- Ира, ты такая прекрасная... Я хочу чувствовать тебя всю, - шептал я, целуя ее губы, которые ответили страстно, язык ее скользнул в мой рот, танцуя, как пламя, с привкусом мяты от утреннего чая. Она расстегнула мои штаны, ее рука нашла мой член - твердый, пульсирующий, с венами, выступающими от напряжения. Она гладила его, пальцы обхватывали головку, размазывая пред семенную влагу, и я чувствовал, как жар разливается по телу, как волны удовольствия накатывают, грозя взрывом.
Мы опустились на мягкий ковер между горшками с цветами, я стянул ее сарафан, обнажив ее грудь - полную, с сосками, твердыми, как ягоды в росе. Я прильнул к ним губами, посасывая, язык кружил по ореолам, и она выгнулась, шепча: - Саша, любимый, ты сводишь меня с ума... Люби меня, как ночью.
Я вошел в нее медленно, чувствуя, как ее лоно обхватывает меня, теплое и скользкое, стенки сжимались, как шелковый кулак, каждый дюйм проникновения вызывал вспышку жара в позвоночнике, ее влага обволакивала ствол, гладкая и теплая, с легким ароматом мускуса, смешивающимся с запахом роз. Я ощущал каждую складочку внутри нее, каждый спазм, когда головка касалась чувствительных точек, посылая искры по нервам, ее ноги обвили мою спину, прижимая ближе, и я двигался ритмично, толчки были глубокими, но нежными, чувствуя, как ее тело отвечает, бедра поднимаются навстречу, стенки пульсируют, сжимаясь вокруг меня, как живая перчатка. - Ирочка, ты моя... Я так тебя люблю, - шептал я, глядя в ее глаза, полные страсти и нежности.
- Саша, глубже... Я хочу чувствовать тебя всего, - ответила она, ее голос дрожал, пальцы впивались в мои плечи. Оргазм накрыл ее ярко - тело выгнулось, как натянутая струна, стенки сжались вокруг меня с такой силой, что я почувствовал каждый пульс, соки хлынули, горячие и обильные, заливая наши бедра, пропитывая ковер, ее глаза закатились, щеки пылали алым, а тело сотрясалось в конвульсиях, как лист на ветру, пока волны экстаза не утихли, оставив ее дрожащей, но сияющей, как дневное солнце. Она прикусила губу, чтобы не закричать, лишь сдавленный стон вырвался: - Ох, милый... Да... - А я сдерживал себя, замедляя движения, чтобы продлить ее блаженство, хотя мой член горел, готовый излиться, яйца подтянулись, напряжение внизу живота нарастало, как натянутая тетива.
Мы поменяли позу - она легла на спину, я навис над ней, ее ноги поднялись к моим плечам, и я вошел снова, глубже, чувствуя, как ее тепло обволакивает меня полностью, стенки трепещут от каждого толчка, головка скользила по влажным складкам, касаясь каждой текстуры, как бархатные волны, ее соки стекали по стволу, теплые и скользкие, добавляя ощущения, каждый вход вызывал мурашки по спине, а ее дыхание синхронизировалось с моим, прерывистое и горячее. - Ира, ты как цветок, такой нежный и горячий, - шептал я, целуя ее колени, ощущая, как ее тело отвечает, дрожа подо мной, бедра сжимались, усиливая трение, ее грудь вздымалась, соски твердыми пиками касались моей кожи. Она оглянулась, глаза полны желания: - Саша, быстрее... Я хочу взорваться с тобой. - Толчки стали интенсивнее, я ощущал, как ее клитор трется о мой лобок, набухший и чувствительный, и второй оргазм был еще ярче - она сжала меня ногами, тело затряслось, как в лихорадке, стенки за пульсировали, сжимаясь в ритмичных спазмах, соки потекли рекой, обжигая меня, она зажала рот рукой, бормоча: - Ты мой... Только мой, - слезы удовольствия блеснули в глазах, а я боролся с собственным натиском, мышцы напряглись, сдерживая поток, чтобы дать ей пережить это полностью, жар в яйцах нарастал, член пульсировал внутри нее, ощущая каждый ее спазм.
После двух оргазмов мы перевернулись - она оседлала меня, ее бедра двигались волнообразно, лоно обхватывало мой член тесно, скользко, стенки пульсировали, сжимаясь вокруг ствола, как влажный кулак, каждый подъем и опускание вызывал трение по всей длине, головка касалась глубинных точек, посылая электрические разряды по моему телу, ее соки стекали по яйцам, теплые и липкие, ароматы страсти смешивались с цветочными, ее грудь качалась перед моими глазами, соски твердыми, как камешки, я мял их, пальцы щипали, крутили, чувствуя, как она выгибается от удовольствия. - Саша, любимый, я чувствую тебя так глубоко... Не сдерживайся, кончи со мной, - шептала она, ускоряя ритм, бедра вращались, натирая клитор о мой лобок, ее стенки сжимались все сильнее, готовясь к пику, и я больше не мог держаться - оргазм накрыл нас одновременно, как взрыв солнца. Ее тело задрожало, стенки сжались в мощных спазмах, пульсируя вокруг меня, соки хлынули, обволакивая, а я излился в нее горячими толчками, сперма вырвалась, густая и теплая, заполняя ее, смешиваясь с ее влагой, каждый импульс синхронизировался с ее конвульсиями, волны удовольствия прокатывались по нам обоим, как общая буря, ее глаза закатились, губы приоткрылись в беззвучном крике, а я сжимал ее бедра, чувствуя, как наши тела сливаются в экстазе, слезы радости на ее щеках, и мы замерли, дрожа в объятиях, пока последние спазмы не утихли.
- Любимый, ты делаешь меня такой счастливой, - сказала она, когда мы лежали рядом, ее голова на моем плече, тела блестели от пота, ароматы цветов смешивались с нашими. - Но нам надо быть осторожнее... Аня может вернуться.
- Еще минутку, Ирочка, - умолял я, целуя ее волосы. – Ты…, ты мое солнце.
Она улыбнулась, поцеловала меня нежно: - До вечера, мой дорогой. - И ушла, поправляя сарафан, оставив меня среди роз, с сердцем, полным ее тепла, и телом, жаждущим новых встреч.
Глава 6: Вечерний Танец
Вечер опустился на дом брата мягко, как бархатный занавес. После ужина, наполненного смехом и рассказами о дне, Сергей и Ирина уединились в гостиной с бокалами вина, обсуждая что-то свое, тихое и семейное. Аня, сославшись на усталость от рисования в саду, потянула меня за руку, шепнув: "Дядя Саша, пойдем, покажу тебе свои рисунки!" Ее глаза искрились озорством, и я почувствовал, как знакомый жар пробегает по телу, предвкушая новую встречу с нашей тайной.
Мы поднялись в ее комнату на втором этаже, где стены были увешаны эскизами - акварельные яблони, закаты, цветы, нарисованные с удивительной нежностью. Комната была небольшой, с мягким светом от настольной лампы, отбрасывающей теплые блики на деревянный пол. Аня закрыла дверь, щелчок замка был почти неслышен, но он отозвался во мне, как сигнал. На ней была легкая туника, почти прозрачная, цвета мяты, и короткие шортики, подчеркивающие хрупкость ее фигуры. Волосы, распущенные после дня, струились по плечам, а соски, проступающие под тонкой тканью, намекали на отсутствие белья. Запах ванили и ее кожи наполнил воздух, как аромат цветущего сада.
- Дядя Саша, вот, смотри, это я сегодня рисовала, - сказала она, показывая альбом, но ее голос дрожал от возбуждения, а глаза то и дело скользили по мне, выдавая истинные намерения. Она подошла ближе, так близко, что я почувствовал тепло ее тела, и вдруг, отбросив альбом, обняла меня за шею, прижавшись всем телом. - Я весь день думала о тебе... Утром было так... - Она не договорила, ее губы нашли мои, и поцелуй был мягким, но жадным, с привкусом ягодного чая, который она пила за ужином.
Я обнял ее, чувствуя хрупкость ее талии, и ответил на поцелуй, язык мой скользнул по ее губам, исследуя их мягкость, а затем встретился с ее языком - теплым, подвижным, танцующим, как бабочка. - Аня, моя девочка, ты такая смелая, - прошептал я, стараясь держать голос тихим, чтобы звуки не проникли за стены. Мои руки скользнули под тунику, ощущая гладкую кожу спины, а затем ниже, к шортикам, которые, как я и подозревал, скрывали лишь обнаженное тепло ее тела.
- Дядя Саша, я хочу тебя... Как утром, - шептала она, ее дыхание было горячим у моего уха, вызывая мурашки. Она потянула меня к своей кровати, покрытой мягким пледом, и мы опустились на него, ее легкое тело оседлало меня, как утренний солнечный луч. Туника задралась, обнажая маленькую грудь с твердыми сосками, как ягодки, и я прильнул к ним губами, посасывая, чувствуя, как она вздрагивает, ее дыхание становится прерывистым. - Ох, дядя Саша... Это так сладко, - шептала она, ее пальцы запутались в моих волосах.
Мои руки стянули ее шортики, обнажив лоно - гладкое, без единого волоска, уже влажное, как цветок в росе. Пальцы мои скользнули по лепесткам, раздвигая их, касаясь клитора, набухшего и чувствительного, и я начал ласкать его - мягкими круговыми движениями, ощущая, как ее соки текут, теплые и скользкие, покрывая мои пальцы ароматом мускуса и ванили. Она двигала бедрами, насаживаясь на мои пальцы, один из которых проник внутрь, чувствуя тесноту ее стенок, пульсирующих, как живое сердце. Мой член напрягся в штанах, твердый, как гранит, пульсируя от ее близости, головка натягивала ткань, и я чувствовал, как пред семенная жидкость сочится, добавляя влажности.
- Анечка, ты моя радость... Но тихо, солнышко, - шептал я, целуя ее шею, ощущая пульс под губами. Она расстегнула мои штаны, ее маленькая рука нашла член - горячий, венозный, с кожей, натянутой от возбуждения. Она гладила его, пальцы обхватывали ствол, скользя по головке, размазывая влагу, и каждый ее штрих посылал электрические разряды по моему телу, яйца подтягивались, готовясь к разрядке.
- Дядя Саша, войди в меня... Я хочу тебя чувствовать - прошептала она, ее глаза блестели, полные желания, смешанного с трепетом и восторгом, как у ребенка, открывающего запретный подарок, ее щеки пылали румянцем смущения и предвкушения, а тело дрожало от смеси страха и жгучего любопытства. Я уложил ее на спину, раздвинув ее ноги, и медленно вошел - ее лоно было тесным, горячим, обволакивающим, стенки сжались вокруг меня, как шелковый кулак, каждый толчок вызывал вспышку жара в позвоночнике, ее соки текли, облегчая скольжение, и я чувствовал каждую складочку, каждый спазм. - Дядя Саша, любимый, ты такой... большой, - шептала она, ее ногти впивались в мои плечи, бедра поднимались навстречу, усиливая трение.
