С противоположной стороны ровно такое же удовольствие получал рыжий официант, огромную «шляпку» которого Анна усердно обрабатывала губами и языком.
Рядом с Анной скромно сидел старик Майер. Ему досталась лишь колыхавшаяся в такт толчкам женская грудь. Он ловил ее морщинистыми ладонями, мял, покручивал соски, не забывая при этом теребить потемневшую от времени и бездействия головку маленького члена…
Часть четвертая
Майер
После очередного бурного оргазма у Анны опять приключилась маленькая смерть. Прекратив борьбу, сознание сорвалось и полетело в черную бездну. «Le petite mort», – как сказали бы коллеги-медики.
Заметив ее беспомощное состояние, парни засобирались. Вряд ли они испугались последствий – в их убогом захолустье давно позабыли что такое мораль, право, закон… Получив удовлетворение от обладания красивой и холеной женщиной, они попросту устали.
Когда вернулись слух, зрение и способность хоть что-то понимать, она заметила, что старик рассчитывался с парнями у стола, филигранно отсыпая на глаз свою самую пиздатую в Белокаменске травку.
– Бывай, Майер, – оскалился белозубой улыбкой рыжий официант. – Разберись тут с ней. Как очухается, скажи, чтоб помалкивала и валила из нашего городка…
Голая Анна лежала на боку, поджав колени. Когда хлопнула дверь и в квартире стало тихо, она медленно перевернулась на спину и попыталась подняться.
– Далеко ли собралась, девонька? – прогудел рядом Майер.
– Мне пора, – прошептала она.
– Да куда ж ты такая болезная? Ты и шага ступить не сможешь! Надобно отлежаться, восстановить силы.
Старик был прав, но ей нестерпимо хотелось принять душ, отмыться от всей этой грязи и… опорожнить мочевой пузырь.
– Тогда проводите до туалета, – попросила Анна.
– Чего ж провожать-то?! Я его сюда принесу…
Майер удалился в коридор, громыхнул чем-то в соседней комнате и вернулся со старым эмалированным тазом с оббитым и погнутым краем. Подтащив молодую женщину на край топчана, он спустил ее ноги на пол, раздвинул их.
– Давай, девонька!
– Я так не смогу, – поморщилась она.
– Это чего ж?!
– Стесняюсь и… могу обрызгать.
– Тут до тебя знаешь, сколько баб опорожнялось?! Правда, не таких красивых, но все ж таки.
Анна не могла дальше терпеть и развела дрожащими пальцами половые губы. Майер тотчас подставил таз и подбодрил:
– Давай-давай, смелее.
Из темной дырочки над влагалищем брызнула слабая струйка. За ней вторая – посильнее. С третьего раза окрепшая струя ударила в стенку таза, заставив его запеть дребезжащим тенором.
Анна аж застонала от удовольствия:
– О-о… Бо-оже… наконец-то…
Когда струя иссякла, и в таз упали последние капли, старик покачал головой.
– Эк из тебя сколько соков-то вытекает! Постарались ребятки на славу. Сейчас ополосну…
Вскоре рядом с топчаном материализовались кувшин с теплой водой и старое блюдце с куском простецкого банного мыла. Майер с полотенцем на шее намыленной рукой вымывал из Анны остатки спермы. Она лежала на спине и поначалу испытывала неловкость. Однако старик занимался ею с таким усердием и с такой нежной заботой, что стыд растворился в расслабленном покое. Закрыв глаза, она запрокинула руки за голову и поставила ступни на плечи старика.
Уловив перемену, Майер тщательно намылил два пальца, осторожно ввел их во влагалище и вопросительно поглядел на девицу.
Глубоко вздохнув, та задержала дыхание. Он сделал несколько медленных движений, намеренно задевая большим пальцем набухший клитор. И снова перевел на нее взгляд.
Анна глубоко дышала, ладони сжались в кулаки. Ее попа приподнялась над топчаном и начала двигаться навстречу пальцам…
Через несколько минут ее била дрожь. Поймав ладонь Майера, она притянула ее, вгоняя в себя пальцы на максимальную глубину, дернулась несколько раз всем телом, застонала и… отключилась.
* * *
На сей раз обморок спокойно трансформировался в глубокий часовой сон. Она открыла глаза поздним вечером, когда небо за окном окрасилось в густой фиолетовый цвет, а в большой комнате стало сумрачно и прохладно.
Анна плохо соображала, события в памяти перемешались. Первое, что она поняла – ее клитор, половые губы и промежность старательно вылизывал чей-то язык. Он даже пытался дотянуться до ануса, хотя это получалось не лучшим образом. Впрочем, чей это был язык, она догадалась, потому что нежную кожу внутри бедер щекотали и кололи жесткие волосы.
«Опять Майер, – рассматривала она трещины в потолке. – И что мне теперь с этим делать? Оттолкнуть, наорать? Или расслабиться и дальше получать удовольствие? Ощущения весьма приятные, и если представить на месте старика официанта Сергея, то…» Она припомнила его огромную «шляпку» на кривом члене и звериный рык, с которым официант кончил ей в рот. Припомнила солоноватый вкус спермы обоих парней и то, как впервые в жизни пришлось ее проглотить. «В общем, это тоже не смертельно», – вздохнула Анна.
Приподнявшись на локтях, она разглядела в полумраке седую растрепанную шевелюру, качавшуюся в такт движениям языка. Никого, кроме ее и старика в комнате не было. Уронив голову на топчан, она снова прикрыла глаза и прошептала:
– Острый скальпель сделал свое дело – вскрытие состоялось, абсцесса не будет. Демидов забыт и навеки вычеркнут.
– Не шепчи, девонька, – нарушил тишину голос старика. – Говори громче, а то я чуток глуховат.
– Это я не вам.
Он завозился и, кряхтя, принял сидячее положение. Майер был раздет, из-под объемного живота торчал пучок волос, а из него сиротливо выглядывала похожая на хитрый смайлик залупа.
Он намеревался что-то сказать, но Анна опередила:
– Дайте, пожалуйста, воды.
– У меня и винцо есть, и отвар, – всполошился тот. – Выбирай.
– Спиртного больше не хочу. А ваш отвар… Скажите, не он ли так подействовал?
– Это как же?
– Ну… я бы сказала: возбуждающе.
– В нем нет никакой химии! Только полезные травки – ручаюсь, – горячо заверил Майер, не ответив, однако, на прямой вопрос.
– Ладно… Я просто хочу пить.
– Ну тогда лучше отварчик.
Он приподнял ее голову, поднес к губам чашку. Анна вдоволь напилась, откинулась на матрац, ощупала грудь, бедра, ягодицы. С непривычки в области ануса ощущался дискомфорт, немного побаливала голова, в мышцах от десятка половых актов и оргазмов поселилась усталость. Как ни странно, больше ничего не беспокоило.
Пока старик стоял у стола и звенел склянками, она лежала без движения и разглядывала пляшущие по облезлому потолку желтые всполохи от фитиля керосиновой лампы. После крутого терпкого отвара по телу разлилось тепло, появилась легкость, тягучие мысли ушли. А внизу живота снова зародилось приятное томление…
По комнате пополз запах боярышника и чего-то пряно-кисловатого. Крякнув и вытерев губы, Майер вернулся, присел рядом на топчан. Его ладонь по-свойски проползла по ее бедру, остановилась на лобке.
– Девонька, я ведь, общаясь с твоими прелестями, почувствовал, наконец, головку-то. Представляешь? – восторженно поделился он. – Первый раз за последние двадцать лет!
– Я рада за вас, – прошептала она в полумрак.
Почувствовав на клиторе его палец, слегка раздвинула бодра. Майер жалостливо попросил:
– Ты бы встала на четвереньки, а?
– Зачем?
– Эдак до твоей сладкой попочки достать проще. Я ж с такой как ты первый раз в жизни. Глядишь и вправду вернется мужская сила от такой красоты.
Несколько секунд Анна молчала, выбирая для ответа слова порезче. Но затем вдруг горько усмехнулась: «Не слишком ли поздно строить из себя недотрогу?..» Нехотя поднявшись, она повернулась к старику спиной, расставила колени и опустила локти на топчан.
Влажный теплый язык нежно заскользил по анусу, заставив ее тихо застонать: «Боже, что творит, старый черт!..»
– Нравится, девонька? – прервался Майер.
Она уперлась лбом в матрац, завела руки назад и еще шире раздвинула ягодицы.
– Продолжайте…
* * *
Вечер давно сменился ночью. За окнами большой комнаты сиротливо горел уличный фонарь. Моросящий дождь обозначил под ним светло-желтый конус, добавляя в безмятежную картинку болезненной тоски.
Анна больше не спала ни минуты, сознание не срывалось и не улетало в черную бездну. Маленькой смерти на сей раз не случилось. «La petite mort n'a pas eu lieu», – как сказали бы ее коллеги-медики. Чудо-отвар старика Майера снова заставил сердце работать с частотой отбойного молотка. Возбуждение и страстное желание достигло той вершины, когда становится все-равно – с кем, где и в какой позе.
Она сидела на краешке топчана, Майер стоял перед ней, поглаживая ее волосы.
– Ну, давай, девонька, помогай, – уговаривал он треснувшим голосом. – Ежели получится – я тебя озолочу. Слово даю!
Подняв лицо, она печально усмехнулась. Заметив это, старик всплеснул руками:
– Не веришь? Погодь…
