
Анна послушно перевернулась на живот, встала на коленки и уперлась локтями в топчан. Крокодил подошел вплотную к ее выставленной напоказ попе.
– Ты у меня уже три раза отсосала. Помнишь?
– Я не считала, – кокетливо покрутила она бедрами. – Хочешь еще?
– Теперь в жопу. Как договаривались.
Возражений не последовало. Он раздвинул ее ягодицы, провел пальцами по распахнутой вагине, задержался на анусе и слегка надавил на него.
– О-ой, – пропищала Анна. Потом дотянулась до сумочки, вынула круглую пластиковую коробочку.
Крокодил открыл крышку, понюхал белую субстанцию.
– Это чо?
– Крем для лица. Вместо смазки.
Парень принялся наносить крем на головку члена и ее анус…
Слева на топчан бесшумно присел Майер. Сергей подошел справа и заявил:
– Я следующий.
Анна повернула к нему виноватое лицо.
– Сережа, с тобой не получится. Ты ж не хочешь порвать мне попу?
Рыжий нахмурился.
– Сейчас Генарик твое очко разработает, и все будет путем.
– Я же истеку кровью! – взмолилась Анна. – Я тебе лучше пососу, Сережа! Долго и хорошо пососу. Пожалуйста, иди ко мне…
Ее губки призывно приоткрылись.
– Черт с тобой, – встал он перед ней на колени. – Кончаю в рот, понятно?!
Она кивнула, прошлась кончиком языка по огромной «шляпке» и на секунду зажмурилась от боли – маленькая лиловая головка еще «неповзрослевшего» члена скользнула в ее попу. Закатив глаза от удовольствия, Крокодил двигал тазом, все глубже и глубже вгоняя в нее член.
